Танцуя

   - Вспомнил старика, и века не прошло, да, ладно, гуляй, пока молод. "Пляшем мы, как трубадуры - В нас ужились две натуры - Блуд и святость, мир и бог", - Голова попыталась подмигнуть, но неповоротливое от старости веко закрыло половину глаза, точно, покойник. - Грешить не забываешь? - Голова захохотала, веко дернулось, раз, другой, и поднялось. - Как там, на свободе? Весело?

   Лучше бы не пытался подмигивать, жутковатое зрелище, Чин оглянулся, охраны не было, сам отпустил. Да и зачем? Охранять некого. Лишние уши ни к чему, когда он, помощник президента, советовался с величайшим умом современности по делам государственной важности.

   Четверть века назад бренное тело перестало служить профессору. Тело отсоединили, и теперь голова находилась под неусыпным присмотром медиков.

   Каждый раз, когда Чин попадал в это холодное сумеречное помещение, а попасть сложно, у головы то уши закладывало, то насморк, то еще что-то, - испытывал шок. От древности голова напоминала неотесанный булыжник, формой напоминающий бугристую картофелину. В трещины и углубления набилась земля, ветром занесло семена, разрослась и перепуталась сухими стеблями трава.

   Пучок белого кабеля вместо шеи, уходил под постамент, как корни, вросшие в землю.

   - Проблемы, все проблемы, путь к светлому будущему оказался слишком сложным. В теории все проще. Вот, например, демография, - Чин хотел продолжить, но увидел, что у Головы закрылись глаза, она ровно задышала и склонилась. Чин заволновался, столько ждал встречи, и, кажется, зря.

   Он услышал сонный голос:

   - Продолжай, я слушаю, но быстрее, спать хочется, до утра телик смотрел.

   Телик смотрел. Поинтересовался бы, во сколько обходится государству. А ведь бюджет не резиновый.

   - Тут такое дело, наш социологический центр провел исследование.

   - И как, люди стали счастливее?

   - Сыты, обуты, одеты. Еда-одежда печатается в любых количествах, дети из пробирки, весь процесс зачатия, рождения и воспитания взяло на себя государство. Никаких забот, а счастливых сотые доли населения.

   - Зажрались, - заквакал старик, изображая смех.

   - Одно здоровое поколение сменяет другое здоровое, а ничего не меняется. Ничего: сидят в мировой паутине. И еще заботятся о своем здоровье. Все. Никто ни о чем не думает, интеллект на уровне игр - стрелялок. Рожают редко, и то от скуки. Еще немного, и деградация будет необратимой. Тяжелое наследие капитализма, глубокий кризис эпохи персоноцентризма, с ее правами и свободами.

   - И хотелками.

   - В "хотелках" отсутствует самое главное, то, что помогло бы выбраться из приближающейся катастрофы, - влечение между полами. Они не занимаются любовью, если вы понимаете, что это такое.

   - Еще как понимаю, даже помню свою первую любовь, - Голова склонилась, Чин испугался, если начнет вспоминать, то надолго. - Танцевать их заставьте, парами.

   - Что?

   - Двигаться под музыку. Женщина отставляет изящную ножку, принимает

  соблазнительные позы. А какие юбки: длинные, короткие, с разрезами, складками, шуршанием шелка. Мужчина как петух, наступает, отступает, преследует, ловит ускользающий взгляд прекрасной дамы. Эти глаза напротив, калейдоскоп... - заскрипела Голова. У лучшего мозга планеты, кажется, кончился срок годности, - расстроился Чин. - Что хмурый такой? Ноги есть, а настроения нет - нонсенс.

   - Как заставить танцевать, если права человека закреплены в Конституции, - напомнил Чин.

   - Права, это лишнее, мы жили без всяких прав, и еще как размножались, кому неволя, а кому таки счастье, - забормотала Голова, глаза неподвижно уставились на гостя. - Никак - никак не заставить? Собственность государственная, и нет власти?

   - Общенародная, - механически поправил Чин, и с тоской подумал, а ведь беда: население катастрофически старело и болело. Сверхнагрузки на медицину поглощали из года в год бюджет страны. Впечатление, что существует только две группы населения: пациенты и медики. Причем вторые плавно перетекают в первые. А ведь после войны нужно восстанавливать то, что разрушено. Кто это будет делать?

   Президент недоволен. Эти прихлебатели, ученые и писатели, нужны были, чтобы объяснять: война - благо, война - прогресс. Война кончилась, и ничего хорошего, не подстегнула она молодежь к созидательному труду. Ученые самозадвинулись, увидев нахмуренный лоб президента в их сторону. Теперь их собрали опять вместе. Думайте, товарищи ученые, думайте. Благо, прекратились разговоры отключить Голову от питания.

   - Молодежь не танцует, - вот тебе главная причина низкой рождаемости. Иду по жизни, танцуя, ну, хотя бы пританцовывая. А как же фитнесс - клубы? - спохватилась Голова.

   Старый, а ведь не забыл.

   - Опустели. Обанкротились. Ходят только в поликлинику. Армия не марширует, молодежь не танцует, стоят в очереди, сдают анализы, принимают инъекции и прочее, и прочее. Социологи проводили исследование ценностных приоритетов. Во всех возрастных группах здоровье - главная ценность. Раньше в десятки раз было больше счастливых.

   - До войны, значит. А я ведь предупреждал, не воюйте.

   Чин промолчал.

   - Чем проще решение, тем исполнимее. Сейчас нам не до жиру. Человек существует в пространственно-временном континууме. Так? Так. Время необратимо, для человека оно имеет начало и конец, что соответствует рождению и смерти. А между ними, назовем прологом, зачатие и внутриутробное развитие, дальше повествование, оно же основной текст. Так? Так. Дальше эпилог, но он нас не колышет сейчас. Что от нас требуется? Правильно, написать этот текст. Согласен? Не забывай, что коммунизм это не только общенародная собственность, но и коллективизм. "Пролетарии всех стран объединяйтесь".