- Зачем общие? - удивился Чин. - Есть желание жить вместе, вот и живут.

   - А как живут? - вопрос из зала.

   - Хорошо, - ответил Чин, - счастливыми себя не чувствуют меньше одного процента трудоспособного населения. Мы с вами два разных мира. Чтобы нас понять, приезжайте, все покажем и расскажем.

  ***

   Джордж - журналист - международник перед поездкой насмотрелся рекламных роликов, обещающих незабываемый отдых в счастливой стране сбывшихся надежд. Но ехал он не на отдых. Хотел собственными глазами увидеть и почувствовать на себе русское чудо.

   Когда прилетел в эту страну с росистым названием, в ожидании тихих вечеров и заунывного пения где-то там, вдали, как обещала реклама, то сильно удивился обхождению на таможне. К нему подошла женщина в форме, полноватая, с круглым симпатичным лицом и отсутствием косметики, обняла и, покачиваясь в такт только ей слышной музыки, сказала:

   - Здравствуйте, желаю, чтобы вам было хорошо с нами, как нам с вами.

   Потом это повторялось много раз: в транспорте, на улицах, в общественных местах. Только слово "хорошо" заменялось на "прекрасно, весело, радостно, приемного спилкування, любви и счастья".

   Он должен был написать серию статей. Но как писать, если все непонятно? Нашелся журналист, популярный в стране Иван Березкин, который стал его гидом.

   - Россия тупиковая страна, - были уверены те, кто считал себя оппозицией. Увы, оппозицию не выбирают. Что удивительно, одно время также считали официальные лица: первые, вторые, вплоть до последнего бомжа. Хор: Россия - тупиковая страна. Никто никого не слышал, но хором повторяли одно и то же. И что делать? - Иван в упор посмотрел на Джорджа.

   Журналист пожал плечами:

   - Наверное, валить из страны.

   - Само собой свалили, туда, где теплее и сытнее. Но кто-то остался. Представь, что живешь в окружении тех, кто тебя не уважает. Никто никого не уважает: в школе, дома, в больнице, в супермаркете, на рынке и прочее. Мы начали с малого, с того, что окружает. Отреставрировали кое-где сохранившееся непритязательное наследие прошлого: балкончики, верандочки, пристройки, беседки, скамейки. Построили еще. Убрали все заборы. Тележурналисты постарались с позитивом: чаще употребляли слова по ассоциации с весельем. Не прямо, а чтобы подразумевалось. Стали популярными у молодежи парные виды спорта, когда на одной доске, санках и прочее. Мужская пара? Ну, и что? Главное, вместе, главное, чтобы привыкали быть вдвоем. Наш гений, в народе его называют Головой, предложил обязательное ношение на улицах скороходов. Особая обувь с программным управлением. Чтобы приучить, особенно тех, кто в детородном возрасте, танцевать парами. Потом начался второй этап: изменения грамматики. Мы запретили именительный падеж.

   - Что!? - удивился Джордж, почти в совершенстве владевший русским языком.

   - Не полностью, конечно, но по возможности стараться заменить другими падежами, чтобы в будущем покончить с ним. Главным должен стать творительный падеж. Истина познается во взаимодействии. Не кто и что, а с кем, в конечном счете, со всеми. Вместе, в истинном смысле вместе.

   - А, понял. Против кого дружить будем.

   - Нет, не понял, - вздохнул Иван, - если против, как вместе танцевать? Обнимая, танцуя парами, меняем мир. В счастливом человеке нет стремления к одиночеству, ему хочется плодиться и умножать себе подобных. Попробуй опровергнуть, не получится. Путь в светлое будущее с наивной, простой и абсолютной истиной оказался самым правильным.

   - Ладно, я понял. В именительном падеже оценивают: плохой-хороший человек. Но ведь можно сказать в творительном падеже: с тобой, дураком, каши не сваришь, - не соглашался Джордж.

   - Можно. А зачем?

   - Но ведь есть прекрасные слова: любовь, мир, красота.

   - Абсолюты, не наполненные конкретным содержанием, от комплексов. Если человек презирает свое тело, убегает от своих насущных потребностей, то погружается в мир абстракций.

   - Но в том, что человек способен к абстракциям, и есть доказательство бытия бога, - протестовал Джордж.

   - На веру не посягаю. Но в абстрактном понятии нет ни света, ни тепла, ничего нет, пустота. Да еще в депрессию вгоняет. Черно-белый мир. Для нас предпочтительнее жить в ярком, куда уж ярче, мире: в танце на фоне неба, хрустальных и аметистовых переливов воды, буйства растений. В танце убегаем от шизофрении. Я журналист, я муж, я сын, - сплошная шиза. Где же я? Ищу, - Иван стал шарить по карманам, под мышками, задрал ногу. Потряс ботинком, - где я? Нет его. И не надо. Главное, хорошо мне или нет, и с кем лучше всех.

   - От себя не уйдешь, не улетишь, - спорил Джордж.

   Он не соглашался, но начинал понимать, почему эта страна поглотила так много знакомых и известных журналистов и не только из Европы. Его уже не раздражали исключительно танцевальные программы по телевизору. Он ловил себя на том, что прогуливался с утра до позднего вечера по улицам пешком в надежде на объятия. Надежды сбывались, как только спускался с крыльца гостиницы. Жизнь теперь была ни к чему не обязывающими приятными, теплыми и нежными, объятиями. Он быстро к ним привык, они стали ежедневной потребностью.

   Джордж понял, что не хочет никуда уезжать, и решил остаться, потому что в той стране, откуда приехал, ждала его только работа.