Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ведь всякий обыкновенный гражданин, занимающий некоторое время более высокое положение, переживает нечто аналогичное, только в меньшем масштабе. Я мог бы назвать имена многих лиц, готовых пресмыкаться передо мной, пока я был у власти, а после моей отставки спешивших при встрече перейти на другую сторону улицы, дабы не навлечь на себя императорской немилости. Но обыкновенный человек имеет возможность изучить свет в течение многих лет, предшествующих его карьере, и если он человек здравомыслящий, то оценит раболепство с одинаковым презрением как во время своего министерства, так и после него. Монархам же недостает этой жизненной школы, и поэтому они обыкновенно оценивают психологию народа совершенно неверно. И в этой трагикомедии обманутыми оказываются именно они.

Но гораздо менее понятно, когда ответственные советники, обязанные отличать правду от комедии, также дают ввести себя в заблуждение и извлекают из подобных сцен совершенно ложные политические выводы. В 1918 году император в сопровождении премьер-министра доктора Зейдлера отправился в югославянские провинции для ознакомления с местными настроениями. Вполне понятно, что ему там был оказан такой же прием, как и всюду: любопытство сгоняло людей на зрелище, затем давление властей, с одной стороны, и надежда на императорские милости, с другой – вызывали такие же овации, как и в других провинциях, «безусловно преданных династии». И не только император, но и Зейдлер вернулись домой триумфаторами и уверенно высказывали свое убеждение, что все парламентские и печатные толки о сепаратистских тенденциях югославян сплошная чепуха и искажение истины и что об отделении от Габсбургского дома никакой речи нет.

Повторяю – если такие картины воодушевления и преданности монархии вводят в заблуждение того, к кому они относятся, то виновными являются в первую очередь не монархи, а те, кто инсценировал эти картины, – те, кто не открывал монарху глаз. Конечно, такое разъяснение, которое направлено против инстинктивных стремлений, против натуры монарха, по его естественной человеческой слабости удастся только тогда, если большинство окружающих подтвердят неприятные истины в аналогичной категорической форме. Потому что, если из десяти лиц только один или двое заявят, что все виденное лживо, а остальные будут им противоречить и разглагольствовать об очевидной «народной любви», то монарх конечно будет склонен верить многим приятным, а не нескольким неприятным советникам. Сознательно или нет, всем монархам претит пробуждаться от гипноза, но это вполне естественно.

Разумеется, в тесном кругу приближенных императора Вильгельма были и такие лица, чья гордость не выносила малейшего принижения: но большинству в целом приходилось страдать, а не наслаждаться от этого византинизма. Мне всегда казалось, что самые раболепные лица были не придворные, а генералы, адмиралы, профессора, чиновники, депутаты и ученые, которые видели императора лишь изредка.

В частности, во второй половине войны самые влиятельные лица в сферах, окружавших императора Вильгельма, отнюдь не были тем, что я называю византийцами, – и во всяком случае, к ним не принадлежал Людендорф. Византинизм был чужд всей природе Людендорфа. Он был энергичен, смел, имел определенную цель и знал себе цену; всякое противоречие раздражало его, и он не задумывался над выбором слов. При этом ему было совершенно безразлично, говорит ли он со своим государем, или с кем-либо другим – он нападал на всякого, кто становился ему на пути.

Но как много бургомистров, членов городской думы, университетских профессоров, депутатов, одним словом – общественных деятелей и людей науки, в течение долгих лет склонялись перед императором до земли; одно слово императора опьяняло их. И как много их среди тех, кто сегодня осуждает старый режим и его вырождение – и в первую очередь самого императора!

Во время войны деловые сношения политических лидеров с императором Вильгельмом были чрезвычайно затруднены тем, что в Берлине его никогда почти не бывало и он все время проводил в Ставке. Отсутствие императора Карла в Вене было также чрезвычайно усложняющим работу обстоятельством. Например, летом 1917 года император Карл находился в Райхенау, куда приходилось ехать два часа на автомобиле. Я бывал у него еженедельно по два или по три раза и таким образом терял на дорогу туда и обратно и на аудиенцию от 5 до 6 часов, которые потом старался восстановить усиленной ночной работой. Несмотря на все уговоры своих советников, он ни за что не хотел ехать в Вену. Из некоторых его слов я вынес убеждение, что причиной этого постоянного отказа является забота о здоровье его детей. Он сам был так скромен, что его личные удобства, конечно, не могли быть причиной его отказа. После отставки Конрада никто из баденских генералов уже не противоречил императору.

Мне пришлось вынести большие неприятности из-за желания императора опять вручить эрцгерцогу Иосифу-Фердинанду какой-либо военный пост. Эрцгерцог считался виновником несчастных боев при Луцке. Я не берусь судить, было ли это мнение несправедливо, как думал император, или же нет, но факт, что он лишился общественного доверия, был твердо установлен.

Совершенно случайно я узнал, что решено принять его обратно на службу. Разумеется, этот чисто военный вопрос меня, в сущности, не касался. Но мне приходилось считаться с общественным настроением, которое не желало выносить дальнейших испытаний, и с фактом, что после отставки Конрада ни у кого из приближенных императора не хватит смелости сказать ему правду. Единственный генерал, о котором мне было известно, что он не перестал быть вполне откровенным с императором, – Алоиз Шенбург – был где-то на итальянском фронте. Поэтому я сам сказал императору, что возвращение эрцгерцога немыслимо, так как он потерял всякое доверие тыла, и что нельзя требовать от матерей, чтобы они вверяли своих сыновей под начальство генерала, которого они считали виновником луцкой катастрофы. Император оставался при своем, уверенный, что такое мнение несправедливо и эрцгерцог не виновен в поражении. Я возразил, что если бы оно даже и было так, эрцгерцог все равно должен подать в отставку, раз уж случилось, что он утратил общее доверие; и что нельзя ожидать крайнего напряжения сил народов, населяющих Австрию, раз командование остается в руках генералов, которым никто не доверяет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

18
{"b":"723990","o":1}