– Она не понимает. Только чувствует. Но для того, чтобы все было нормально, ей необходимо хотя бы иногда чувствовать яркие эмоции рядом. Это как якорь, что не дает сознанию уйти слишком далеко. Ей все равно, какие именно это будут эмоции, она их не различает. Просто чувствует, что рядом кто-то есть. Похоть тут подходит идеально. И вызвать ее проще, чем что-то еще.

– Погоди… Ты хочешь сказать: вы это специально? Для Джинни?!

– Ну да. Ты разве еще не понял: мы не пара, Гарри. Просто иногда, когда хочется тепла, помогаем друг другу согреться.

Гарри посмотрел на Джиджи. Тот стоял непривычно серьезный и смотрел куда-то в сторону Джинни. Гарри также перевел взгляд на свою бывшую жену. То, что только что сказала ему Нора было… не «не правильно», нет. Просто очень грустно. Он слишком хорошо еще помнил собственные мысли о необходимости посещении борделя, чтобы осуждать кого-то за поиски тепла. Но его-то мысли оставались только мыслями, и где-то в глубине души он понимал, что никогда такого не сделает. Особенно после той, оставившей какой-то брезгливо-омерзительный осадок, попытки на мальчишнике у Дина. И сейчас, после слов Норы он чувствовал к ним… да, пожалуй, что жалость. И легкое непонимание: зачем им, таким красивым, нужна эта холодная замена тепла. А впрочем… Наверное, так лучше, чем непонятные случайные партнеры.

– Осуждаешь? – в голосе Норы как будто отражалась его собственная грусть.

– Нет.

– Это хорошо. Не осуждай. Но не дай Мерлин тебе нас понять.

– Почему? И почему ты думаешь, что я не понимаю? Я тоже одинок. И тоже этому, знаешь ли, не рад.

– Потому что такое одиночество, как у тебя, Гарри, еще не страшно. У тебя все впереди, – Нора сделала паузу, а когда продолжила говорить, голос ее был совсем тихий, почти шепот. – Страшно – по-настоящему страшно – любить человека и знать, что он тебя ненавидит. Понимать, что ему есть, за что. Не сметь даже надеяться, что вы когда-нибудь будете вместе. Это… Не дай Мерлин тебе познакомиться с такой пустотой и холодом. Они убивают, Гарри. Медленно, мучительно, неотвратимо. Так что каждая мельчайшая зацепка за тепло – пусть даже и чужое – становится спасением… Временным, ненадежным, но спасением.

После этих слов Норы наступила неловкая тишина. Гарри невольно поежился. Он и представить себе не мог, что эта яркая и кажущаяся распущенной красотка, способна на такие глубокие чувства. Та боль, что слышалась в ее голосе, была сродни безысходности, что во время Войны звучала в голосах людей, потерявших своих любимых. И несмотря на явную неуместность признания Норы, Гарри проникся к ней искренним сочувствием. Это как же ей должно быть плохо, если она, такая сильная внешне, вот так сорвалась перед ним, практически чужим человеком?! И главное: он совершенно не понимал, что можно сейчас ей ответить. Да и надо ли?..

Гарри посмотрел на Джиджи. Тот, судя по всему, был и так в курсе переживаний Норы, но смотрел при этом на нее без тени сочувствия.

«Какая же он все-таки равнодушная сволочь!» – подумал Гарри. А потом, вспомнив явный актерский талант Джиджи, решил, что кто там его, хамелеона, знает.

– Гарри… Можно тебя кое о чем попросить?

– Конечно, – сейчас он готов был выполнить практически любую просьбу Норы, если это помогло бы ей хоть ненадолго отвлечься от мыслей о холоде и пустоте.

– Ты только не удивляйся. Гарри… Ты мог бы меня поцеловать?

– Что? – Гарри удивленно посмотрел на Нору. Интересно, это ему послышалось или она и в самом деле просила его о поцелуе? Нет, не может такого быть. Ну это же бред: чтобы самая красивая девушка изо всех, что он когда-либо видел, наверняка наполовину вейла, просила его о таком. Хотя… Если бы кто-то другой сказал ему, что Нора может вот так страдать от неразделенной любви, это также показалось бы ему диким и неправдоподобным. Но в ее недавних словах фальши он не услышал и теперь не знал даже, что думать по ее поводу. Но поцелуй… Нет, наверное, ему все-таки послышалось. Лучше уточнить, а то мало ли… – Э-э-э… Прости, я не очень хорошо расслышал. Ты не могла бы повторить?

– Пожалуйста, Гарри. Поцелуй меня, – и не дожидаясь ответа, Нора подошла к нему совсем близко, практически касаясь грудью его груди. Гарри судорожно вздохнул. Ощущать свежесть ее дыхания на своей щеке, теплоту тела рядом было… приятно. Медленно и осторожно, как будто боясь его спугнуть, Нора подняла руку и провела пальцами по его скулам. – Можно? – тихим шепотом спросила она, легонько дотрагиваясь до его губ. Завороженный ее действиями, Гарри кивнул.

Губы Норы были мягкими и горячими, с привкусом чего-то горько-пряного, а язык – умелым и фантастически ловким. С самого начала поцелуя она взяла всю инициативу на себя, играя с его языком, направляя, вовлекая во что-то необъяснимое. Никто и никогда не целовал Гарри так: будто это был какой-то сложный, но прекрасный танец, фигуры которого знает только один партнер, а другому остается только расслабленно следовать за ведущим. И, пожалуй, что никогда прежде с женщинами ведомым не был он.

Гарри положил руки Норе на бедра, прижимая ее крепче к себе. Он и сам не заметил, как возбудился, и теперь его истосковавшееся по женскому теплу тело, требовало большего, чем поцелуй. То ли мысленно, то ли вслух застонав, он вжался пахом в ногу находившийся в его объятиях девушки. Его руки независимо от разума, начали поглаживать ее горячее, такое приятное на ощупь тело…

– Спасибо, – Нора разорвала поцелуй и отстранилась, скидывая с себя его руки. Гарри потянулся было за ней, но вовремя вспомнил, где он, с кем и что происходит. Это… Это надо же было так забыться! Он и сам сделал шаг назад, увеличивая расстояние до Норы на более или менее безопасное. Тело его протестующе ныло. Оно никак не могло понять: почему прекратилось то, что делало ему так хорошо.

– Угу. Ну, я пойду? – спеша оказаться в душе или хотя бы у себя в комнате, Гарри направился к двери. Но в который уже раз за вечер был остановлен окликом Норы.

– Подожди. Можно… У меня есть к тебе еще одна просьба.

– Какая?

– Ты только не отказывайся сразу. Я понимаю, что тебе это может показаться неприятным, но… Для меня это на самом деле важно. Очень, – умоляющее выражение лица совершенно не шло Норе, и Гарри поспешил сказать:

– Хорошо. Я не откажусь сразу.

– Ты можешь поцеловать еще и Джиджи?

– Что?! – а вот теперь Гарри точно ослышался. Это был даже еще больший бред, чем все, произошедшее раньше.

– Пожалуйста, Гарри. Я потом тебе все объясню…

– Извини, но это и правда уже слишком. Мне нравятся женщины и хотя я лично против Джиджи ничего не имею, – тут Джиджи громко фыркнул из своего угла, - но целоваться с ним – да с любым парнем – не могу, - не успел Гарри закончить фразу, как предательское воображение нарисовало ему Снейпа. Его горящий неприкрытой страстью взгляд и сжатые в тонкую линию губы. Интересно… каково это: целовать такого человека, как Снейп?.. Начавшее было спадать возбуждение разгорелось с новой силой. Дааа… Что-то после субботы мысли о нем стали вызывать весьма однозначную реакцию. Поцеловать, что ли, и правда Джиджи?.. Напомнить своему телу о том, что подобные контакты с парнями – это противно?

– Да. Я понимаю. Прости, – вид опущенной головы и поникших плеч Норы вызывало ощущение чего-то… неправильного. Что-то в этом всем было не так, но вот что… Хотя, конечно, всегда неприятно смотреть на слабость сильного человека. А в силе Норы Гарри не сомневался даже теперь, став свидетелем ее откровений. Уж слишком хорошо он помнил ощущение опасности, что исходило от нее в их первую встречу.

Гарри перевел взгляд на Джиджи. Тот сидел у изголовья кровати Джинни и задумчиво перебирал пряди ее волос. Весь его вид при этом показывал, что его совершенно не касается разговор Гарри и Норы. Эта-то его незаинтересованность, пожалуй, и повлияла на окончательное решение Гарри.

– Хорошо, – неожиданно для самого себя сказал он. – Если тебе так будет легче, я его поцелую, – он быстро и решительно преодолел отделявшие его от Джиджи метры и замер с ним рядом. – Джиджи, ты… как?