– Нет. Но Марио – Медичи. До этой выходки это был и его дом, – Северус не стал уточнять, куда отослал бывшего любовника, а Гарри не посчитал нужным спрашивать. Робин интересовал его куда больше. – Робин… Мы познакомились, когда мне было всего девятнадцать. Я тогда был убежденным сторонником Темного Лорда и искренне ненавидел всех магглов. Я знаю, ты видел в архиве аврората мое дело и имеешь представление о моей деятельности той поры, – Северус сделал глоток огневиски. – Чего ты не знаешь, так это того, что первым убитым мной человеком, стал мой отец. Мне было тогда шестнадцать, это произошло в скором времени после СОВ.
От того, каким спокойным, ровным голосом Северус признался в убийстве отца, Гарри сделалось жутко. Он тут же вспомнил подсмотренные в думосбросе сцены и то, что слышал о родителях Северуса. Эйлин вышла замуж за маггла, после чего от нее отреклись и без того не любившие ее Принцы. Но с мужем ей явно не повезло. Тобиас сильно пил, а напившись, избивал жену и сына. Гарри вспомнил, как однажды на занятии по окклюменции увидел в сознании Снейпа плачущего, забившегося в угол мальчишку, съежившуюся женщину и громко ругающегося на них мужчину. Похоже, даже его детство у Дурслей можно было бы назвать счастливым по сравнению с тем, что испытал маленький Северус. И все же… убить собственного отца – это было слишком.
– Я вернулся на летние каникулы из школы и узнал, что он убил маму. Ударил ее в очередной раз, она упала и сломала позвоночник. Ей еще можно было помочь, но у нее даже не было своей палочки, а он… он не отвез ее даже в маггловскую больницу. Наверное, она умирала несколько дней, а он был рядом, но ничего не сделал. Только пил. У нас на чердаке, сколько я себя помню, был большой сундук, а в нем – книги по темной магии. Мама не могла их читать, они все были написаны на итальянском языке и достались ей от Лауры, так что она даже не знала, чем именно я занимаюсь. Мне же итальянский дался легко, и уже в десять лет я знал больше темномагических проклятий, чем среднестатистический взрослый маг. Да, я пытал его, предварительно похитив палочку у какого-то бродяги в Лютном переулке. Он выдержал совсем недолго. Не знаю, можно ли сказать, что я действовал в аффекте… разве что этот аффект у меня растянулся на несколько лет. В Хогвартс той осенью я вернулся другим человеком. И хотя официально метку принял только по окончании школы, фактически работать на Волдеморта начал уже тогда. События последующих трех лет до сих пор преследуют меня в кошмарах. Я входил в одну из карательных групп Лорда, и был фанатичным озлобленным подростком, вооруженным незнакомыми другим Пожирателям заклинаниями. Они меня ненавидели, и я наслаждался этой ненавистью, провоцировал их. И, конечно же, доигрался. В тот день Люциус – единственный человек, с которым у меня были дружественные отношения, – не участвовал в рейде. И, когда я оказался серьезно ранен в стычке с аврорами, Белла подговорила остальных меня бросить. Я не мог ни сам идти, ни апарировать, и по их расчетам, должен был умереть или попасть в Азкабан. Но меня нашла твоя мама. Не знаю, чем руководствовалась Лили, ведь мы уже три года, как были врагами. И я давно уже не был тем мальчиком, что боготворил ее и пытался с ней дружить несмотря ни на что. Она отнесла меня, бессознательного, к своим маггловским кузенам, и попросила их меня спрятать и подлечить. Их звали Брэндон и Робин, и они знали о существовании магического мира. Брэндон был ненамного старше меня, Робин – младше на два года, но мне тогда казалось, что они – неразумные дети. А на самом деле ребенком был я. Злобным, капризным, неблагодарным. Они меня лечили, а я их ненавидел и изводил мелочными придирками. У Брэндона был парень, Райан, он жил вместе с ними, и его я ненавидел сильнее всего. Меня бесило всякое проявление их любви, я не верил в их чувства. Этот дом… таких отношений между людьми я не встречал никогда. Тепло, нежность, доверие. Их терпение по отношению ко мне и всем моим выходкам. До сих пор не понимаю, чем я мог привлечь такого светлого человека, как Робин, но он полюбил меня. Он много времени проводил у моей постели. Всё время что-то рассказывал, мягко со мной спорил, и я сам не заметил, как его слова перевернули мой мир с ног на голову. Я больше не мог ненавидеть магглов, и ко мне пришло осознание ужаса собственных поступков. Но я все еще верил в мудрость Лорда, в его справедливость. В чем-то я был даже более наивным глупцом, чем когда-либо ты. Я решил, что сумею объяснить Волдеморту, как сильно он заблуждается, ненавидя магглов… Когда я выздоровел, то ушел из дома Робина, пообещав уладить дела и вернуться. Я не любил его, но мне казалось, что если буду рядом с ним, он поделится со мной своим светом, своим взглядом на мир и умением быть счастливым. Я планировал открыть свой магазин зелий, заработать денег и построить для нас с Робином дом. Я уже не хотел войны, не хотел быть цепным псом Волдеморта. Я не сказал ему об этом прямо, но он что-то такое понял… и, когда всего пару дней спустя я вернулся за Робином, на месте их дома застал пепелище. Тогда я дал клятву сделать все возможное для уничтожения Волдеморта, и началась моя служба Ордену Феникса и Дамблдору. Всего через год Волдеморт напал на твоих родителей в Годриковой лощине, и был развоплощен. Но я понимал, что это еще не конец, что он вернется. И долгих шестнадцать лет ждал своего часа. Ты спрашивал, кто такой Робин? Так вот, он – моя совесть.
Северус замолчал. Молчал и Гарри, потрясенный его рассказом. Он не забыл прочитанных в личном деле Северуса ужасов, помнил, что когда-то тот был палачом и убийцей. Но одно дело – знать и помнить, а другое – услышать подобное от него самого. Но… тот Северус остался в далеком прошлом, и Гарри был безмерно благодарен Робину за то, как повлиял он на Северуса. Из волчонка, не видевшего в своей жизни ничего, кроме ненависти, боли и страха, вытащил наружу человека. Человека, сумевшего из самой бездны подняться на вершину. Человека, которого больше не смогла испортить даже безграничная власть. Которого Гарри любил, которым восхищался. Который стал для него семьей.
– Северус… – прошептал Гарри, не зная, что еще сказать. Слишком сильные его обуревали эмоции, слишком личным было то, что Северус ему рассказал. Он встал из кресла и порывисто опустился перед Северусом на пол, заглянул ему в лицо. – Спасибо, что рассказал. Я люблю тебя и безмерно благодарен Робину, Брэндону, Райану за то, каким ты стал. Я не скажу, что мне все равно, что когда-то ты был убийцей. Это было бы неправдой. Но то, как сильно ты изменился, какой ты сейчас… ты лучший! Я уже говорил, что люблю? Повторю еще раз.
– Повтори, – Северус улыбнулся, и Гарри практически увидел, как его покидает напряжение. Неужели Северус думал, что после его рассказа, Гарри его бросит?! Нет, такому не бывать никогда!
– Я люблю тебя, – еще раз повторил он. Хитро улыбнулся и спросил: – Раз уж у нас вечер откровений, когда ты-то меня полюбил? Лоренцо сказал, что еще во время нашей первой встречи он понял, что я – твоя пара. Но как?!
– Лоренцо надо поменьше болтать, – усмехнулся Северус, но видно было, что он на хранителя не в обиде. – Ты очень похож на Робина. И в детстве был похож еще сильнее. Но это и не удивительно, он ведь твой, хотя и не родной, но дядя.
Дядя… Гарри было странно думать так о ком-то, кроме Вернона Дурсля. А интересно, если бы Робин и Брэндон не были убиты даже раньше его родителей, не они ли его бы воспитывали? Гарри представил, какое детство у него могло бы быть в их наполненном любовью доме, и тяжело вздохнул. Война… сколько же жизней она унесла! Скольких детей, как и его, оставила сиротами!
– Ты не представляешь, как раздражал меня поначалу. Смотреть на тебя, и видеть его глаза, слышать его интонации… и при этом – произносить фамилию «Поттер».
– Да уж, я помню, как ты постоянно ко мне цеплялся. И это твое «слава еще не все». Кто бы мог тогда подумать, что мы будем вместе?!
– Тогда – наверное, никто. А на твоем шестом курсе я… задумывался.
