— Это не может не радовать. Мы еще отдохнем вместе, сегодня, — отозвалась хищница, в один момент все же рукой ощутимее обняв, так, что девушку прижали к своей груди, почти, как ребенка, удерживая на коленях.
— Если ты и намерена что-то выяснять, то позже. Ты устала Ирен, и я тоже. У нас будет много времени. Может, захочешь осмотреть окрестности? Это ведь наши земли.
«Наши» — эти слова заставили уголек высечь новую искру надежды. Варг теперь не боялась говорить о супруге и себе, как о чем-то большем, чем два разных лица. Может, есть шанс? Может, она не будет бояться? Невольно вспомнились слова сестры Драйфорд. Если Лана поймет, что незачем бороться, то обе будут вместе? Ох, как же ускоряло сердце бег от подобных помыслов.
Тем временем варг не дожидалась ответа, напротив, действия Ланы были сами ответом, когда вампиршу вновь подняли на руки и донесли до постели, осторожно разместив на мягкости перины. Сама же зверюга теперь оказалась над своей супругой и опиралась ладонями на постель, рассматривая черты лица аловолосой. Молчание было недолгим, и хищница коснулась локона жены, притянув его к своим губам, позволив ему проскользить по нежной коже и упасть вниз.
— Ты изменилась с момента нашей первой встречи… — тихо прошептала зверюга, вернув руку к области плеча супруги, другой рукой скользнув по невесомым материям платья Ирен, почти не прикасаясь к нему, осматривая каждый атрибут одеяния. — Но твоя красота отнюдь не уменьшилась с тех пор… Скорее, напротив. Тебе больше идут платья, чем рубашки и галстуки.
Девушка почувствовала под собой мягкую постель и испустила тяжелый вздох. Пышный подол платья зашуршал, когда Лана нависла над вампиршей. Ирен нашлась только улыбнуться ей, но теперь Цепеш терпеливо ожидала того, что же намеревается вытворить супруга. Волосы в руках варга волнами соскользнули, пролетели алым шлейфом сквозь пальцы и упали обратно. Ирен прикрыла глаза, слушая трепетный шепот своей хищницы. Когда же она так себя вела? Непривычно по телу прошлись мурашки, Ирен хихикнула от их щекотки.
— Как же я изменилась? Разве больше не доставляю тебе проблемы? — Цепеш подушечками пальцев коснулась шеи варга, чуть ощутимее следом провела ладонью по её щеке. — Я подумаю над твоими словами и, возможно, через пару столетий всё же решусь на смену стиля. Покрашу волосы в более спокойный цвет, начну носить платья и позабуду о шалостях, перестану есть сладкое на ночь и язвить, когда мне что-нибудь не понравится, но… это лишь через пару сотен лет, — беззаботно и мечтательно лепетала вампирша, иногда краем глаза поглядывая на варга. Лана хмыкнула, а на губах у зверюги появилось знакомое насмешливое выражение. Снова варга будто кипятком обдало, и поведение сиюсекундно сменилось с мягкого. Хищница показала клычки, но затем все же вернулась к еще более заметной агрессивно смешливой улыбке.
— Так вот оно как… Возможно, мне повезет, и я доживу до этого времени так же мирно, как и до тридцати лет… Спи сладко, мышь летучая, — одернула редкостно хриплым голосом варг вампиршу, рухнув рядом со своей супругой, только спиной к ней. Благо, кровать была мягкой и немаленькой в размерах. Обе могли на такой перине пять раз уместиться. Но эдакие мысли прервало ерзание обиженной зверюги, что пыталась поудобнее разместиться, часто цепляя простынь коготками — варг определенно была не в духе, но сдерживала себя, на удивление вампирши.
Девушка недовольно буркнула что-то нечленораздельное и глянула на Лану. Обиделась. Ирен после такого пять минут просто лежала, смотря тупо в потолок, но ерзания варга не давали покоя, а еще начали раздражать. Треск материи еще более раздражал слух вампирши, и Ирен слезла с постели. Но, нет, не ушла, только к шкафу подошла. После кратковременного поиска нашелся там более легкий наряд Ланы, которым вампирша заменила свой вечерний пышный наряд. Платье же сняли и разместили комфортно на широких плечиках. Правда, очень долго пыталась Ирен сделать это в одиночку. Пока корсет развязала, пока вылезла. Зато теперь вампирша могла вдохнуть воздух полной грудью. В рубашке у тела открывалась притягательная свобода, особенно в этой — плечи зверюги гораздо шире, чем у Ирен, да и грудь побольше. Ткань висела, но кто смотрит? Первое же, что вампирша сделала после того, как закончила с переодеванием — это запрыгнула на кровать, а точнее на варга, крепко обняв ее.
— Я смотрю, тебе скучно, так уж и быть, эту ночь я буду обнимать тебя, чтобы ты не боялась. Все моё великодушие в твоем распоряжении, — с важным видом произнесла вампирша и засмеялась, поцеловав Лану в щеку. Глаза хищницы так сверкнули, что можно было предположить, что сейчас же нашкодившую на месте и разорвут, но вместо этого варг умело провела коготками по пуговицам, быстрым движением раскрыв рубашку.
— Ха… вот как? Тогда я вознагражу тебя за твое великодушие, моя супруга… — пропела зверюга, не сводя глаз с глаз девушки, не скрывая всей соли своего намерения, уверенности, неоспоримого упрямства и нежелания ей уступать. — Ибо сегодня я намерена положить конец одному странному условию нашей супружеской жизни, — тише промурлыкала варг, демонстрируя свои клычки, а уже в другой миг рубашку с девушки скинули до рукавов, ведь на них, к сожалению, были пуговицы, о которых по небрежности, Лана решила не беспокоиться.
Губы зверюги прильнули к нежной коже вампирши, оставив на шее красноречивый след, скользнув вниз, вместе с палитрой не менее ярких нежно-мучительных ощущений. Наслаждение и боль, пыл и страсть, только распаляемые бесцеремонностью варга, как бы то ни удивляло, но ведь все это ворошило потаенные желания. Странная комбинация, а еще более странный эффект при каждом поцелуе, что резонировал с прежним, при таком тесном контакте тел с окаянной зверюгой.
Ирен вздрогнула, пискнуть только успела, оказавшись не в очень выгодном положении. Глаза вампирши округлились, стоило только ощутить, как пуговки с катастрофической скоростью расстегнулись. Ирен немного отстранила её лицо ладонями, не позволив оставить еще один след на шее.
— Прекрати. Так… так нечестно. Лана, мы не договаривались, — зашептала вампирша. Голос подвел, напоминая жалобное мяуканье новорожденного котеночка. Цепеш растерялась. Что на нее нашло? Такие страстные порывы Ланы были совершенно непонятны Ирен. А вот то, что это всё делала варг, не могло не действовать на тело вампирши. Алые глаза оказались зажмурены, а дыхание не привычно глубоким.
Варги ведь умели влиять на других. Дура! Ирен так глупо вспомнила о том, как сама же спорила с вампирами, что это пустые слухи. Только вот от поцелуя в кисть по коже пошли мурашки, заставившее волосы зашевелиться. Ирен дернулась, но хватка не пустила. Голубые глазки блестели тысячами самых ярких звезд, улыбка медово-нежная появилась на губах, а лапки нарочно твердо держали. Нет, она не отступит. Лана все решила.
— Остановись… — прошептала Ирен то ли от испуга, то ли от неуверенности. Тело дрожало, как осиновый лист.
Казалось, сам воздух накалился возле девушек. Ее сильное упругое тело, стройные изгибы, которые манили прикоснуться к ним. Тонкая загорелая шея, к которой хотелось припасть губами и дышать только этим воздухом. Голова закружилась. Что же такое она сотворила? Вот только ответ не спешил прозвучать. В голубых кусочках льда искрилась сила зверя, в теле плескалась неукротимая энергия, а яркие губы жадно припали к ушку вампирши. Цепеш жмурилась, прикусывая руку, чтобы лишних звуков не издавать. Вот оно, то неописуемое непостижимое состояние, когда разум так быстро покидает бренное тело, оставляя эмоции во главе действий. Ирен сжато протянула голос и ткнула пальцем в лоб супругу, чтобы не увлекалась.
— Я хочу спать. Пожалуйста, я очень устала, давай немного… повременим, а?
Последний призыв — мольба — почти в истерике сорвался с подачи ускользающего разума вампирши. Ох, если бы этого хватило для супруги, чтобы она согласилась, хоть бы это была всего лишь игра. Варг отвечала жестоко. Нет. Это были не раны и даже не шлепки. Зверюга не обжигала, как это делала Ирен, а ласково и обходительно скользила руками по телу вампирши, целуя ее настойчиво, пылко, неуемно, будто действительно желала ее прямо здесь и сейчас. И девушка вздрагивала каждый раз, как горячее дыхание Ланы обжигало её кожу. Казалось, все нутро плавится, как сыр на огне. Дыхание сперло, и теперь оно было отрывистым и тяжелым. Вот только одно оставалось отрезвляющим, как ледяной кувшин с водой. Взгляд зверюги становился очень колкий при любой попытке помешать действиям, твердым и несгибаемым, как многовековой дуб. Судить было сложно, порой Лана на подобное поведение супруги и вовсе решалась на крайности, кусая плечи девушки и ее шею, на которую позже выдыхали горячо, почти обжигая рецепторы.
