– И он отпускал вас одну? – удивляется доктор Алла. – Не пытался остановить?

Отрицательно качаю головой.

– Это слабость, Белла, слабость, в которой нет вашей вины.

– Думаете? А мне всегда казалось, что именно я сделала его таким слабым и ничтожным, каким он стал за годы нашего брака.

Борис с красным дипломом закончил университет и ему предложили остаться работать на кафедре и писать кандидатскую диссертацию, но он отказался.

– Почему?

– Сколько тогда мог заработать аспирант на кафедре университета?

– Думаю, что немного, – отвечает доктор Алла.

– Гроши! И Борис пошел делать евроремонты, так модные в середине двухтысячных. Его знакомый организовал бригаду и позвал его к себе.

– Это было его решением.

– Он бы никогда не принял его, Алла Дмитриевна, если бы не был женат на мне.

– Вы просили мужа уйти с кафедры?

– Нет.

– Не перекладывайте на себя ответственность. Ваш муж осознанно принял решение и выбрал свой путь.

Удивленно смотрю на своего доктора.

– А как же рассуждения о том, что красивая женщина способна погубить?

– Вы хотели погубить своего второго мужа?

– Нет, конечно, я никогда не желала ему ничего плохого!

– Тогда подумайте о другом утверждении, что ради красивой женщины мужчина может совершить подвиг, не прося ничего взамен. Но для каждого подвиг свой. Может для вашего второго мужа это был его предел? Может это и был тот самый подвиг, на который он был способен?

Молчу. Я никогда не думала о жизни с Борисом с такой стороны.

– И когда все изменилось, Белла?

– Я не могу назвать какой-то конкретный день. Наверное, все началось меняться, когда я закончила университет и устроилась на первую в своей жизни работу. Администратором в ресторан. Я стала сама зарабатывать деньги и все реже брать их у Бориса. И мне понравилось это! Я, наконец, осознала, как круто не зависеть ни от кого!

– Борис понял вас?

– Думаю, что нет.

Где-то чрез год, после моего устройства на работу, команде мужа заказали большой проект. Ремонт в загородном доме какого-то нового русского, как тогда говорили. И Борис сильно травмировался там. Он месяц провалялся в больнице и столько же дома. Я ухаживала за ним.

– Почему? Вы ведь были равнодушны к мужу?

– Равнодушна – это не совсем правильное определение. Я не относилась к Боре как к мужу, но полюбила его как брата, которого никогда у меня не было. Знаете, за время его отсутствия сначала на работе, а потом в больнице, я поняла, что совсем не могу без него спать. У меня снова начались кошмары.

– То есть, все время вашего совместного проживания до момента несчастья вы не видели тех самых снов? – воодушевленно спрашивает доктор Алла.

– Да, – просто отвечаю я, – прапрабабка не приснилась мне ни разу. Только тогда я восприняла это как должное. Подумала, что вылечилась. А тут Борис уехал и все началось снова. Я совсем перестала спать, и с нетерпением ждала возвращения мужа.

– И что произошло, когда он вернулся? Сны снова исчезли?

– Нет. Прапрабабка стала частой гостьей в моей голове. ОНА ругалась, кричала и даже била меня по лицу. Пыталась сорвать с меня крест во сне, но я не дала. Мои ноги снова стали леденеть, даже в дикую жару. ОНА шипела, что я сама во всем виновата, что я помешала ее освобождению, что искупление было уже совсем близко.

– Искупление?

– ЕЕ искупление, которое ОНА желает получить через меня.

Я начинаю задыхаться, как это происходит всегда, когда я говорю о НЕЙ, и доктор Алла просит меня глубоко дышать. Она встает, что-то капает в стакан, добавляет воды и протягивает его мне.

– Выпейте, – говорит она.

Послушно выпиваю сладковатую жидкость и откидываюсь на спинку кресла.

Даже мысли о НЕЙ заставляют меня снова и снова дрожать.

Мне становится легче, и я сама прошу продолжить.

– Я изменила Борису, – тихо говорю я, – это было всего один раз, по глупости еще до его отъезда на тот злополучный объект. Я не собиралась повторять своей ошибки, и была уверенна, что Борис ничего не узнает.

– Он узнал?

– Наверное, по крайней мере, он не упрекнул меня в этом ни разу. Только после этого и произошел тот несчастный случай и снова начались мои сны.

Замираю.

– А может прапрабабка ругала меня именно за измену, которая перечеркнула, что-то, одной ЕЙ ведомое?

Доктор Алла молчит и смотрит. Она не верит мне. Для нее мои сны лишь игра сознательного с бессознательным и необходимо найти причину этого дисбаланса и устранить.

– После больницы домой вернулся совсем не мой муж, – продолжаю я, – озлобленный, грубый, ненавидящий.

Он кидался на меня с кулаками, но не мог даже прикоснуться. Потом падал на колени, моля о прощении. Он кричал на меня, обзывал последними словами, а потом пытался убить себя.

Борис начал сильно пить. И наша жизнь окончательно превратилась в ад. Я хотела уйти, как делала это всегда и со всеми, но мне снова приснилась ОНА.

Он проклят.

Эти слова прапрабабки до сих пор звучат во мне.

– Белла, ЕЕ не существует и все, что ОНА говорит вам во сне, лишь игра вашего подсознания. Вы просто хотели объяснить себе изменения так резко произошедшие с вашим мужем. И ваше подсознание выдало вам информацию о проклятье.

Смотрю на доктора Аллу. Мне хочется ей верить, но я не могу. По крайней мере, пока не могу.

– И что вы сделали после этого сна? – спрашивает она.

– Я уговорила Бориса пойти к бабке, которая занималась снятием этих самых проклятий. Мне ее одна женщина порекомендовала.

– И что сказала вам эта бабка? – слегка кривит губы доктор Алла. Похоже, что в знахарок она тоже не верит.

– Что я ведьма!

Смеюсь.

– И что, если я не оставлю Бориса, то он погибнет окончательно. Можете себе представить? А проклятье… Его пыталась приворожить какая-то дама, и что теперь он со мной быть не может, но и уйти не в состоянии, ведь я ведьма. Она что-то делала, читала над ним молитвы. И так раз пять, по-моему, мы приезжали.

– Помогло? – скептически спрашивает Алла Дмитриевна.

– На какое-то время…

Около года мы жили неплохо, и даже пытались зачать ребенка. Но ничего не вышло. Он здоров, я здорова, а малыша нет. Доктор сказал тогда, что так бывает. И Борис снова запил.

Четыре года качелей, слез, просьб, врачей, а однажды я проснулась утром и поняла, что это конец, что больше я не могу и не хочу бороться за этого уже ставшего чужим человека. И я ушла. Просто собрала все свои вещи, сняла квартиру и подала на развод.

Нас развели быстро. Детей нет, на имущество я не претендовала, а Борис совсем опустился, и для судьи не было поводов нас не развести.

– Что сейчас с Борисом вы знаете?

– Нет, – пожимаю плечами, – мы не встречались после развода ни разу. Я свиданий с ним не искала, а он… Ленка как-то сказала мне, что встретила его на улице, и едва смогла узнать, так он опустился. Не знаю жив ли он сейчас.

– А хотели бы знать? – спрашивает доктор Алла.

На несколько секунд задумываюсь и утвердительно киваю.

– Хотела бы.

– Так узнайте.

Утро.

Привычные наушники в ушах, в которых еще вчера вечером звучал его голос. Голос Макса Харитонова. Каждая его нотка, теперь для меня как мантра.

Недавно я заметила интересную закономерность, что если перед тем, как уснуть я слушаю песни Макса, то мне не снится плохих, тревожных, пугающих снов. И я слушаю.

Сладко потягиваюсь. Пора вставать.

Да, сегодня надо не забыть позвонить Ольге и сказать, что мы готовы предложить им площадку для выступления. Номер телефона записан в ежедневнике, который лежит на столе в кабинете. Сегодня я не останусь там на вечер и ночь, только сделаю дела и к Ленке, отмечать их годовщину.

Холодный душ. Чашка свежесваренного кофе с кусочком сыра и сигарета.

Открываю шкаф и достаю самый светлый из всех моих костюмов. Любимые часы. Мамины жемчужные бусы и бриллиантовые капли в ушах. Волосы решаю заплести в колосок, прихватив их черной резинкой у самого затылка, так, чтобы пряди свободно спускались по спине. Аккуратно подвожу веки черным карандашом, немного туши и румян. Перламутровый блеск со вкусом карамели на губы. Любимый аромат на ложбинку между грудей, запястья и шею.