— Изаму, я не просил вмешиваться! — прорычал Коммамура.

— Не просил.

Я не стал отрицать. Вот ведь гордец, как и те идиоты-самураи из моей жизни в Мире Живых, да мушкеты и аркебузы убивают на расстоянии, но мы — самураи, и мы всё равно победим и Гайдзинов, и их пособников. Иэясу, Нобунага… Меняются имена, глупость остаётся прежней.

— Но я увидел будущее, касающееся тебя, — продолжил я, — и оно бы тебе не понравилось, Саджин Коммамура… В будущем Канаме бы тебя избил, и даже твой Шикай бы не помог. Учитывая полученную им силу, — я ещё раз проанализировал реяцу Тоусена, — ты не сможешь с ним справиться. По крайней мере, если не отнесёшься к нему серьёзно…

— Даже если отнесётся — не справится, — донёсся голос Тоусена, наполненный рычащими нотками, — я получил силу, ставящую меня на уровень выше Синигами и Пустых!

— Вайзарды, — покачал головой я, — ты получил их силу, но я не сказал бы, что они особо сильнее Синигами. Тот, кто гонится за двумя противоположными способностями, никогда не победит, либо будет побеждать лишь за счёт разнообразия, или выносливости. Сосредоточься ты лишь на своей силе — смог бы довести её до идеала, став великим мастером, а так — ты просто одноразовый мусор, Канаме Тоусен.

— Ты ответишь за свои слова, Изаму Курооками, — процедил Канаме Тоусен. — Я убью тебя и всех, кто встанет на пути реализации планов Айзена-сама!

— И ещё один твой минус: у тебя что не речь, то «Айзен-сама», — изобразил я руками кавычки, — ты настолько никчёмен, что у тебя нет собственной мечты или своих личных желаний? Ничтожество, что всегда будет сражаться за одну душу, какими бы безумными не были её амбиции. У тебя нет даже зачатков критического мышления, ты не способен подвергать сомнению информацию, поступающую тебе в мозг. Поэтому для Айзена ты — не доверенное лицо и верный слуга, ты просто одноразовый инструмент… Скажешь нет? Тогда назови мне то, чего ты добился для себя, а не для Айзена.

— Хватит! — прервал меня Тоусен. — Я прекрасно знаю о твоей способности выводить врагов из себя. Я видел её применение множество раз. Ты думаешь, что оскорбишь меня и я, как мальчишка, ринусь тебя убивать, а после подставлюсь для одного из ударов?

— Что я думаю — тебе ни за что не понять, Тоусен, — катана была нацелена ему в грудь. — Давай уже начнём, а после закончим это. Или ты струсил после всей той бравады о том, что ты знаешь про мои методы?

— Ты умрёшь…

— Все когда-нибудь умрём, кто-то проживёт долгую жизнь и умрёт в своей постели, в окружении семьи, а может в одиночестве, без семьи, а кто-то умрёт ещё раньше, от недуга, или в сражении, смерть — это не такое уж особое событие, я вот, к примеру, умирал минимум один раз, Тоусен, и… Жив, как видишь.

— Когда ты умрёшь от моей руки, ты умрёшь окончательно! — Тоусен напал на нас с Саджином.

Почему я сказал «на нас»? Да потому что Саджин Коммамура не собирался наблюдать за сражением его друга со мной и сам попытался «образумить» ударом своей катаны дезертира. И куда он лезет? Я атаковал вместе с Коммамурой, но вместо горизонтального удара я нанёс вертикальный, а всё из-за того, что побоялся ранить Коммамуру: тот напал на Канаме справа от меня и мог пострадать от завершения моего удара. Смена направления ослабила удар, хотя в моём случае удар всё равно был опасен. В конце концов мастер фехтования я, или погулять вышел?

Тоусен увернулся от удара Коммамуры и врезал тому ногой в живот, начисто отправив того в полёт, а мой удар он остановил обычным блоком. Удар был прерван, но я даже не пытался его пересилить его, налегая на меч. Вместо этого, воспользовавшись, тем, что он перевёл внимание на мой меч, я ударил противника по корпусу ногой, хотя он и не показал, что ему этот удар что-то сделал… Чёртов монстр. Я не хотел использовать Волю Вооружения в битве с ним, ведь тогда я мог бы истощиться перед сражением с Айзеном. А победить Тоусена просто так… получится, но не так просто. Дилемма: я смогу потеснить его и даже убить, если резко использую Волю на полную, но при этом я могу засветить перед Айзеном эту силу, хотя он и так про неё знает. Но самое главное — использование Воли «на полную», не пройдёт бесследно. Это меня истощит. Либо я могу сражаться «классически», без Воли, но тогда я получу раны. Канаме на порядок сильнее в форме Пустого, и он заставит меня напрячься… Есть ещё один вариант — я отступлю и предоставлю всё Саджину, но… Проблема состоит в том, что у меня нет гарантии, что Коммамура сможет одолеть Тоусена. А если Коммамура сам проиграет, что тогда? Тогда у нас «минус-Капитан». Что ВООБЩЕ не хорошо!

Значит отступление «отметаем». И если так подумать: раны, полученные в бою, восстанавливаться будут долго, учитывая тот факт, что я дерусь с полуПустым, чья реяцу токсична и при попадании в моё тело может доставить кое-какие неприятности. А вот Воля восстанавливается в разы быстрее, минут двадцать хватит, чтобы ко мне вернулась половина, сорок минут — и я полностью верну себе Волю. Да и кто сказал, что я буду использовать Волю на полную с Канаме… Я сказал, но он не очень сильный и точно закончится прежде, чем я полностью истощу Волю… Что же… План на битву ясен… В атаку? В атаку!

Секундная сосредоточенность, и Иназума покрылась чернотой Воли.

— Банкай: Кокуджоу Тенгенмё! — прорычал Саджин снизу.

Банкай породил целого гиганта, около сотни метров в высоту. Меч с гардой опустился на Канаме, который ушёл из зоны поражения. Огромный бронированный самурай своим появлением не только атаковал дезертира, но и уничтожил парочку зданий…

— Ну, и кто просил? — спросил я у Саджина. — Только зря реяцу тратишь, сохранил бы её для Айзена.

— Заткнись, — прорычал Саджин. — Это мой вопрос с Тоусеном! И я его буду решать!

— Решалка ещё не выросла, — вздохнул я.

— Что бы вы не применяли — вы слабее меня! — Канаме атаковал Банкай Саджина и оказался быстрее этой громадины, хоть и не смог нанести урон самураю из-за доспеха. — Хммм, так значит, — он увернулся от атаки Саджина, — я не могу пробить эту броню. Это бесполезно, — он отбил вращающиеся клинки Сюхея Хисаги, который выжил после атаки своего бывшего Капитана и даже смог напасть на него. — Ты слишком предсказуем, Хисаги.

— Зато я нет, — я показался за спиной у Канаме. — Рокуоган!

Ещё одно перемещение, и я показался уже перед его лицом. Удар был сдобрен Волей, маска треснула, хоть и не рассыпалась.

— Рассечение реальности! — атака являлась классическим дальним ударом, которые я практиковал ещё в Мире Пиратов. Она была направлена на летящего вниз Тоусена.

Я видел, как удар столкнулся с его телом, а само тело столкнулось с землёй.

— На закуску. Райкохо, — тёмно-жёлтая сдобренная Волей Вооружения молния ушла в Канаме Тоусена. — Вы слишком сомневаетесь, — перевёл я взгляд на Саджина и Сюхея. — В битве нельзя сомневаться. Я слышал про мировоззрение Тоусена, когда он ещё был Капитаном, и вот что я вам скажу — это пацифистический бред чистой воды. Если ты достал меч — применяй! Ваши сомнения больше на руку вашему врагу, чем вам!

— Монстру, вроде тебя не понять, — пыль рассеялась и показался Тоусен, потрёпанный, но живой. Он вновь прыгнул в воздух и поднялся до нашего уровня. — Тот, кто не боится своего меча — просто рубака…

— Какой смысл бояться оружия? — спросил я. — В чём смысл твоей философии, Канаме? Она обязывает избегать конфликтов — разумно. Но когда ты достал меч — изволь сражаться. Меч — это не игрушка, как и любое оружие, хватаясь за рукоять ты ставишь на кон свою жизнь. В этом смысл оружия… В этом смысл меча, и таков его путь. Ты неплохо так поднасрал Обществу Душ… Тем, что запудрил голову Капитану и Лейтенанту своей чушью. И кто из нас монстр, я бы тоже поспорил… Ты себя вообще в зеркало видел?

— Это ещё что, — прорычал Тоусен. — Сейчас ты увидишь мою настоящую форму! И я тебя… И всех вас уничтожу!

— Ты… Не может быть! — то, что я увидел…

— В чём дело? «Увидел будущее», я прав? И как оно тебе, понравилось? Сузумуши Хьякушики: Гриллар Грилло!