— К Нечистому, — выдохнул раненый.
— Впереди должна быть деревушка, потерпи, Ригн, — отозвался Гаэрд Дальвейг. — Скоро отдохнешь.
— Нужно уйти подальше, — сипло ответил ласс Магинбьорн.
— Ты долго не продержишься, — покачал головой Гаэрд. — Нужен отдых.
— Не нужно за меня решать, — зло отчеканил Ригнард.
— Ригн, не спорь. Гаэрд знает, что говорит, слушайся его, — в спор вмешался мелодичный девичий голосок.
Магинбьорн фыркнул и закатил глаза.
— Ласс Дальвейг, делайте, как считаете нужным, — девушка в мужской одежде посмотрела на зеленоглазого мужчину и снова залилась румянцем.
— Благодарю, лаисса Лиаль, — улыбнулся он в ответ. — Хорошо, что есть кто-то, кого этот упрямец слушается.
— Мой брат разумен, но вы верно заметили, он бывает временами невероятно упрям.
— И слишком порывист, — уже строже произнес Гаэрд, глядя поверх головы Лиаль на ее брата.
— И в этом вы тоже правы, — согласилась Лиа, улыбаясь.
— Спелись, — проворчал Ригнард, едва заметно усмехнувшись.
То, что его друг и сестра не сводят друг с друга глаз, стоило одному из них отвернуться, ласс Магинбьорн заметил еще на той ферме, где они нагнали похитителей Лиаль. Наверное, впервые в жизни, он смотрел на поклонника сестры без подозрений и враждебности. Покойный Альгерд ему нравился, но не нравилась мысль об их с Лией свадьбе, а Дальвейг пришелся Магинбьорну по душе. Однако говорить об этом, ни с Гаэрдом, ни с Лиаль, он не собирался. Сестра все еще оставалась лаиссой Ренваль, а Дальвейг, как благородный муж, не смел перейти дозволенной грани. И будет на то нужда, Ригн мог смело поручить Лиаль заботам друга, не опасаясь, что он будет непочтителен с ней.
— Мы беспокоимся о тебе, — так же строго, как и Гаэрд, ответила Лиаль, и молодому Магинбьорну достались два укоризненных взгляда.
— Святые мне свидетели, — вдруг снова рассердился Ригн, — я забочусь о вас не меньше. Тебя, сестрица, разыскивает супруг. Тебя, мой друг, твои враги. И, похоже, я тут один понимаю, что лучше не тратить время на мою рану.
— А на твои похороны нам стоит тратить время?! — не менее сердито спросила Лиа. — О чем ты думаешь, братец? Неужто решил, что твое хладное тело порадует меня больше, чем стены Фасгерда? Мы остановимся в деревне, и возражений я слышать не желаю!
— Лиа…
— Молчать! — рявкнула лаисса Ренваль и передернула плечами. — Я все сказала.
Мужчины изумленно взглянули на нее. Гаэрд улыбнулся, а Ригнард ядовито фыркнул:
— Почти двадцать лет с ней мучаюсь. Выросла на мою голову.
— Святые вознаградят тебя за терпение и покорность, — деловито ответил Гаэрд.
— Уж надеюсь, — проворчал Магинбьорн.
— Непременно, — уверенно кивнул Дальвейг.
Мужчины снова переглянулись и рассмеялись. Лиаль осталась строгой, сейчас сильно напоминая нахохлившегося воробья — забияку. Святые свидетели, что она пережила, пока они с Гаэрдом мчались обратно на ферму. Они обнаружили Магинбьорна с лицом, покрытым пепельной бледностью, лежащим на той самой кровати, на которой провела ночь его сестра. И в первое мгновение Лие показалось, что Ригн не дышит. Через пару мгновений подоспела фермерша, которой помогали двое ратников, пока она обмывала рану их господину и перевязывала. Но эти мгновения Лиаль не забудет никогда. Девушке показалось, что под ногами ее бездонная черная пропасть, и она стоит на тонкой нити, которая вот-вот оборвется, и лаисса полетит вниз. Только твердая рука ласса Дальвейга стала ей опорой и не дала заголосить от нахлынувшего горя.
На ферме они оставались до следующего утра, пока Ригнард, морщась и бранясь, не залез в седло. Все понимали, что задерживаться нельзя, и все же душа протестовала против того, чтобы отправиться в путь прямо сейчас. Однако в тот раз выиграл Ригн, первым покинув двор фермера и пообещав добить себя, если станет причиной их поимки. Пришлось покориться ему. Уж кому, как не Лиаль было знать, что брат слов впустую не бросает. Потому и нарушила сегодня все законы, повысив голос на мужчину своего рода, пока он не придумал новой каверзы.
И все же день и ночь, проведенные у постели брата, стали для лаиссы Ренваль кошмаром наяву. Пока Ригн был без сознания, пока метался в бреду, она сидела рядом, ухаживая за ним. Сколько всего успела представить и передумать измученная девушка, знали лишь Небесные Покровители. Она так боялась, что брат не дотянет даже до утра. Утирала слезы и молилась, молилась жарко, открывая душу. Лиаль клялась Святым, что вынесет любое испытание, лишь бы Ригнард пришел в себя. И только поддержка Гаэрда Дальвейга, почти не покидавшего Лиаль и Ригнарда, не позволили лаиссе скатиться в пучину отчаяния.
Он успокаивал Лиаль одним своим присутствием, вселяя уверенность, что все будет хорошо. Заставлял поесть, а ночью, когда девушка уронила голову на грудь, перенес на соседнюю кровать, и улыбнулась, заметив, что она открыла глаза. Лиаль попыталась встать, но Гаэрд с мягкой настойчивостью вновь уложил ее и пообещал не отходить от раненого. Лаисса покорилась, но еще долго смотрела на мужчину, сидевшего на стуле рядом с кроватью Ригнарда.
— Гаэрд, — едва слышно прошептала Лиаль, но он услышал и обернулся, ловя смущенный взгляд.
— Что, Лиаль? — спросил ласс, заметив, что девушка так ничего и не добавила.
Собравшись с духом, лаисса села на постели и виновато взглянула на него.
— У меня больше нет вашего медальона, — призналась она. — Ренваль забрал его у меня. Он случайно узнал…
— Он не причинил вам зла? — заметно встревожился Гаэрд, словно судьба самой Лиаль его беспокоила больше, чем судьба медальона. — Он обидел вас?
— Гораздо меньше, чем тогда в замке, — слабо улыбнулась девушка и потупилась, прошептав. — Вы стали свидетелем моего унижения, это так ужасно. Так стыдно…
Дальвейг поднялся со стула, немного поколебался, но все же подошел и сел рядом, спрятав ладошку лаиссы в своих ладонях.
— Не вашего, милая Лиаль, — ответил мужчина. — Я стал свидетелем позора мужчины, посмевшего издеваться над слабой женщиной, к тому же безвинной. В моих глазах нет женщины более чистой и честной, чем вы, моя дорогая лаисса.
— Даже, узнав о том, что говорят обо мне в народе? — она вскинула на ласса доверчивый взгляд, и щемящая нежность затопила сердце хранителя Халидура.
Гаэрду так сильно захотелось обнять ее, что пришлось выпустить руку Лиаль и сцепить пальцы, дабы не обидеть ее своим порывом. Истолковавшая его жест по-своему, лаисса снова опустила голову, плечи ее поникли, и с губ сорвался прерывистый вздох.
— Какое мне дело до грязных сплетен, — услышала Лиа. — Я никогда не слушал пересудов. И уж тем более не верил в них. Я верю своим глазам, Лиаль, а они мне говорят, что передо мной вовсе не та, о ком судачат досужие сплетники. Я вижу добрую, стыдливую, но удивительно сильную женщину, прекрасную ликом и душой.
— Правда? — она вновь посмотрела на мужчину.
— Святые мне свидетели, — серьезно ответил он. — Теперь же ложитесь и отдыхайте. Пусть небесные покровители ниспошлют вам добрые сны и отдохновения от тревог и волнений.
Лиаль послушно легла. Она закрыла глаза, но вскоре снова их открыла и посмотрела на Гаэрда. Он вернулся на стул, вытянул ноги и скрестил на груди руки. Взгляд мужчины был устремлен в пустоту, словно сейчас он думал, или вспоминал о чем-то. Лие подумалось, что ласс Дальвейг вспомнил о своей семье, и укол ревности вновь коснулся ее сердечка. Отчаянно захотелось развеять сомнения, но мысль о том, что она сама несвободна, вернула лаиссу с небес на землю. Лиаль стиснула зубы, чтобы, не дай Святые, не лезть к мужчине с глупыми вопросами. Постепенно сон сморил ее, и девушка унеслась в далекие дали, где Ригн был здоров, а Гаэрд Дальвейг свободен и… влюблен в нее.
А утром, когда за окном рассвело, Ригнард открыл глаза и, помянув Нечистого, разбудил спящую сестру и дремавшего на стуле друга. Позавтракав и умывшись, отряд покинул ферму, спеша исчезнуть с пути возможных преследователей, по большей степени из-за угроз Магинбьорна, чем руководствуясь здравым смыслом. Еще сутки они ехали все вместе, пока не достигли Королевского тракта, проходившего через Провинцию Корвель. И здесь разделились.
