— Я принесу, — поняла немой вопрос ласса Мальга.

Вскоре Гаэрд выезжал из ворот замка Ренваль. Метель еще не успела замести борозду, оставленную наместником и его отрядом. Отъехав от ворот, мужчина обернулся, пытаясь разглядеть стены за белой пеленой.

— Я не прощаюсь с вами, ласс Ренваль, — произнес Гаэрд Дальвейг, и Ветер понес его прочь.

Ласс Ландар Ренваль прошел на половину своей супруги уже глубоко за полночь. Сейчас здесь было тихо и спокойно, уже ничем не напоминая о недавнем скандале. То, что ласс Дальвейг покинул замок, наместник знал, но все же дошел до тех покоев, которые ему определила Лиаль, однако там было пусто. Ничего, даже малейшей безделушки не оставил после себя раненый. Ласс Ренваль устремил взор в окно. Метель, наконец, стихла, будто заботясь об изгнанном в ночь страннике. В воздухе кружились пушистые хлопья снега, неспешно опускавшиеся на землю, покрытую толстой белой периной.

Мужчина отвернулся от окна и покинул покои. Он поднялся наверх, немного постоял, собираясь с мыслями, а затем уже более уверено вошел в покои своей жены. Лиаль не спала. Она сидела на кресле перед затухающим камином, закрыв глаза, больше не всхлипывая и не плача. Она никак не отреагировала на раздавшиеся шаги супруга, словно ей было все равно, кто вошел к ней.

Ландар остановился рядом с креслом и опустил взгляд на лаиссу, рассматривая ее. Девушка так и не открыла глаз, лишь болезненно поморщилась. Поджав губы, наместник вновь разжег камин, дождался, когда пламя охватит новые поленья, и вернулся к креслу.

— Я не хочу вас видеть, — проговорила Лиаль. — Вы мне отвратительны, уходите.

— Тогда не открывайте глаз вовсе, — ответил Ренваль. — Я никуда не уйду.

Он поднял супругу на руки, намереваясь отнести ее на ложе, но лаисса распахнула глаза, с ненавистью глядя на мужа, и рванулась с его рук. В этот раз ей удалось освободиться, однако ненадолго. Вскоре наместник уже прижимал к себе Лиаль, остервенело боровшуюся за свою свободу.

— Не смейте ко мне прикасаться, — задыхаясь, произнесла она. — Тот, чью честь оберегает наложница, не смеет прикасаться к честной девице!

Ренваль перехватил жену, прижимая обе ее руки к телу, и приподнял над полом.

— Отпустите меня, чудовище! — закричала лаисса. — Вы только что прикасались к любовнице, теперь же трогаете меня!

— Если бы я не прикоснулся к наложнице, то не остановился бы с тобой, — глухо ответил Ландар. — Насилие не принесло бы удовольствия ни мне, ни тем более тебе. Нечистый, Лиаль! — гаркнул он, и девушка замерла. — Ежели не хочешь разозлить меня заново, то сейчас угомонись.

— Вы унизили меня, Ландар! Вы приказали удерживать меня и осматривали, — она задохнулась и снова закрыла глаза.

Дождавшись, когда Лиаль затихнет, ласс Ренваль донес ее до ложа и осторожно уложил. Затем присел рядом, уперся локтями в колени и опустил голову на раскрытые ладони. Мужчина некоторое время сидел так, храня молчание.

— Прости меня, — вдруг произнес он. Не дождавшись ответа, ласс порывисто обернулся и посмотрел на спину своей супруги, отвернувшейся от него. — Святые, Лиаль, я не хотел оскорбить тебя! — воскликнул Ландар. — Но я ревнив, как сам Нечистый, и ничего не могу с этим сделать.

— Вы даже не потрудились спросить у меня объяснений, — ответила Лиа, не оборачиваясь. — Хотели подружиться, а сами… — Она все-таки повернула голову, взглянула на мужа и отчеканила. — Я никогда вам этого не прощу и не забуду. Вы изваляли меня в грязи, унизили перед лассом Дальвейгом, велели своей наложнице держать меня, пока проводили этот чудовищный осмотр. Я уже не говорю, что вы опозорили меня перед всем миром, опозорили мой род и запретили видеться с самым дорогим мне человеком — моим братом.

— Даже брат не будет стоять меж нами. — В ответ отчеканил наместник. — Тем более, он пытался несколько раз увести тебя сначала от жениха, затем от мужа.

Лиаль опять отвернулась и замолчала. Ландар вздохнул и поднялся на ноги, он скинул домашнюю одежду, в которую успел переодеться после объятий наложницы и купели. Обошел ложе и лег рядом с супругой, вновь рассматривая ее.

— Лиа, — позвал наместник девушку.

Она перевернулась на другой бок и затихла. Если уж не было возможности избежать ночевки рядом с супругом, то разговаривать с ним Лиаль не собиралась. Ренваль некоторое время продолжал рассматривать затылок супруги, после повернулся на спину и уставился в потолок. Сон не шел, ни к одному из супругов, но они более не произнесли ни слова. И все же первым уснул наместник. Измотанный дорогой, своими переживаниями и обуревавшими его чувствами, мужчина сдался на милость дремоте.

Дождавшись, когда дыхание супруга станет ровным и глубоким, Лиаль поднялась с ложа и перебралась на кушетку, прихватив свою подушку. Там она еще некоторое время лежала, глядя в темноту и думая, где сейчас ласс Дальвейг, и что с ним. Успокаивало, что метель закончилась. Однако тревога осталась, все же он еще не до конца исцелился. К тому же на улице стояла ночь, это стало еще одним поводом с ненавистью подумать о своем супруге, изгнавшего раненого. А еще где-то бродят его враги, о которых упоминал Гаэрд.

— Святые, храните его, — прошептала Лиаль, вдруг вспоминая, что из-за обстоятельств, спешно отправивших ласса за ворота, она так и не отдала ему медальон. Хоть что-то осталось на память о ее госте. Эта мысль порадовала девушку. Она тихо вздохнула, веки ее смежились, и лаисса Ренваль погрузилась в тревожный и тяжелый сон.

Когда Лиаль проснулась, наместника в покоях уже не было, а на улице сияло холодное зимнее солнце. Потянувшись, девушка поднялась с кушетки, обнаружив, что укрыта покрывалом. Отмахнувшись от мыслей, что супруг позаботился о ней, лаисса Ренваль позвала прислугу и вскоре уже лежала в теплой купели.

— Госпожа еще в умывальне? — донесся до девушки голос наместника.

— Да, господин, — ответила служанка.

Лиаль дернулась, опасаясь, что Ренваль может войти к ней, но он остался за дверями, не тревожа своей супруги. Закончив омовение и одевшись, благородная лаисса уселась перед зеркалом, пока служанка подсушивала и заплетала ей волосы. Дверь в покои снова открылась, и наместник устроился напротив жены, следя за руками служанки. Он выглядел странно. Лиа скосила на мужа глаза, удивляясь тому, что сегодня в нем нет извечной заносчивости. Наместник казался рассеянным и задумчивым. Единожды встретившись со взглядом супруги, Ландар отвел глаза и больше на нее не смотрел.

Когда с прической Лиаль было закончено, и она поднялась на ноги, ласс Ренваль так же встал и подал ей руку, молчаливо приглашая следовать за ним. Лаисса Ренваль нахмурилась, так и не воспользовавшись рукой мужа, но направилась к дверям. Ландар догнал супругу, сам возложил ее ладонь на свою руку и накрыл второй ладонью, не позволяя освободиться.

Покои лаиссы супруги покидали, не глядя друг на друга, напряженные и молчаливые. Их путь закончился в трапезной зале на половине наместника. Он подвел Лиаль к стулу, дождался, когда она усядется, после этого занял свое место. Девушка обернулась, отмечая, что за столом прислуживает незнакомая ей челядь. У стены разместились музыканты, поднявшие свои инструменты, как только получили знак господина. Слуги наполнили господам блюда и отступили в тень, создавая ощущение, что в зале нет никого, кроме супругов и негромкой приятной мелодии, ненавязчиво увлекавшей за собой.

— Лиаль, — заговорил наместник, отрываясь от трапезы. Лаисса продолжала завтрак, не поворачивая головы на слова супруга. — Я знаю, что вы слышите меня, потому продолжу. Сегодня ночью я был несдержан, оскорбив вас, о чем искренне сожалею. Мне хочется загладить свою вину. С сегодняшнего дня многое изменится. — Лиа осталась безучастной. — Мы больше не будем делить замок, это не привело ни к чему хорошему, напротив, вышло лишь недоразумение. Отныне у нас будут общие покои, спать мы будем вместе, пора нам обоим привыкать к нашему супружеству…