Я просто сижу в кустах, и жду своей участи. Боюсь вылезти из своего временного укрытия. Боюсь, что как только я вылезу от сюда, меня сразу же схватят люди Валентина.

Я боялась подать голос, чихнуть или закашлять. Но в горле ужасно першило, и хотелось пить.

Слышу крики, мимо меня проносится мужчина в белом, а следом за ним и Дрозд. Что произошло? Куда бегут? Что случилось? В голове проносится вихрь мыслей. Внезапно до моих ушей донёсся звук выстрела. Там, что стреляют? Что за чертовщина там происходит? Страха не было, появилась надежда сбежать. Пока они там заняты, у меня есть шанс сбежать. Маленький, но это лучше чем ничего! Меня не волновали выстрели, мне было всё равно, что там происходит. Я хотела только одного оказаться подальше от этого места.

Один выстрел, второй, третий.

И…Тишина…

Я побежала вперёд, не смотря назад, не видя ничего перед глазами.

— Гав — лай собаки меня напугал не шутку, и я ускорилась. Знаю, что в таких случаях лучше остановится, спрятаться, или стоять на месте как статуя. Если собаки натренированы, загрызут. Но я не могла остановится. Я бежала, бежала, бежала. — Гав, гав. — лай повторился. — Не знаю, что в этот момент мною двигало, но я остановилась, и стояла как вкопанная.

И повернувшись, я увидела своего любимца. Графа. Я не смогла сдержать слёз. И кинулась изо всех ног к нему. Граф прыгнул, и облизал меня. Нашёл!

Я не могла поверить, что весь этот кошмар закончился!

Когда я увидела Дамира с отцом, то моему счастью не было предела. Слёзы катились из глаз, тело пробила мелкая дрожь. Неужели меня нашли. Мне до сих пор не верится, что совсем скоро я окажусь дома. Только вот новости были неутешительные. Дрозд, или как выяснилось потом Алексей Дроздов, был тяжело ранен. Его отвезли в больницу под конвоем. Второй мужчина, Михаил Олегович Дыма, по кличке Борзый, был застрелен, и умер на месте. А вот Валентин пропал. И это меня совершенно не радовало. Ведь он мог в любой момент появиться из ниоткуда, и всё повторится по новой. От этой мысли меня пробил холодный пот. Не хотелось бы, честно говоря, ещё раз встречаться с Валей, и проходить весь этот кошмар снова.

Работали криминалисты, я мешать не хотела, да и от всей этой картины мне стало плохо, кажется меня сейчас стошнит.

— Всё закончилось. — шепчет Дамир. — Тебе больше нечего бояться. — он обнимает меня, и утыкается носом в шею. — Я так переживал за тебя. Сходил с ума пока искал. — он начал покрывать моё лицо, шею поцелуями. Ммм, сладкая пытка наслаждения.

Его объятия так согревают душу. Его поцелуи и ласки заставляют всё моё тело трепетать.

— Но…Валентин… Он же сбежал. — я до сих пор не могу расслабиться, хоть мне уже ничего и не угрожает.

— Ничего. Далеко он не уйдёт. Местность уже прочёсывают. — улыбнулся он.

Дамир наклонился, приобнял за талию, и притянул ближе к себе. Глаза в глаза. В животе пробежал табун бабочек, или олени станцевали самбо. Мы смотрим друг другу в глаза, такой момент волнительный, будто впервые так стоим. Я так скучала по нему. По его объятиям, прикосновениям, ласкам, поцелуям.

— Поцелуй меня, — прошептала я.

Когда наши губы соприкоснулись, по моему телу пробежала дрожь, я буквально таяла в Дамира объятиях. Я испытывала высшее сексуальное наслаждение. Низ живота заныл, коленки подогнулись. И если бы не окружающие нас люди, так бы и раздела его.

Хочу его. Всего, без остатка.

Он отстраняется от моих губ, и я огорчённо вздыхаю. Не хотела прерывать поцелуй, хочу продолжения.

— Пойдём, я отвезу тебя домой. — Дамир обнял меня, и мы направились в сторону мотоцикла. Но так я думала. На самом деле он приехал на машине, которая по моей вине оказалась в дереве. Господи! Я схватилась за голову, и села на землю. Я же его могла убить. Я билась в истерике, кричала, что я во всём виновата. Если бы удар был сильнее… Если бы всё закончилось куда хуже… Если бы Дамир не выжил…. Я не смогла бы жить, зная, что он погиб по моей вине. Мой поток мыслей прекратился тогда, когда подошёл папа. Встряхнул меня, что-то пробормотал, я так и не поняла что. Глаза были мутные, мой мозг отказывался принимать происходящее, и что-либо воспринимать.

— Эмма, — кричал папа, — приди в себя. — но я ничего не видела перед собой. Только машину, которая врезается в дерево, а за рулём Дамир. Язык прирос к нёбу. Я открыла рот, но так и не смогла произнести ни звука.

Дамир подхватывает меня на руки, несёт куда-то. Не понимаю куда. Да и мне всё равно. Папа всё это время идёт рядом. Они о чём-то разговаривают, но я не понимаю о чём. Суть теряется. Моя истерика превращается в дикий смех. И так по кругу. Смех и слёзы. Горькие рыдания. Слышу голос отца, Дамира, Николая Сироткина, они успокаивают меня, кто-то гладит меня по голове. А я… А я не прекращая реву на плече Дамира. Дамир сажает меня на переднее сидение автомобиля отца, и пристёгивает ремнём безопасности. Я не понимаю, что происходит вокруг. Перед глазами пелена слёз. Вижу, как криминалисты закрываю труп, и погружают в катафалк, уезжают. Дамир протягивает мне что-то, какую-то жидкость. Вода. Нет. Не вода. Горько. Но пить хотелось ужасно, я высушила до дна всю жидкость, и спустя пару минут отрубилась.

— Отвези её домой. Мы тут сами разберёмся. — последние слова которые я слышу, и отрубаюсь.

Дамир

Бедная моя девочка. Ей столько всего пришлось пережить за последние дни. Главное, что теперь всё закончилось. Всё позади. Правда Валентину удалось сбежать. Но и это поправимо. Мы обязательно его найдём.

Моя машина в дереве, я вызвал эвакуатор, позже её отгонят. Да и плевать я хотел на эту машину, главное Эмма нашлась, жива и здорова. Я воспользовался автомобилем Андрея Андреевича, и повёз Эмму домой. Ей сейчас просто необходим хороший, крепкий сон. Эмма впала в какую-то непонятную всем нам истерику. И как мы не пытались её успокоить, становилось всё только хуже. Нам ничего не оставалась, как дать ей выпить успокоительного, вместе со снотворным. После чего она успокоилась и отрубилась.

Всё время пока мы ехали до дома Эммы, мне настырно названивала Анжела. Не понимаю, что ей нужно от меня. Появилась, как гром среди ясного неба. Вроде всё решили давно, вроде поговорили, а она всё ещё что-то хочет. Нужно заканчивать всё это, да поскорее. Трубку я так и не поднял, закинул её в блок, и наступила долгожданная тишина.

Не успев войти в дом, как Зоя Николаевна и Галина Петровна накинулись на меня с вопросами. Я сразу же дал им понять, что чуть позже я им всё расскажу, ну а пока нужно уложить Эмму в постель. Я отнёс Эмму в её комнату, и положил на кровать. Укрыл пледом и вышел из её комнаты. И через минуту вернулся, поставил стакан воды на стол, и вышел. Окинув её взглядом, заметил, что под её глазами образовались тёмные круги, а кожа была бледной. Её нужен хороший отдых, иначе превратится в собственную тень. На теле виднеются синяки. Валентин её бил. Кулаки сжались сами по себе. Для его же блага лучше не попадаться мне на глаза. Живого места я на нём не оставлю. От ответит за каждую слезинку моей девочки, за каждый синяк на её теле. За всё.

Выйдя из её комнаты, в коридоре я наткнулся на четыре пары серьёзных и не терпящих ожиданий глаз. Я тяжело вздохнул и проследовал на кухню. Женщины молча проследовали за мной. Мы сели за круглый стол, Зоя Николаевна заварила крепкого чая, и сделала будерброды.

— Скоро приедет Андрей Андреевич с Николаем Сироткиным, и мы вместе всё расскажем. — женщины одновременно вздохнули, но согласились подождать мужчин. — Самое главное, что с Эммой всё хорошо. Единственное, нужно, чтобы её осмотрел врач. У неё множество синяков. Валентин поднимал на неё руку. — на глазах мамы стали выступать слёзы. Я взял её за руку, поглаживая. — Зоя Николаевна, всё хорошо. С Валентином я сам разбирусь. Обещаю, от ответит за всё. — я слабо улыбнулся, и принялся за поедание бутербродов.