– Как вы с Козырем вообще познакомились? – спрашивает Антон после третьей стопки. Он уже содрал с шеи пижонский галстучек, расстегнул и закатал рукава на рубашке и вообще сидит на шкуре скрестив ноги. Расслабился. Я в своем платье ему немного завидую. Я-то так не могу.

– Ночь, притон, фонарь, аптека… – я пожала плечами, прихватывая с тарелки ломтик апельсина.

– Я серьезно, – недовольно буркнул Антон, снова наполняя стопки. – Если это секрет или компромат какой…

Да нет, это не был секрет. И тем более это не был компромат. Я вообще не могу представить, что могло бы оказаться компроматом на меня. И я была как раз настолько пьяна, чтобы болтать о личном с первым попавшимся под руку собутыльником.

– У меня была сессия в клубе, – протянула я, припоминая. – Когда я уже уходила – Алекс задел меня машиной. Отвез в больницу. Там было весело, кстати.

– Почему?

– Ну а представь! – я хихикнула. – Привозят в больницу сбитую малолетку. Двадцать три – это малолетка, отвечаю. Она такая снимает плащик, а под ним – кожаный корсет, ботфорты, а из сумки моей, пока я искала паспорт, выпал флоггер.

Одна медсестричка шлепнулась в обморок, а Алекс сидел и смотрел на меня, охреневая.

– А потом?

– А что потом? – голова уже дивно кружилась, и боль почти не плескалась в груди своим кислотным прибоем. – Две недели он навещал в больнице сломавшую руку меня. Потом – возил на учебу. К исходу второго месяца нашего с ним знакомства Алекс предложил мне место любовницы.

Ну точнее он меня тогда оприходовал на заднем сиденье своей машины. А я чуть не вышибла ему пяткой стекло. А еще через неделю мы съехались… Но это я не расскажу. Это – сугубо мое, сладкое, щемящее.

– Ты была ему ванильной любовницей?

– Ванильной, поначалу, да, – я кивнула. – Без порок и даже без воспитания. Только мы же все равно не удержались.

– Ты знала, что у него семья?

– Антон, ты меня поишь или исповедуешь? Какая семья? У него сын мой сверстник. Даже старше, если я правильно помню. Ладно бы там было что разрушать и кому наносить моральные травмы, тогда я бы поугрызалась совестью. Хотя, судя по всему, я его переоцениваю. У юноши явно куча моральных травм образовалась.

– Ну, допустим. А жена?

– Антон, – я вздохнула. – Ты же сам Дом, если, конечно, не врешь. Ты же должен понимать – у садистов есть потребности. И что лучше – садист, который пытается сдерживаться, а потом срывается на нормальной жене, или садист и мазохист, которые помогают друг дружке получать необходимые эмоции. Алекс был садистом. Его жена мазохисткой не была. Она просто не могла обеспечить его потребности, и это же хорошо, что он не бил её, а искал удовлетворения там, где мог его получить и не навредить кому-то.

Это была очень длинная речь, но во мне, чем больше я целовалась с джином – тем больше просыпалось красноречие и желание поучить одного конкретного раздолбая жизни.

Антон промолчал, а потом залпом опустошил еще одну стопку. А бутылка-то почти обмелела…Хорошо мы её уговорили.

Я глянула на профиль Антона и обомлела.

То ли это джин мне здорово влиял на зрение, то ли так странно играли отсветы огня на лице Антона, но…

Он был похож на Алекса. В профиль это было особенно заметно. Еще бы волосы были потемнее (этот хаер цвета пшеницы жутко меня раздражал) и рост чуть пониже… Божечки…

Хорош… Может, мне больше не наливать? Но… Бутылка еще не пустая. И сыр еще тоже остался, и даже пара долек апельсина.

В какой-то момент я заметила, что не только я украдкой поглядываю на лицо Антона, гадая – это мне так в алкогольном кумаре кажется, или, может, он Алексов внебрачный сын. Сам Антон пялился на мои ноги. Причем почти не отрываясь.

Я бы пошутила, что мои глаза гораздо выше, но решила, что просто не выговорю эту шутку до конца. Язык завязался бы в узел на первом же слове.

– Я все думаю… – медленно произнес Антон. – Почему на фотографии не было татуировки.

О-о-о. У меня пьяной развязывался язык еще сильнее, чем обычно, у Антона – просыпались мозги. Ну, надо же, как бывает. Света, окстись, нельзя так по-издевательски думать про собутыльников. Хотя он прав. Татуировки действительно тогда не было. Ни одной. Наблюдательны-ы-ый!

– Фотографиям почти три года, – неторопливо протянула я, отчаянно борясь с желанием растянуться на бедном медведе, раз уж он тут валялся, – татуировке – год.

– Радикально. А если бы Козырь вернулся? Разве тебе бы за это не досталось?

Я прикрыла глаза и все-таки легла. Пьяная – не всегда бревно. Даже наоборот. От слез меня сейчас отделяли только мои же веки. Если бы…

– Я – мазохистка, Антон, – медленно произнесла, раскрывая глаза, и уставляясь в потолок. – У меня есть потребность в боли. Два года эту потребность приходилось удовлетворять без Темы. Уж как справлялась. Но я бы перед ним ответила, ты же понимаешь?

Антон ложится рядом. Шкура широкая – мы помещаемся.

– Ну и где там твоя не одна кровать? – фыркаю я, перекатываясь на бок и подпирая голову локтем.

– Мы не дойдем, – отвечает Антон мне в тон и сам ко мне поворачивается.

Вот сейчас он смотрел мне в глаза. Все так же пристально и упорно, и взгляд не скользил ниже.

У тишины есть разные сорта. Есть тот, который звенит горем и пустотой, сжимает пальцы на твоем горле, выдавливает из твоей души вздохи – до последнего.

У этой – которая сейчас вибрирует между мной и Антоном – вкус разбавленной горечи одиночества. Я могу все что угодно говорить о нем, но сейчас я ему благодарна.

И все-таки похож… Плевать на светлые волосы и глаза, но форма носа, очертания губ…

Когда ладонь Антона ложится на мое бедро – замираю я, замирает и он, пытливо вглядываясь в мое лицо, будто высматривая в нем протест.

Смешной. Предсказуемый – донельзя, я догадывалась, что он провернет этот маневр, и даже планировала, как пошлю его нахрен, но…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.