Очнулся я в больнице. Слышу, врачи меж собой разговаривают:
– Жить будет, но плохо.
Я встрепенулся весь:
– Как это плохо? Почему это плохо?
– Вы, молодой человек, когда выпишитесь, тогда узнаете.
Ну, узнал я потом. Не так уж страшно. Просто голова сдвинулась у меня влево сантиметров на тридцать. Зинаида взглянула, успокоила:
– Нормально, пройдет. Я в эротическом журнале и не такое видела.
Сели мы с ней за стол праздновать выписку. Взял я стопку, хлоп – и мимо правого уха вылил назад. Вот тут до меня и дошло, почему жить буду, но плохо. Зинаида в слезы:
– Что же это ты теперь так и будешь жить трезвый?
Я – срочно во двор, сел на полено, прошу его:
– Поленушко, золотое, исправь меня обратно. Клянусь, не трону больше тебя.
И чудо! Опять по всему телу тепло разлилось, и шея моя выпрямилась.
Теперь полено у нас дома живет. И если простуда какая или озноб, мы с Зинаидой на него садимся и – всё! Как рукой снимает.
Точь-в-точь – моя дочь!
Увидел случайно фото девушки – точь-в-точь моя дочь! Другой бы дальше в компьютере листал ленту, а я не могу. У меня любимая передача по ТВ – ДНК. Мне везде родственники мерещатся. Только на ЭТОЙ передаче по-настоящему вершатся судьбы людей. Заходит туда какой-нибудь человечек, сам никто и звать никак, а выходит с передачи сыном великого актёра всех времён и народов Спартака Мишулина. Конечно, каждый так хочет. Заходишь рядовым человеком, а выходишь хотя бы сыном Дерипаски. И всё! Делать уже ничего не надо, на работу ходить не надо, сразу можешь браться за мемуары и сочинять эпизоды из своей и папиной удивительной жизни.
А у меня другой перекос: не отцов своих разыскиваю, а детей своих ищу. Где они там? Как они там без меня? На матерей-то всё равно – никакой надежды. Самое тяжёлое чувство – а есть ли они вообще? А если есть, то сколько?
Поэтому за каждую подозрительную фотографию я прямо руками-ногами ухватываюсь и начинаю вести поисково-спасательные работы.
Вот и с этой фотографией я поступил, как всегда – послал по вацапу дочери со словами: «Кристина, взгляни, ну, вылитая ты. Не моих ли рук это дело? А может, это ты где-то сфоткалась?»
Приходит ответ: «Это точно не я, у меня ни корзинки, ни платья такого нет.»
Ага, значит надо искать! Пока обдумывал план действий, Кристина, видимо, собрала всех сестёр и братьев, и все нагрянули ко мне. Все пришли, и те, что подтверждены первоначальными документами, и те, которые подтверждены через ДНК. Обступили со всех сторон и давай меня уговаривать:
– Папа, угомонись! Хватит нас искать! Нас уже и так вон сколько!
Я понять не могу, или у них зов крови слабей, чем у меня, или другие чувства преобладают? Но я всегда всех детей успокаиваю, и они расходятся. Потому что понимают, что я всё равно, всех до единого найду, никто не укроется.
Про последнюю фотку уже выяснил, что живёт моя предполагаемая дочь в Питере или Стокгольме, а также в Нью-Йорке или Пекине. Это резко сужает круг подозреваемых и упрощает дело. Держитесь, дети мои неопознанные! Я приду к каждому!
Самый честный гриб
Иду я как-то по лесу с сачком ловить… эти… грибы. Почему с сачком? Ну, а как его голыми руками поймаешь? Они же прыгают. И вот иду и вижу на поляне – огромный белый гриб. Ростом мне по самые по… ягодицы. Я к нему подкрался… сзади. К ним можно только сзади. Потому что, если спереди, он же увидит. Сачок над ним занёс… а он как – прыгнет. Обычно было – от меня. А этот – на меня. Прямо на грудь. С ног меня сбил и давит. Я даже удивился. Белые грибы, они же не хищники, они на человека не нападают. Да они вообще не кусачие. Мухоморы – да! Это хищники, эти могут. А тут – белый.
Я ему говорю:
– Ты чего такой активный?
Он говорит:
– Я – радиоактивный.
– Ну, так бы и сказал, что больной. Да ещё без шляпы.
Он – хлоп рукой по голове, нет шляпы. Я – хлоп по своей – нет шляпы. И тут – ветер. Типа торнадо. Поднял наши шляпы и понёс. Мы – за ними. И через пару километров упали они во двор особняка. Мы сразу – к часовому. А он автоматом лязгнул:
– Стой! Стрелять буду. Частная собственность. Охраняется государством.
Мы отошли. А шляпу жалко. Клавин подарок. А грибу и того хуже. Над ним без шляпы хохотать будут все самки.
Я ему говорю:
– Вот влипли. Тебя хоть как зовут-то?
– Глеб.
– Ну вот, и меня тоже, Федя.
Дачу изучили – бастион. Крепость. Говорят, тюрем не хватает. А это чем не тюрьма? Колючая проволока. Железобетонный забор. В окнах решётки. И главное, хозяин в ней уже сидит. Ловить не надо.
Я говорю Глебу:
– Слушай, гриб.
– Не гриб, а Глеб.
– Ладно, гриб, понял – Глеб. Ты здесь постой, в землю вкопайся и работай под гриб, Глеб, блин, но без шляпки. Понял?
А я сам обошёл вокруг дома и по доске на забор залез. Вижу, лежат наши шляпы на лужайке. Решил пальчиком колючку на проволоке потрогать. Потрогал. В глазах – молния! Очнулся на земле. Проволока под током. Указательный пальчик стал у меня короче мизинчика. И подгорел прилично. До локтя.
Ладно, думаю, полез на берёзу. А она в наклон над забором. Повыше залез, вижу – гнездо на берёзе. Из гнезда голова выглядывает, человеческая.
Я говорю:
– Ты кто?
– Я снайпер. Тебя поближе подпускаю, чтоб не промазать.
И дуло карабина ткнул мне в нос. И главное, целится тщательно. Через оптический прицел размером с трёхлитровую банку. Из банки его глаз мне в глаз смотрит. Я говорю:
– Всё равно промажешь. Целишься мне в глаз, а попадёшь в нос. Пусти лучше шляпы забрать.
Чудом его уговорил. С дерева я спрыгнул и по-пластунски ползу к шляпам. И вдруг вижу, навстречу мне тоже ползёт вот такая собачья морда. Сенбернар. Подползли. Думаю, подкормлю собачку. От шляпы гриба отломил кусочек, бросил ему. Он съел. Смотрит. Я – ещё. Короче, всю шляпу моего Глеба съел. Килограммов пять. А мою не отдаёт, зубами вцепился. А потом рванул и в дом убежал. Я – за ним. Бегали мы по каким-то залам, бассейнам, винным погребам, спортзалам. А поймали меня на веранде. Или ротонде. Или солярии. Короче, хозяин так и сказал:
– О, дорогой гость! Без приглашения пришёл, а живой остался. Надо отметить.
И за стол меня пригласил. Я ему – про шляпу, а он говорит:
– Вы не волнуйтесь, она вам больше не понадобится. Лучше выпьем за ваше счастье.
Только я бокал с вином поднял, рядом в леске взрыв раздался.
Хозяин говорит:
– Люди у нас чудные, особенно грибники. В лесу ясно написано: “Мины”, а они идут.
Я подумал, пора сматываться. Хозяина поблагодарил, шляпу забрал, к выходу дёрнулся, а навстречу – автоматчик. С пистолетом. Вывел он меня из ворот, я говорю, куда мы идём? Он:
– Как обычно, на расстрел.
И тут из-за дерева выскакивает мой гриб Глеб и прыгает на автоматчика, как собака. Тот, как увидел, что прыгнул гриб, да ещё без шляпы, да ещё такой разъярённый, закричал, сдаюсь!
Пришли мы с Глебом на поляну, где он рос, воспитывался, мужал. Я говорю:
– Прости, Глеб, что был груб, но я тебе – гриб по гроб.
Он говорит:
– А где шляпа?
– Съели шляпу. Да новая у тебя отрастёт. А пока возьми мою, поноси.
Надел я на него свою шляпу. Смотрю, красавец. Вылитый я. Говорю ему:
– Слушай, если ты так на людей кидаешься, пойдём ко мне на дачу сторожем.
– А что Грэта скажет?
– Кто такая?
– Жена. Вон она, в кустах стоит.
Выходит Грэта. С бадажком. Ростом – мне до колена. Палочкой на меня замахнулась. Я отскочил, как гриб. Она ругается:
– Опять с бомжами связался (это про меня)! Шатаешься по лесу! И шляпу потерял. А ну дыхни.
Он ей говорит:
