– Ну а смысл какой ему влезать ко мне в проект? – рассеянно спрашиваю я, разглядывая, как меняются пиджаками два парня в конце коридора. Там, кажется, кастинг, перед дверью кабинета длиннющая очередь, разве что на головах не сидят.

– Ну, Варламов же знает, что ты его терпеть не можешь, так? – задумчиво замечает Элька. – И всякий раз, когда вы пересекаетесь – происходит скандал.

– Увы.

Я бы и хотела сказать, что это не так, но то ли я была такая вздорная особа, то ли Варламов – никак не может уняться.

И на юбилее той же Нины мне было правда жаль, что так вышло, просто я не ожидала, что наткнусь на Варламова в компании тощей блондинки, а он сам возьмет и припрется, чтобы рассказать, как я испортила ему аппетит своим унылым парнем.

А я… Я ведь имела право ему ответить, да? И да… Я ответила. Тем более, что общий вид его модельки меня, знаете ли, тоже выбесил.

Самое паршивое было в том, что я тогда думала совсем не о платье той простигосподи, и не о Димочкиной стрижке, а о том, какие у этого ублюдка красивые глаза. И как я его ненавижу за это.

И да, это действительно была проблема. Но пока что я с этим почти ничего не могла сделать.

Человек со мной не смог, я его не устраиваю, да и он меня в общем-то тоже не устраивает ни по какому показателю. Вот только на кой черт пару раз в неделю во время серфинга по всяким соцсетям я заглядывала на страницу Варламова, с мазохистской целенаправленностью изучая фотки с очередной его пассией.

Девицы менялись с завидной регулярностью, бросивший меня мудак был “в полном расцвете сил”, и мне бы сделать из этого выводы и перестать уже так беситься при виде его слащавой физиономии, а не получалось.

Мне и сегодня его видеть было неприятно, до зубовного скрежета. А он – и ухом не повел, и вид делал, что и не было того прошлогоднего скандала. И позапрошлогоднего тоже. Мачо еще включил на полную.

– Мне кажется, что он того и хочет, – шепчет Элька, чтобы поменьше народу слышали наш разговор. – Чтобы ты вспылила перед Кирсановым. Ты же давно мечтала о фильме по своей книге? А если Кирсанов откажется тебя экранизировать – в результате фигушки кто-то еще захочет это сделать. Ну разве что задрот какой. Димочка для Кирсанова свой, его и послушают, он будет пострадавшей стороной.

Наверное, будь я немножко наивнее, не зная насколько даже близкие люди могут тебе устроить подлость – я бы не поверила в Элькину версию. Я бы отмахнулась от неё, сказала бы: “Да не может быть такого!” – и полетела бы на своих прозрачных крылышках в страну волшебных единорогов.

Но вообще версия была довольно твердая. Циничная, неприятная, но… Я видела физиономию Димы, когда я вошла. Он явно был доволен произведенным эффектом внезапности. И с Элькой он упорно переругивался. И ухмылочка у него была довольно издевательская. Он будто пытался вывести меня из себя.

– Думаешь, он хочет, чтобы я отказалась от договора? Это сорвет съемки?

– На этом этапе твой отказ от сотрудничества наверняка спровоцирует расторжение договора, – Элька кивнула, недовольно поджимая губы. – Кирсанов просто найдет себе другую, более податливую девочку с книжкой, подходящей для мелодрамы, а мы налетим на неустойку из-за расторжения договора по нашей вине.

Срабатывает таймер на телефоне. Десять минут закончились. И из дверей Кирсанова высовывается взъерошенная голова Варламова.

– Где вы там? – окликает он нас. – Давайте сюда.

И что мне делать? Возвращаться сейчас в кабинет с Кирсановым, проигрывать Диме, выторговывать себе отступление от договора? А может, вообще сбежать, как тогда – в ресторане, не выдержав волны поднявшихся эмоций?

А вот фигушки! Больше я своему бывшему не проиграю ни разу! Еще посмотрим, кто от кого сбежит.

– Ну, что Поль, как тебе наш кофе? – одна эта едкая ухмылка на физиономии Варламова – лекарство от хорошего настроения до конца этого дня. Вот реально, и не хочешь верить в его подставы, а издевка в его тоне все равно мерещится. Он-то знает мой задвиг на хорошем кофе.

– Потрясающая отрава. Но я выжила, – сухо откликаюсь я, а Элька сжимает мои пальцы, будто напоминая: “Держи себя в руках, Полина”. Держу. А что мне еще остается? Я хочу этот чертов фильм. Я хочу увидеть фильм по своей книге и прорыдаться при просмотре – от радости, от восторга, от мечты, претворенной в жизнь. Я пять лет с утра и до ночи пашу на издательство как конь, падаю в кровать, чтобы утром встать и снова начать пахать. Я не заслужила разве?

Ну, не бывает все идеально, и Варламов – да, это мой изъян на хрустальных узорах мечты. Ну и черт с ним. Пять лет я как-то мирилась с существованием бывшего мужа на одной планете со мной, ничего не изменилось, кроме того, что между нами больше нет нескольких десятков километров.

Из этого можно даже пользу извлечь. Может, я наконец возненавижу Варламова настолько, чтобы больше не вспоминать его в периоды обострения депрессии. Чтобы не лазить по страницам в его соцсетях, не листать фотки из семейной жизни, в которой мы на самом деле ужасно безмозглые, но такие счастливые… Чтобы не набирать по памяти его чертов номер, который он так и не сменил за эти пять лет. А я пыталась забыть, вот только пальцы все равно помнят этот проклятый порядок цифр. Как хорошо, что я ни разу так и не нажала "вызов".

Вот честно, я ненавижу за это Варламова лютой ненавистью. Да и собой не очень довольна. Зачем было нужно настолько сплавляться с ним воедино, настолько отказываться от себя? Он-то себе абсолютно ни в чем не отказывал эти пять лет, а я… А я только через три года после развода решилась хоть как-то сблизиться с Костей.

– Итак, давайте к делу, господа, – Кирсанов собирает со своего стола бумаги, и поглядывает на нас мельком, – в сроках у нас год до стадии пост-продакшена.

– А можно для блондинок, пост-продакшен – это что? – виновато улыбаясь, уточняю я.

Дима закатывает глаза. Будто поперек широкого лба написал: “Как можно было прожить со сценаристом пять лет и не знать таких базовых вещей”.

А вот можно, Димочка. Я вообще все, что касалось тебя и твоей работы, отчаянно старалась вытереть из памяти. Если бы я хранила еще и воспоминания об этой чуши – до сих пор бы лежала на кроваточке и рыдала в подушку, оставленную Димочкой.

– Пост-продакшен – это этап после съемок, – милостиво сообщает мне Кирсанов. – Монтаж, обработка, озвучка и прочее-прочее.

– Спасибо! – благодарно улыбаюсь я.

– У вас есть две недели, господа, чтобы подготовить сценарий в его рабочей форме. Справитесь? – Кирсанов смотрит сначала на Диму, потом на меня. – На этой стадии я вам мешать не буду. После этого мы его подредактируем и уже начнем.

– То есть должен быть готов чистовой вариант за две недели? – я немножко опешила от таких сроков и удивленно уставилась на Кирсанова.

– Это обычные сроки, госпожа Бодлер. Предполагается поработать над вопросом сценария очень плотно и без простоев. – Илья Вячеславович моей реакцией ничуть не удивлен, но отступать от своего явно не собирается. – Не будете успевать – сообщайте. Дима – с тебя отчетность о продвижении работы.

Ну вот. Отчетность, значит, с Димы. И я прекрасно представляю, кто у него будет виноват во всех задержках. Ладно. Две недели так две недели. Если Варламов думает, что я соскочу из-за необходимости две недели видеться с ним ежедневно, а вот выкусит, сладкий.

– У меня сдача книги через две недели, – сообщаю я суховато. – И кстати, в договоре было указано, что на период дедлайна моей авторской деятельности вы готовы пойти на смещение по срокам. Впрочем, я все-таки надеюсь, что задержек по моей вине не случится. Я выделю три, максимум четыре часа в день на работу с господином Варламовым, надеюсь, что этого будет достаточно?

– Да, разумеется, госпожа Бодлер, – Кирсанов улыбается так доброжелательно, будто даже на это не рассчитывал. Ну, вот что за мужик, веревки из меня вить может.