Тут нужно подумать, как это аргументировать.

А чё тут думать? — буркнул Михаил. — Приходишь в каждый лагерь и предлагаешь союз в случае нападения какого-то другого лагеря, и для каждого будет отдельная частота вещания.

Действительно. Молодец, Верещагин. Любой согласится, если в случае какой угрозы к нему вдруг сможет кто-то прийти на помощь.

А то! Не пальцем деланные.

Но только в случае нападения на сам лагерь, иначе у нас тут междоусобная война может начаться, что сейчас будет крайне некстати.

Я понял.

Отлично. Тогда удачи.

Весь оставшийся день ушёл у меня на дальнейшие переговоры с другими лагерями. Сказать, что я устал от этого — не сказать ничего. Кто-то хотел гарантий помощи, кто-то наоборот агитировал напасть на соседа, кому-то это было вообще не интересно. Основной проблемой оказался бандит Безногов, захвативший власть в своём лагере, который как раз и хотел, объединившись, подмять под себя другие лагеря. Тем не менее со своей задачей я справился — у меня были частоты связи со всеми базами. С нашей стороны на этой экстренной связи был лагерь Пал Саныча, который для всех с той стороны был нашим, учитывая то, что у нас об этом не знал Рымов. Немного скользкая ситуация, но я всё же доверял Мише, да и он, как-никак, был моим должником, но, тем не менее, я перестраховался — нужно было использовать кодовое слово при связи с нашей стороны, которое знал только я. Несмотря на то, что задача по установлению связи прошла без возможных осложнений, я не стремился доводить до сведения Рымова, что пошёл наперекор его решению. Семёныч же меня действительно прикрыл, и моё отсутствие весь день не принесло никаких проблем. А потом я увидел её, прогуливающуюся с каким-то смазливым парнем… Сердце будто замерло, пропустив удар, замер и я сам на секунду-другую, потом, взяв себя в руки продолжил движение, убеждая себя, что это ничего не значит, что мы тоже так иногда прогуливались, и это тоже ничего не значило… Только что-то это всё же значило — за последующие дни я видел их вместе всё чаще. Со мной она была сдержанна, порой шутила, и совершенно менялась с ним. Я начал замечать, что становлюсь каким-то одержимым — она выглядела в моих глазах лучом света в царстве мрака, самим воплощением этого света, ангелом, чистой и непорочной, мне казалось, что я знаю её всё жизнь, я постоянно её высматривал, старался оказаться рядом, когда с ней не было того мерзкого типа, чтобы не видеть их вместе лишний раз, мне хотелось сделать что-то такое, чтобы она обратила на меня внимание, поняла, что сделала не верный выбор. И я не мог понять, как так произошло — вот совсем недавно она была свободна, я за ней ухаживал, она пусть и держала дистанцию, но и не отталкивала меня явно, всё могло бы быть по-другому — а теперь всё так резко повернулось. Почему так вышло? Разве не могли у них завязаться отношения раньше моего появления здесь? Ведь тогда бы было гораздо проще. Почему именно сейчас? И Катя, как назло, с Котовым… мне бы это помогло немного… Я уже начал было тосковать по симуляциям, сожалеть, что они для меня, видимо, закончились после того полковника, как вдруг с утра при погружении я оказываюсь снова в том самом офисном здании с заложниками. Я опять был в своей стихии. Вдохнув полной грудью, я огляделся. Единственным офицером был снова я, и тут же у меня созрел план, как подстрелить сразу двух зайцев, уколов заодно и Свету.

Отправив восьмерых вниз вместе с заложниками, мы остались на верхнем этаже. Также вниз я отправил и Свету — она бы в любом случае не одобрила мои действия, и проснувшиеся во мне вдруг злость и обида, вкупе с уязвлённой гордостью решили ей отплатить таким образом. Понимал ли я, что, возможно, это ещё больше нас разделит? Возможно, но меня на тот момент это не волновало. Когда они ушли, я объяснил оставшимся план действий. Теперь оставалось только ждать.

Наконец с крыши спустились, разбив окна, бойцы в чёрном, которых мы встретили дружными криками:

Не стреляйте! Мы заложники! Оружие не заряжено!

Одновременно с этим двое с другого конца этажа открыли по нам беглый огонь. Несколько пуль ударили в мой бронежилет, одна пробила руку, также лёгкими ранениями отделались и остальные. Стрелявших убили сразу — нам была необходима эта жертва.

Где остальные? — спросил один из спустившихся.

Они все внизу в гражданской одежде, делают вид, что прикрываются заложниками. — сказала слегка полноватая Настя Лопатина с самым добрым среди нас лицом.

Прием, Кречет-1 базе. Все заложники наверху, двое террористов ликвидированы, внизу остальные, часть из них в гражданской одежде.

База Кречету. Эвакуируй.

База Волку. Всех ликвидировать.

Дальше у меня сработал эффект дежавю — снова быстрый спуск по тросу, снова та же большая комната, только не было встречающих офицеров. По прибытии на место нас повели на улицу, где должны были посадить в машины скорой помощи, но у меня было другое мнение — по моей команде мы перебили сопровождающих, и рассредоточились по помещениям в поисках штаба. Естественно там уже слышали стрельбу и были готовы, тем не менее, это их не спасло — после короткой перестрелки весь штаб был уничтожен. И мы побежали обратно в офисный центр, чтобы добить выживших заложников, если таковые обнаружатся, чтобы противник однозначно не смог выполнить поставленной задачи. Однако на полпути прозвучал уже знакомый гонг. Хорошие бойцы, молодцы, всех перебили. И с очередной быстрой победой мы возвращались на родную базу.

По испепеляющему взгляду я понял, что задел Свету за живое. И ещё вчера мило беседуя, сейчас уже мы друг друга при первой же возможности высмеивали и завуалированно оскорбляли, выливая тонны желчи:

Ты немного испачкался. А нет, ошиблась. Думала это грязь, а это твой естественный цвет кожи.

Обычно это называют загаром. А вообще я удивлён, что журналист путает загар с грязью — вам по профессии положено даже в её сортах разбираться.

Или же, когда я проходил мимо:

Запах какой-то неприятный, чувствуете? Будто…

Это запах власти, Светлана Александровна, 30 отжиманий, пожалуйста, будьте любезны, это приказ.

Судя по всему её очень бесило, что я парирую все её выпады, и она не останавливалась, а я, в свою очередь, не оставался в долгу и тоже атаковал:

Благодаря твоей милейшей улыбке, твой кавалер скоро сможет получить учёную степень в стоматологии.

Спасибо за идею, я бы за неё заплатила, но ты и так разбрасываешься деньгами в попытке всех подкупить.

А его научная работа будет называться «атравматический доступ ко второму ряду зубов». - продолжил я, оставив без внимания её выпад.

Замечательно, нет ничего лучше совмещения приятного с полезным, а доступ этот весьма приятен. Попробуй на досуге.

Нет, благодарю, твой кавалер не в моём вкусе.

В таком духе мы теперь и общались. И это было намного приятнее, чем просто ходить угрюмым, и раздираемым невыпущенной злостью.

На третий день этого противостояния мы с Юрой, в составе компании из 11 человек, в которой, к моему явному облегчению, не было Светы с её хахалем, отправились на озеро. Тут вообще с досугом было скудно, однако, благодаря отсутствию похмелья, самым популярным местным отдыхом являлось употребление алкоголя либо в городе, либо в лагере, либо на озере.

Ань, а почему ты не феминистка? — спросил я, глядя на её идеальную фигуру, покрытую каплями воды, когда она грациозно шла по песку от озера к нам.

В смысле? — недоуменно спросила эта очень хорошенькая брюнетка с модельной фигурой.

Была бы феминисткой — и вот эти вот кусочки ткани не скрывали бы твоего совершенного тела…

Спасибо, конечно. — улыбнулась она. — Но ты путаешь феминизм с нудизмом.

Отнюдь. Или это нудистки по всему миру устраивают акции, где демонстрируют свои прелести?

Именно так, потому что феминизм — это вообще-то борьба женщин за свои права.

А разве у женщин нет прав? Или вы хотите иметь больше прав, чем мужчины?

Мы хотим сами решать, что нам делать, а не сидеть, к примеру, дома с детьми, потому что так положено.