Впереди верующих шествовал бывший участковый, теперь Новоявленный Степан, который светился особенно ярко в эти пасхальные дни. Степан уже пообвыкся с ролью мессии и даже было согласился занять место в усыпальнице князя Паскевича, куда его собирались пристроить церковные иерархи, дабы не мешал пастырям окучивать паству. На беду, официального обряда упокоя живьем еще не придумали, поэтому легально уложить Степана во гроб не было никакой возможности. Пришлось с ним мириться, тем более что Степан привлекал толпы поклонников, желающих видеть такое чудо. Верующие приезжали из Ветки и Жлобина, чтобы упасть в ноги бывшего милиционера.

Вслед за Степаном шествовали священники, православные активисты, передовики производства и казаки, которые остались в Гомеле со времен осады города запорожцами в ходе русско-польской войны 1654-1667 годов.

Крестные ходоки, выйдя за ограду парка, направились к памятнику Ленину, который гранитным столбом возвышается над главной площадью города. В это время с другой стороны площади к Ленину устремилось шествие коммунистов, желающих в день рождения Ильича возложить гвоздики к подножью вождя революции.

Одновременно прибыв к памятнику, два шествия застыли в нерешительности. Силы были примерно равны: с одной стороны верующие во главе со Святой Троицей; с другой – тоже верующие, вооруженные всесильным учением Маркса ‒ Энгельса ‒ Ленина. Уступать никто не хотел. Православные грозили соперникам хоругвями, крестами и иконами; коммунисты отвечали красными флагами и лозунгом «Мы шагаем ленинским курсом!». Не выдержав напряжения, адепты обеих религий смешались, совершая свои традиционные обряды.

После ритуала коммунисты направились в парк на субботник, православные – убираться в храме. Говорят, что вечером представители обеих конфессий жгли костры на другом берегу Сожа, распивали напитки, танцевали и лезли купаться. Но это досужие сплетни.

Не в пример городу в Новых Оглоблях юбилей вождя пролетариата не отмечали. Несмотря на прошедшие годы, здесь еще помнили продразверстку и коллективизацию. Как только кончился коммунизм, Ленина, вылепленного местным художником из глины и палок, сняли с постамента и задвинули в угол к сараям.

Вследствие карантина вялая деревенская жизнь совсем замерла. Сельский магазин опустел ввиду невозможности подвозить продовольствие через перекопанную дорогу. Селяне стали ездить за продуктами в соседнюю деревню, проложив новый путь через поле. Тракторист ежедневно перекапывал новую «трассу», но через час ее снова протаптывали оголодавшие труженики полей и ферм. Несмотря на собственные огороды, питаться из магазина было привычней.

Весенние полевые работы в колхозе продолжались в обычном неспешном ритме, доярки по-прежнему ходили на ферму. Сильно прибавилось дел бабе Дусе из-за выросшего спроса на очищенный буряковый. Дуся работала в три смены, едва успевая доставлять заказы.

Все последние дни, начиная с воскресенья, Варвара Васильевна была заперта в пустующем Центре здоровья. Студенты, облаченные в средства индивидуальной защиты, обнаружили бездыханную женщину среди поля. Ничего не придумав, они дотащили бедную тещу до холодильника и оставили там, намереваясь сообщить о находке Женьке и председателю. Но по пути им встретился конюх, который завлек их к себе, соблазнив запасами «бурякового крепкого». Поддавшись искушению, студенты забыли про Варвару Васильевну.

Очнувшись к вечеру воскресенья, Варвара стала ломиться в двери и окна, что было совершенно напрасно в силу решеток и крепких замков, на которых она в свое время и настояла, опасаясь разглашения секретов навозолечения. Через решетку окна Варвара Васильевна разглядела плакат с перечеркнутой вошью, предупреждающий о карантине. «И сюда дошла эпидемия», ‒ решила она. Простим бывшей Женькиной теще неведение. В ту пору еще мало кто мог отличить нарисованный вирус от изображения растительной вши, а плакаты, сделанные студентами наспех, представили насекомое карикатурно, с подрисованными усами.

Поняв, что выхода нет, Варвара Васильевна посчитала припасы. В баре осталось немного ликера и водки, в холодильнике – старый салат и половинка тортика. Вода была в кране. Джакузи заполнены доверху.

Занявшись фигурой, Варвара Васильевна с пользой провела понедельник и вторник. В среду припасы закончились. В избытке остался только навоз. Памятуя о судьбе ветеринара, голодная Варвара долго пыталась пересилить себя. Но голод не тетка. Изможденная Варвара взяла кружку со стойки и зачерпнула огненное зелье. Лекарство мерцало оранжево-красным акриловым цветом.

Варвара Васильевна выдохнула и поднесла кружку к губам.

В следующую субботу Белоруссия во главе с президентом вышла на субботник. Комсомольцы из Союза молодежи БРСМ поехали в колхоз Петра Авдеича Тарасенко, чтобы проконтролировать ход работ. Упершись в перекопанную дорогу, активисты выгрузились из микроавтобуса и пошли пешком через пашню. Приезжие шли наугад и случайно вышли к Центру здоровья, закрытому по случаю карантина. Вокруг было пусто, только воробьи копошились в куче засохшего навоза, который студенты случайно расплескали, не донеся до джакузи.

Потыкавшись в запертую дверь, комсомольцы замерли в предвкушении. По их понятиям каждый ответственный гражданин, включая детей и беременных, должен был в этот день не покладая рук убирать территорию, копать ямки или, по крайней мере, красить скамейки. Отсутствие людей на субботнике молодые активисты восприняли как национальное предательство.

Молодые люди стали звонить куда надо, чтобы сообщить о беспорядках. Некоторые достали мобильные телефоны и стали протоколировать отсутствие энтузиазма. А отдельные комсомольцы злорадно улыбались, предчувствуя соблазнительный разнос, который устроят руководителям этого безответственного места.

В самый разгар «контрольной закупки» и составления протоколов за решеткой в окне показалась отвратительно красное пятно с налитыми глазами. Рожа забулькала, пуская радужные пузыри, и вслед за этим высунула наружу безобразную руку, походившую на гигантскую псевдоподию.

Комсомольцы застыли не в силах сдвинуться с места. Выпучив глаза, они пялились на это явление.

‒ Амеба какая-то! – высказался один активист, видимо, имеющий представление о школьной биологии.

‒ На рака больше похоже, – отозвалась девица, стоящая рядом. – Наверное, в пиве варили. Глаза-то как выпучило… и клешней махает.

Ракообразное меж тем начало фыркать и отплевываться. Потом сделало попытку продрать глаза с помощью этой самой клешни.

Нужно ли объяснять, что все мобильники активистов были прикованы к этому невероятному зрелищу. Одна бьюти-комсомолка даже начала стримить все в свой популярный блог, интерпретируя происходящее в стилистике фантастического сериала «Война миров».

Оценив фотосессию по-своему, «амеба» в окне скрылась из виду.

‒ Побежало к зеркалу причесаться, – высказал предположение кто-то из комсомольцев.

‒ И маникюр пошла сделать, – добавила бьюти-блогерша. – Надо же! Пришельцы, а сидят на какой-то помойке. Нет чтобы в город приехать, посетить аттракцион в парке культуры.

Через короткое время существо снова высунулось в окно. После умывания оно оказалось Женькиной тещей Варварой Васильевной, только покрашенной акриловой краской. Варвара Васильевна умылась и придала себе более достойный вид. Вместе с видом к ней вернулся и голос, хотя булькающие нотки еще пробивались в ее зычном голосе.

‒ Эй, долбозвоны, что стоите как камни, – отчетливо произнесла из окна говорящая голова Варвары Васильевны, – идите-ка сюда и откройте ворота.

Активисты не сдвинулись с места. Резкая перемена смутила поборников коммунистического труда.

‒ Вашу мать, дятлы тупые, вы по-русски не понимаете! – заругалась тещина голова. – Говорю вам: двери откройте!

Комсомольцы шарахнулись по сторонам, испуганно озираясь.

Тут Варвара Васильевна видно не выдержала. Длительное заточение обернулось для нее резким похуданием и нервным срывом.