Авдеич вздрогнул и перекрестился. Майор стал показывать, что где лежит, где какие размеры и формы. Женя с председателем выбрали несколько сравнительно новых респираторов, взяли парочку противогазов и общевойсковых защитных костюмов. Майор расхаживал среди полок, демонстрируя свои богатства и расхваливая всю эту резиновую муть.

На одной из полок Женя заметил противогазы странной формы с удлиненными рылами. Подошедший майор стал объяснять, что эти комплекты предназначены для лошадей.

‒ А что, в войсках и лошади есть? – поинтересовался Женька.

‒ И лошади есть, и кони, – пояснил майор, – тягловая сила на случай ядерного удара противника и отказа электрооборудования. Тогда впряжем коней для подвоза боеголовок к пусковым установкам в зоне поражения. У вероятного противника все несомненно откажет после нашего удара, все их вычислительные машины и лазерные прицелы. А мы на лошади заряд доставим, вставим куда надо, топливо пиропатроном зажжем и херак по Флориде, только ее и видели.

Зачем бомбить именно Флориду майор не объяснил. Возможно, теплый климат, пальмы и океанский пейзаж вызывают у бывшего вояки, живущего в нищете среди темного леса, ненависть от чувства собственной неполноценности.

С облегчением покинув секретный объект, друзья загрузили добытое снаряжение в машину и отправились обратно на ферму.

По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем. Вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег. Устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые. Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого. Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. (Евангелие от Матфея, Гл. 28).

В воскресенье, на Пасху, Варвара Васильевна, собрав в корзинку куличи и крашеные яйца, поехала в больницу навестить ветеринара. Все дни, прошедшие после госпитализации сельского лекаря, Варвару Васильевну мучила совесть. Ее томили предчувствия и было страшно, что в погоне за славой и деньгами она заставила коровьего доктора испить навозу.

Христофора Венедиктовича ‒ так звали лекаря ‒ в деревне окрестили ХВ. Это имя пошло от сокращения диагноза, который обычно ставил ветеринар местной скотине. «Хуй ведае, што з ею робится!» – часто повторял Христофор, глядя на больную корову. Звать ветеринара на две буквы было удобнее, чем выговаривать его имя и отчество. Фамилия же его давно затерялась в пыльных бумагах колхозной бухгалтерии.

Варвара Васильевна быстро взлетела на третий этаж и распахнула двери палаты. Койка больного была аккуратно застелена и пуста. На крики Женькиной тещи прибежал санитар. Он таращил глаза и разводил руками не в силах объяснить, куда подевался ветеринар. Дело в том, что третий этаж больницы занимало отделение для душевнобольных. На окнах здесь были решетки, двери палат открывались только снаружи, на выходе в коридор дежурили санитары. Но из-за эпидемии отделение пришлось переоборудовать, распустив нездоровых духом людей по домам. Стараниями Варвары Васильевны ветеринару выделили отдельную палату.

В пасхальное воскресенье врачи и медсестры отсыпались. Оставшиеся на дежурстве санитары пребывали в недоумении. Переполошив всю больницу, обыскав отделения и палаты, Христофора не обнаружили. Пребывавший в коме ветеринар воскрес без следа.

Варвара Васильевна лично принимала участие в поисках. Вконец измученная теща сама добралась до подвала, где находилась прачечная, кладовая и другие вспомогательные службы больницы. Обшарив все углы, Варвара Васильевна наткнулась на человека, одиноко сидящего на груде нестиранного белья. Ног его касался луч света, бивший из подвального окошка под потолком. В этом свете можно было разглядеть, что человек был запущен, давно не стрижен и, возможно, не трезв. Когда-то белый халат его от времени пожелтел и покрылся бурыми пятнами.

Незнакомец взглянул мутноватыми глазами на Варвару Васильевну, и открыл было рот, чтобы что-то сказать. Но кроме хрипа ничего из него не вышло. Тогда человек пошарил где-то в складках халата, достал бутылку портвейна, глотнул из горлышка и протянул вино Варваре Васильевне.

Перепуганная Варвара пить отказалась, замотав головой.

Тогда человек снова приложился к бутылке, после чего вытер губы рукавом и неожиданно заговорил хрипловатым натуженным голосом.

‒ Христос Воскрес! – вымолвил человек. – Не бойся меня, женщина. Вот выпей вина и давай поцелуемся.

Изумленная теща только глазами моргала. Голова у нее закружилась, и она тихо присела на пол.

‒ Ты видно немая, – наконец догадался человек и строго спросил. – Из какого отделения?

Но Варвара Васильевна только мычала в ответ, не в силах вымолвить слова. Ей показалось, что человек вдруг воспарил над кучей несвежего белья и, не касаясь пола, приблизился к ней вплотную.

‒ На-ка, милая, смочи горло, – ласково произнес человек, глядя прямо в глаза Варваре Васильевне.

Не в силах противиться этому взгляду, Варвара мертвой рукой приняла вино и сделала глоток. Дешевый портвейн сразу ударил ей в голову, все вокруг замелькало, и тьма опрокинула Варвару Васильевну навзничь.

Очнувшись, Варвара увидела, что луч света исчез, подвальное окошко посерело от сумерек. Было тихо, только дальний шум улицы свидетельствовал, что город жив и движется куда-то в своем обычном вечернем русле.

Варвара Васильевна стала озираться по сторонам, повернув голову, она различила на фоне светлой стены гору белья и давешнего человека на ней.

‒ Скажите, вы ангел? – едва разлепив губы, спросила Женькина теща.

‒ Конечно, ангел, – ответил человек, – работаю здесь оператором стиральных машин на полставки.

Варвара Васильевна застыла, вглядываясь в ангела, не в силах оторвать взгляд.

‒ Если ты избран, что же ты здесь… в подвале? – спросила Варвара, рукой обводя окружающее пространство.

‒ Милая, избранных нет! Одни назначенцы кругом. Царь назначен, придворные, писатели, юмористы, даже зрители в зале. Избранных не осталось, настоящие поэты истлели вместе с бумагой, на которой писали. Остались клерки да письмоводители – неодушевленные предметы!

‒ А как же бог? – спросила изумленная Варвара.

‒ Бог умер, – пропел ангел. – Он мертв! Но еще много лет людям будут показывать тени его ‒ на досках и в золоте. Забудь про бога. Живи своей жизнью!

‒ А как же Христос Воскрес… и Пасха? – не унималась Варвара.

‒ Так он и правда воскрес, ты сама это видела, – улыбнулся незнакомец.

‒ И что же мне делать? – не сдавалась Варвара Васильевна.

‒ Пойди, милая, туда, где предала и опоила его, там и отыщешь! – промолвил ангел.

Изумленная Варвара Васильевна как-то ухитрилась подняться с пола, на дрожащих ногах, держась за стену, она покинула помещение. В голове у нее все путалось. Не помня себя, она остановила машину и спросила везти ее в Новые Оглобли к бывшему колхозному холодильнику.

Водитель вывез Женькину тещу из города и, сверяясь с навигатором, повез по пыльной дороге через поля. Впереди уже светились окна деревни, когда шофер остановил машину. Дальше дорога была перекопана.

Варвара Васильевна вышла, расплатилась и пошла по дороге к деревне. Она не ведала про карантин, противогазы и костюмы химической защиты. На середине пути из кустов ей навстречу вынырнули две тени. В противогазах и резиновых плащах до земли они раскачивались по сторонам. Стеклянные глаза их горели закатным огнем, отражая дневное светило, сходящее за горизонт.

Варвара Васильевна ойкнула, схватилась за бок и повалилась на землю.

В третий день Светлой седмицы, 22 апреля, в Гомеле православные совершали очередной крестный ход вокруг собора Петра и Павла. В нашем с Женькой советском детстве собор служил безбожникам планетарием. Здесь мы смотрели на звезды и любовались восходом солнца над речкою Сож. После того как вера сменилась, тут служат другому богу.