– Сучка она, – повторял футболист, явно ограничивая себя в более крепких выражениях. – А ты чего? Ты сразу должен был показать, что ты мужик! Если не понимает – стукнуть по столу.

Он сделал несколько глотков пива с такой решительностью, как будто стучал по столу.

– А если и после этого не поймёт – дать в «дыню»!

Интеллигент тяжело вздохнул. Было заметно, что ни стучать по столу, ни давать в «дыню» он не хотел.

– Ты пойми! Как ты себя сразу поставишь, так оно дальше и будет, – настаивал футболист. – Сейчас ей денег мало. Потом она тебя заставит посуду мыть. А потом и вовсе запретит с пацанами общаться. Какой ты мужик после этого?!

Грубые черты лица футболиста искажало негодование. Интеллигент опять тяжело вздохнул.

– Мы всего-то полгода женаты, – извиняющимся тоном произнёс он.

– Так что? – фыркнул футболист, который из-за малодушия собеседника даже не допил глоток пива. – Сейчас самое время воспитывать. А не хочешь воспитывать сам, отправь её к тёще на довоспитание.

– Как же я её отправлю к тёще, когда мы живём в тёщиной квартире? – совсем потухшим голосом произнёс миловидный интеллигент.

– Значит надо отправить тёщу!

– Куда?

Интеллигент поднял голову и в его голосе зазвучали нотки надежды.

– Куда-нибудь, – уверенно порекомендовал футболист.– Мужик ты или не мужик?

Голова интеллигента вновь опустилась к мороженому. С тем, что он «мужик» интеллигент спорить не стал, но идея отправить куда-либо тёщу казалась ему более утопичной, чем воспитание собственной жены. Над столиком летнего кафе повисла пауза, за время которой возмущённый футболист заливал своё негодование пивом, а миловидный интеллигент занялся мороженым, пока оно не раскисло совсем.

– Это всё тёща, – произнёс интеллигент столь неожиданно, что кружка пива застыла на полпути.

– Что тёща? – поинтересовался футболист, выражая недоумение всем своим видом.

Интеллигент ответил не сразу. Он подозрительно осмотрелся по сторонам. Только после этого наклонился к футболисту и полушёпотом произнёс:

– Я думаю, она колдунья.

Для футболиста эти слова ситуацию не прояснили. Взгляд его по-прежнему выражал лишь недоумение. Осознавая это, интеллигент опять наклонился к уху футболиста.

– Я подозреваю, что тёща колдунья. Она всё время таскает в дом какие-то травы и поит дочку по вечерам какой-то вонючей гадостью.

– Та ты чё! – опешил футболист настолько, что даже потерял интерес к пиву.

– Вечером, – продолжал интеллигент, – тёща её чем-то поит, а утром дочь начинает нудить, что я мало зарабатываю.

Футболист отставил кружку пива и задумался. Грубые черты лица его озарились мыслью.

– Ну, зарабатываешь ты и правда мало, – неожиданно заключил он, не сводя взгляд с дальнего угла кафе.

Интеллигент погрустнел и погрузил свой взгляд в остатки мороженого.

– Это временно, – сказал он столь безнадёжно, словно рядом с ним сидел не друг-футболист, а тёща. – Мне просто пока не везёт и всё. Дайте мне время, и я сделаю карьеру такую головокружительную, что все рты поразинут. Это будет карьера по вертикали!

– На шиша тебе карьера? Смотри, вон пацаны из нашего класса… – попытался вставить футболист.

Но он не оценил ситуацию. Перед ним сидел уже не тот миловидный интеллигент, который был минутой раньше. Взгляд его собеседника уже был устремлён куда-то ввысь и сиял глубоким фосфоресцирующим светом.

– Тут главное засветиться, – не обращая внимания на футболиста, продолжал интеллигент. – Тут, главное, надо показать себя так, чтобы заметили.

Голос его крепчал. В нём уже не было ни следа от той дрожи, которая слышалась раньше.

–Самое главное, чтобы меня заметили, – с уверенностью повторил он. – А там, я уже знаю, что делать. Я смогу сделать такую карьеру, которой позавидуют многие.

– Да, где ты собираешься… – начал, было, футболист, но инициатива была уже не на его стороне.

– Я могу сделать карьеру где угодно! Даже в гареме у султана! Но для этого мне нужно только одно.

Интеллигент решительно бросил ложечку в остатки мороженого и посмотрел на товарища.

– Что? – поинтересовался окончательно подавленный футболист.

– Удача! – без тени сомнения провозгласил интеллигент. – Мне нужна удача. Мне нужно везение, чтобы меня заметили. А дальше я всё сделаю сам!

Гремя стулом, интеллигент энергично встал. Движения его были решительны настолько, что за ними не поспевал не только торопливо допивающий пиво футболист, но и долетающий из-за ограды летнего кафе кряхтящий смех Кордака.

– Как вам это нравится, господин Борке? Он готов сделать карьеру по вертикали даже в гареме у султана!

– Не нахожу в этой мысли ничего интересного, – не поддержал собеседника Борке.

– А по-моему, – не соглашался Кордак, – это как раз то, что нужно.

– Вы полагаете?

– А чего бы вы ещё хотели?

Лукавый взгляд Кордака сверкнул в тени кустов.

– Перед нами, господин Борке, молодой человек, красив, энергичен, умён ровно настолько, чтобы мечтать о большой карьере. Да ещё – замученный семейным бытом. Лучшего кандидата на дело наследия скопцов трудно себе представить.

Искра взгляда Кордака вновь сверкнула в направлении Борке. Тот хранил невозмутимое молчание.

– Что же, – наконец, произнёс он, – я никогда не разделял вашего пристрастия, граф, к смазливой внешности, тем более, у молодых мужчин. Но в этом случае…

Борке опять помолчал.

– Согласен, – подвёл он окончательную черту. – В этом случае пусть будет по-вашему.

Он решительно стукнул тростью о тротуарную плитку, и мелодичный звон прокатился по аллеям парка.

Сумеречная прохлада накрыла мегаполис. Потеряли очертания мосты через реку, высотные здания вдоль набережной. По дорогам поползли змейки автомобильных фар. Кое-где уже засветились огни рекламы. Из проезжающих автомобилей застучала в барабанные перепонки музыка, наводящая на мысль о неуловимости прекрасного. Большой город постепенно остывал от полуденного зноя и готовился к ночной жизни.

Борке и Кордак неторопливо шагали по аллее парка.

– Не желаете ли поделиться своим замыслом, дорогой граф, – нарушил молчание Борке.

– Для начала предлагаю вам познакомиться с нашим протеже, – хитро улыбнулся Кордак.

– Ах, граф, вы по своему обыкновению лукавите, – покачал головой Борке. – Что же, я принимаю правила игры. Будем считать это дело вашим.

Улыбаясь лишь левым уголком рта, он повернулся к Кордаку, но тут же выпрямился и устремил взгляд в глубину тёмной аллеи.

– А я… – Борке сделал паузу, словно задумываясь, – попробую разгадать ваш замысел по мере его исполнения.

Борке сделал ещё пару шагов и заметил:

– Но позвольте полюбопытствовать, где вы намереваетесь встретиться с вашим протеже?

– Если вы не возражаете, господин Борке, мы не будем с ним встречаться, – ещё шире улыбнулся Кордак. – Интуиция мне подсказывает, что суеверие, заменяющее нашему герою интеллект, позволит ему всё сделать самому.

– Вы невысокого мнения, граф, об интеллекте нашего героя.

– Не совсем так, дорогой Борке, – расплылся в ещё большей улыбке Кордак. – Для меня отсутствие интеллекта у человека – это тоже интеллект. Только как бы наоборот. И этот «интеллект наоборот» в сочетании с активностью – оружие страшной разрушительной силы.

Кордак закряхтел в смехе. Лицо Борке оставалось непроницаемым.

– Давайте называть вещи своими именами, граф. «Интеллект наоборот» – это глупость, которая чаще всего сопровождается активностью. Не знаю, согласитесь ли вы со мною, граф, но глупость – это заразная болезнь, которая распространяется воздушно-капельным путём. А распространяют её те, кто брызгает слюной на многочисленных заседаниях и собраниях.

– Э, не скажите, – продолжал улыбаться Кордак, оправляясь от смеха. – Всё в этой жизни относительно. Попробуйте объяснить глупцу, что он глуп. Бессмысленное занятие. Чтобы понять, что ты глуп, нужно быть достаточно умным человеком.