-- Старый, мы что, крепко выпили с тобой вчера на прощание?</p>
<p>
-- Ни боже ж мой! - усмехнулся ехидный дедок.</p>
<p>
-- Я видел сон, будто бы я умер, а ваш Тенгри судил меня по грехам моим. Только не помню, куда я попал после смерти - в ад или рай.</p>
<p>
Старик ухмыльнулся:</p>
<p>
-- Тенгрийцы - материалисты и прагматики. У них нет ада, вернее, все пути ада ты проходишь ещё при жизни на земле. После воскрешения душа твоя вселяется в обновлённое, но всё то же самое тело.</p>
<p>
Я пытался хоть что-то прочитать в его выцветших синих глазах почти без ресниц, но дед был невозмутимо спокоен, словно бы мы с ним только вчера мирно прогуливались по берегу озера Кангыбас.</p>
<p>
-- Смерть, паря, у тенгрианцев только временная остановка, что-то вроде как бы поезд стоит на железнодорожном разъезде, дожидаясь зелёного света семафора. Пока душа спит, тело твоё "на ремонте" у ангелов до самого пробуждения к новой жизни.</p>
<p>
Я остановил квадроцикл. И, наверное, глянул на деда с таким выражением, что во мне легко было бы распознать шизика.</p>
<p>
-- Так что, я умер и воскрес в обновлённом теле?</p>
<p>
-- И с обновлённой душой, -- отвёл плутливые глаза старый охотник. - Выбрось дурное из головы! И чего ты к этой стародавней вере привязался? Ты жив-живёхонек и ещё долго будешь жить, дышать, пировать и воевать. Тебя ждут большие дела на многогрешной земле. Рано тебе ещё на покой.</p>
<p>
Он подмигнул мне с такой наигранной весёлостью, которая показалась мне грубой издёвкой.</p>
<p>
-- У тебя фляга в рюкзаке. Карлыгаш тебе на дорожку моего бальзама нацедила. Отхлебни-ка три глотка, полегчает.</p>
<p>
И действительно полегчало, но голова от этого не прояснилась, и на душе легче не стало.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
* * *</p>
<p>
</p>
<p>
Я выехал из котловины древнего, полустёртого ветрами вулканического кратера и остановил машину. Пустынный оазис у озера Кангыбас разительно переменился. Исчез пыльный налёт, который прежде притушёвывал яркие краски природы, как патина старит антикварную бронзу. Похоже, недавно выпали обильные дожди и смыли пыльный налёт с камней и редкой зелени. В далёких зарослях на деревьях уже золотилась листва. Зеркало озера стало тёмно-синим. А каменные столбы, остатки древнего горного кряжа, окрасились красно-коричневыми тонами.</p>
<p>
И без того чарующий воздух пустыни там, где есть хоть пригоршня пресной воды у еле точащегося из-под земли источника, как бы перенасытился ароматами отцветающих растений и рыбным духом от тростника и камыша, потому что прибитая дождями пыль перестала забивать тебе нос, приглушая запахи.</p>
<p>
Сверху почудился протяжный клик, не похожий на курлыканье журавлей. Я задрал голову и увидел в синем небе цепочку отлетающих лебедей в позолоченном солнцем белоснежном оперении.</p>
<p>
-- Это уже последние, -- вздохнул старый егерь. - С выбелившимися птенцами. Пролётные. У нас на озере гнездиться не хотят. Тянет их на север, где родина.</p>
<p>
-- А вот меня уже не тянет, -- пробормотал я как бы не в себе. -- Слушай, старик, а если я как-то вдруг к тебе ещё раз сюда проберусь, а то и останусь навсегда. Не прогонишь?</p>
<p>
-- Прогнать-то не прогоню, только вот что...</p>
<p>
-- Что -- что?</p>
<p>
-- Словами не объяснишь... Вот кусни-ка на зубок.</p>
<p>
-- Перекати-поле?</p>
<p>
-- Ага, жаза-сагыз.</p>
<p>
Я надкусил сочную сине-зеленоватую веточку. Скулы свело от едко-солёной горечи.</p>
<p>
-- Саднит? Вот то-то же. Одно дело туризм в своё удовольствие, а другое - суровое выживание, борьба за жизнь в экстремальных условиях.</p>
<p>
Мы помолчали, не глядя друг на друга. Что-то уже прочно связывало нас, хотя мы и держались всегда на изрядном расстоянии друг от друга, а вот что именно - я не мог тогда понять.</p>
<p>
-- Ну, прощай, отец!</p>
<p>
Я протянул было руку, но быстро одёрнул её, когда дед шарахнулся от меня.</p>
<p>
-- Не прикасайся ко мне, сколько раз повторять! И не торопись, я тебя ещё провожу чуток вон до тех скал.</p>
<p>
Он шёл со своим неразлучным автоматом на плече мерным шагом на изрядном расстоянии от меня, а я еле полз за ним на первой передаче. Хотя я давно перестал бояться, что дед выстрелит мне в спину.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 18</p>
<p>
</p>
<p>
За стеной скальных столбов открылась знакомая безжизненная плоскость пустыни до самого горизонта, который уже не скрывала пыльная дымка, и тут я увидел то, чего можно было ожидать, если потерять секретное удостоверение Центра. Дед сдал меня, что говорится, как стеклотару.</p>
<p>
