-- Не говори так... Ты ведь его не знаешь! Может, он хороший.
Маришка, давясь слезами, натужно тянула:
-- Он противный... противный... а ты -- пьяница! Мой папа генерал, а вы все шпана!
-- Ну все, Марина батьковна -- все! Мне это уж надоело слушать... Нечего реветь, тут на твои слезы никто не позарится. А твой папа генерал тебя кинул и знать о тебе не хочет.
Рев набирал обороты. Мать тоже взвилась не на шутку:
-- И охота тебе мать доводить? Мы ведь не шумим, посидим себе тихонечко за чаем и разойдемся.
-- Тебя скоро в тюрьму на лечение сдадут, так учительница говорила!
-- Давай с тобой по-хорошему? Пойми, маленький мой, мамка ведь еще не старая.
-- Нет -- старая...
-- Пойми ты, кукла бессердечная, нужен мне кто-то рядом... Иначе я совсем... будут тебе и джинсы и тримсы, если мать опять запьет... Что ты мне жизнь ломаешь!
-- Потому что нет уже твоей жизни, а наступает моя! Я уже почти взрослая, а ты меня позоришь. Так учительница говорила.
Венька чуть ли не по-звериному зарычала.
-- Мои парни над тобой смеются, -- выпалила Маришка.
-- Так ты уже и с парнями снюхалась?
-- Имею полное право, как ты. Тогда я тоже парней водить домой начну, как ты.
-- Только попробуй. Убью своими же руками.
-- Тогда пусть он уходит.
-- Он останется здесь, а ты хоть в стенку влипни!
-- Тогда я лягу между вами!
-- Тебе не стыдно?
-- А тебе? А я тогда уйду!
-- И уходи! Уходи, куда захочешь, сейчас же уходи!.. Нечего к родной матери в свекрухи набиваться и за подол ее держать на привязи... Не ты меня, а я тебя качала... Родила, да не облизала... Просто иезуитка какая-то. Вся в папашу. Тоже генеральша будешь добрая!
Маришка, беззвучно плача, накинула пальто прямо на мужскую майку, которую носила вместо сорочки, в одних шлепанцах на босу ногу выскочила на холодную лестницу.
Мать захлопнула за ней дверь и так и осталась стоять, упершись спиной в дверь, лицо запрокинуто острым подбородком кверху. Глаза были не просто прикрыты, а плотно прищурены, чтобы не выдавались слезы сквозь накрашенные ресницы.
Но все же, когда она, не отрывая затылка от двери, водила головой из стороны в сторону, две мокрые дорожки пробежали от уголков глаз к уголкам закушенных губ и тускло поблескивали в свете слабосильной лампочки в коридоре.
Потом она устало опустила голову и медленно провела ладонями по лицу, словно срывая маску злости исказившей ее лицо. Когда Венька раскрыла глаза, она очумело удивилась -- кто это сидит у ней на кухне? Удивилась и испугалась, принимая бородача за зарождение черного кошмара, преследовавшего ее.
Встретилась взглядом с Левой -- он ей показался постаревшим на десять лет.
<p>
* * *</p>
-- Видал, какие концерты моя мадам закатывает? Так всякий раз...
Венька прошла на кухню и долго не могла раскурить подобранный с полу окурок. Руки тряслись. Ей теперь все равно, останется мужик или уйдет вслед за Маришкой. Пусть все уходят.
Чуда не свершилось. Чудес не бывает. Бывает только белая горячка с гибельным финалом. Наплевать! Пусть все летит и катится в тар-тарары! Она никому не нужна, не стоит обманывать себя и других.
Завтра же Венька напьется пьянее грязи и по своей воле пойдет собирать бутылки на вокзале, как та бабка сегодня.
<p>
* * *</p>
Затрещал звонок. Венька метнулась к двери. На пороге хлюпала носом озябшая Маришка.
-- Нагулялась? Заходи и живо в постель! И чтоб слышно тебя больше не было.
Венька затворила за дочкой дверь в комнату, прошла на кухню, глядя мимо Левы. Молча вязала бутылку, чтоб выплеснуть остатки "старки" себе в чашку, но Лева молча накрыл пустую чашку рукой.
-- А ты еще чего залупаешься?
Лева отвечать не стал, отобрал бутылку и вылил остатки в раковину. Венька вся ощетинилась, но смолчала. Только по морщине, время от времени пересекающей его лоб, было видно, что он еще не заснул.
-- Чего расселся, как апостол? Левий Матвей... Я тебя не Лева, а Мотя буду звать. Все, я пошла спать! Спокойной ночи.
Но она все же вернулась из ванной в длинном линялом халате. Погасила свет и обеими ладонями приперла дверь, чтобы не скрипела.
-- Сидишь все, высматриваешь... А у меня в душе нечего высматривать, там все пусто.
Лева потер пальцами лоб, а затем до хруста сцепил руки.
-- Что ты руки мнешь, как та студенточка! У жизни профессоров нету, она сама всем оценки выставляет... А я по всем предметам двоек нахватала, пора меня отчислять и вместе с задолженностями ликвидировать.
