- Не хочу с вами, гяурами, разговаривать. Можете забрать права. Я себе другие куплю.

  Бонд, садясь в патрульку, громко сказал:

  - А я мог бы и сдачи дать.

  - Правда? - удивился черкес. - Так бы сразу и сказал!

  Он тут же нырнул в правую дверь. Инспекторы, оставшиеся на улице, дружно рассмеялись.

  Клейман спросил у Изи:

  - Ты сам придумал этот фокус с червонцами?

  - Конечно. Но устраивать его лучше с братскими армянами.

  - Почему?

  - Те, кроме битья себя в грудь, начинают деньгами разбрасываться, показывая, что материальные ценности для них - тьфу! Один из них как-то даже порвал пополам пару тысячных купюр и бросил их на асфальт.

  - Неужели?

  - Да. После его отъезда я подобрал купюры, склеил их скотчем и сказал про себя спасибо. Я ведь не богатый. Я - бедный и неамбициозный.

  Яреев похлопал Алмазова по плечу и заметил:

  - Да, Израиль Соломонович, ты с голоду не умрешь.

  Изя за словом в карман никогда не лез:

  - Это вы нигде не пропадете. Кто на красивую бутылку с паленым дагестанским коньяком прилепил отпаренную этикетку от французского "Мартеля" и приправил ее Царю? Не вы, случайно?

  - Так ни черта себе, сколько французское пойло стоит! А паленый коньяк нам подарили. Нас тогда Царь нагрузил.

  - Ну и как, прокатило?

  - Аж бегом! На следующий день он спасибо сказал. Ему коньяк понравился, а мы - сэкономили.

  Изя рассмеялся и заявил:

  - Так что прежде чем обвинять меня в семитской хитрозадости, посмотрите на свои проделки со стороны. Славяне мне тут нашлись!

  Клейман, посмеиваясь, обратил внимание на нижнюю часть ближайшей к ним пятиэтажки, и расхохотался еще сильнее. Вся стометровая длина цокольного этажа здания была расписана черными громадными буквами. Надписи гласили:

  НЕ СРАТЬ! НЕ ССАТЬ! ГАРАЖИ - НАПРОТИВ!

  Он оглянулся и действительно обнаружил сзади гаражный кооператив.

  Подошел Бонд и ворчливо принялся жаловаться:

  - Представляете, нарушил этот черкес на триста рублей. Сует мне штуку и требует девятьсот пятьдесят рублей сдачи. Я ему говорю, типа, не ошалел ли ты, родной? А он в ответ, мол, ну, тогда девятьсот давай или пиши протокол.

   - И что ты сделал? - спросил Изя.

  - Дал ему девятьсот сдачи. Убил бы того урода, который придумал этот кодекс. Раньше не надо было уговаривать. Забрал права и все. Постоит недельку в очереди в районном ГАИ - либо фиг потом нарушать будет, либо заплатит в следующий раз нормально. Про штрафные баллы я вообще молчу!

  - Не бухти, Саша, - сказал Алмазов. - Этот кодекс придумали либо пассивные гомосексуалисты, либо вредители, управляемые американскими шпионами, а скорее всего - те и другие вместе. Ради голосов избирателей кое-кто сейчас готов извернуться и самому себе оральный секс сделать. Как же, пекутся они о насущных нуждах водителей и о демократии. Да во всех странах, где демократии по количеству на душу населения в миллион раз больше, чем у нас, попробуй нарушить правила дорожного движения! Тебя это демократическое государство в лице полицейского отпомидорит так, что ты всю оставшуюся жизнь будешь путать рот с гузном! А у нас власть заботится о благе простых граждан. Пока по телевизору гневно разоблачают крохобора-гаишника, сунувшего в карман несчастные сто рублей, народ забывает о тех, кто крадет составами, пароходами и нефтяными потоками. Вот она - кость. Глодай - не хочу! А депутаты и министры тем временем отдыхают где-нибудь в Европе. Когда сожрут всех инспекторов, они придумают нового коррумпированного врага. На очереди масса профессий: таможенники, учителя, врачи, пожарники - чем плохи? Те, кто воруют миллиарды - пойдут последними. Причем на вилы. Если вообще пойдут...

  5

  Рабочий день начался с больших странностей. Клейман, заглянув в кабинет роты перед разводом, обнаружил в нем все руководство. Не было только Царя. Зато присутствовали трое каких-то хмырей в гражданке с наглыми протокольными лицами. Один из них сидел (страшно подумать!) в царском кресле, а двое других потрошили столы, сейфы и вели себя как дома. Кузнецов с печальным лицом тупо смотрел в окно, а Пушок рявкнул в сторону Клеймана и тот, захлопнув дверь, пошел получать пистолет.

  Комната для заряжания, разряжания, чистки оружия представляла собой помещение сарайного типа площадью двадцать квадратных метров. Все стены, полки и потолок были изрешечены пулевыми отверстиями подобно казематам Брестской крепости. Большинство дырок являлись последствиями всякого рода усилений и доработок. Уставшие инспекторы постоянно путали порядок разряжания и потому частенько бабахали во все стороны. Пока обходилось без жертв. Просто везло.

  Кроме этого оружейка находилась в состоянии непрекращающегося ремонта. Каждый день, как в любом российском туалете, на стенках обнаруживались свежие надписи. Самое интересное - никто и никогда не видел настенных творцов, чьих рук было это дело. Писанина появлялась как бы сама собой. Но практически вся настенная живопись касалась одного единственного человека. И звали его - Николай Анатольевич Хмара.

  Будучи подполковником милиции, он занимал должность заместителя командира полка по службе, то есть был вторым лицом в полковом минигосударстве. В какой-то части его организма была спрятана, по всей видимости, атомная, никогда не разряжающаяся батарейка. Она позволяла ему всегда находиться на работе и руководить подразделением. Он успевал везде, и никуда от него нельзя было деться. Поэтому надписи на стенах были одного характера - матерно-зоологического.