– Как я счастлива! Ну как же я счастлива! – непрестанно твердила Хлоя, подкрепляя восклицания звонкими поцелуями. – Я каждый день по тебе скучала.

Жонатан просто пожал ей руку, однако частые визиты в госпиталь и радость, которую он испытывал, снова видя командира в строю и в исправном состоянии, мгновенно превратили это официальное приветствие в сердечное объятие. И столь же искренний ответ.

Пришел черед Адриэля. Он посмотрел на нее ускользающим, заискивающим взглядом, как-то снизу вверх, будто собака, распотрошившая содержимое помойного ведра на всю квартиру. И хотя Ноэми старалась повернуться ко всем левым профилем, тут она ощутила необходимость продемонстрировать ему худшее, что могла показать, и даже получила определенное удовольствие.

«На-ка. Получи по полной. Вот то, на что ты не хочешь смотреть. То, что ты не можешь выдержать. То, во что я теперь превратилась».

Сейчас, стоя перед мужчиной, который покинул ее, ничего не сказав, просто потому, что она перестала быть Ноэми и сделалась Но, она должна была решить, кем теперь будет: жертвой или воительницей.

Ноэми смирилась бы, если бы он не выдержал. Никого нельзя заставить любить урода. Но все-таки она заслуживала его искреннего признания, а не беспощадного забвения на долгие шестьдесят дней в то самое время, когда она сильнее всего в нем нуждалась.

Она взглянула на пуленепробиваемые жилеты своих коллег и уже покоящееся в их кобурах оружие:

– Вы собрались уходить?

– Да, – чересчур поспешно подтвердил Адриэль. – Наблюдение в предместье вместе с группой судебной полиции Девяносто третьего департамента[11]. Но тебя ждут в стрелковом тире. Это обязательная процедура. Руководство группой ты примешь только завтра. Приказ комиссара.

Он уже собрался выйти из кабинета, но стоявшая прямо возле двери Ноэми не сдвинулась ни на сантиметр:

– А ты что? Разве ты мне не скажешь, что скучал по мне?

– Ну да, конечно! Конечно скучал, – запинаясь, промямлил Адриэль. – Разумеется, все по тебе скучали.

– Разумеется.

В лифте, доставившем группу на парковку, Адриэль оставался угрюмым и замкнутым.

– Козел ты, – бросила ему Хлоя.

Молчание. Скрежет кабелей.

– Согласен, – добавил Жонатан.

Оставшись в кабинете одна, отважная Но, которая только что с преувеличенной бравадой встретилась с тем, кого, наверное, еще любила, заплакала и долго не могла унять судорожные всхлипы, от которых сердце буквально выскакивало из груди.

Штаб судебной полиции. Стрелковый стенд

– О’кей, – заявил инструктор. – Занимай стрелковую позицию. Оружие на предохранителе. Вставляй магазин на пятнадцать гильз и вставай на отметку пять метров для стрельбы с близкого расстояния пятью боевыми патронами.

Десятью минутами раньше она открыла чемоданчик, в котором хранился ее «зиг-зауэр» специальной полицейской модели, и посмотрела на него, словно это был готовый ужалить гигантский скорпион из черного металла. Она ощутила легкую дрожь в руке, сосредоточилась и разыграла остаток сцены, почти не дыша.

– Стрелок готов?

Замерев, подняв оружие перед собой и целясь в бумажную мишень, Ноэми не ответила.

– Ноэми?

Оружие, в точности как та, что держала его, молчало. Затем ее вновь охватила дрожь, еще более сильная, лишающая боеспособности. Инструктор незамедлительно, пока пистолет не выпал у нее из рук, завершил сеанс:

– О’кей, Ноэми. Не двигайся, сейчас я заберу у тебя оружие.

Он с осторожностью сапера положил ладонь на ее руку:

– Разожми пальцы. Вот так. Спокойно.

Освободившись, Ноэми смогла наконец набрать в легкие воздух. Инструктор без единого слова отщелкнул обойму и поставил оружие на предохранитель, вынув доведенный в ствол патрон. Отработанные до автоматизма движения позволили ему обдумать ситуацию.

– Мне известно, что такое безоружный флик, – признался он. – Это не что иное, как кастрат. Я тоже был таким – после депрессии. Но моя работа – это также твоя безопасность и безопасность твоей команды.

– Но ты меня провалишь? – забеспокоилась Ноэми.

– Если я это сделаю, придется упомянуть о твоей дрожи, и тебе запретят профессиональную деятельность, а взамен ты получишь серию бесед с полицейским психиатром. В тебя стреляли, и тебе просто нужно время, чтобы опять освоиться с оружием. А вовсе не доктор, который ни черта не смыслит в нашем деле.

Вопросительно подняв бровь, Ноэми ждала его предложения.

– Мы с тобой заключим сделку. Ты придешь завтра, потом послезавтра и будешь приходить столько раз, сколько понадобится, чтобы твой «зиг» прочно держался у тебя в пятерне. А пока я зачту сегодняшний сеанс, но пообещай мне оставаться в конторе. Никаких вылазок на местность, пока хотя бы пять раз не попадешь в мишень так же точно, как тот парень, что отделал твою физиономию.

Обращаясь с ней без всякого стеснения и деликатности, инструктор не мог даже вообразить, какую помощь он оказал Ноэми. Он говорил без малейшего уважения или снисхождения, как с любым другим. А она и была любой другой. В общем, нормально.

Возвращаясь с задания в 93-м департаменте, Адриэль сделал крюк и завернул в тир. И как бы между прочим поинтересовался результатами командира своей бригады. Инструктор, убежденный в том, что каждый член бригады должен поддерживать другого, не увидел в этом подвоха и в подробностях рассказал, что произошло.

– Мы договорились. Она тебе расскажет. Тебе невероятно повезло, что ты с ней работаешь.

– Ага, – подтвердил Адриэль. – Невероятно повезло.

Ноэми почти час провела перед зеркалом в ванной комнате, повернувшись вправо, чтобы видеть только тот профиль, который могла терпеть. Она тешила себя иллюзией возвращения в прошлое. Какая разница, она была такая хорошенькая, так что…

Мечтательное настроение Ноэми прервал звонок, на кухонном столе завибрировал телефон. Трубка сообщила, что ее ждет глава судебной полиции.

Через час быть на службе.

И все, больше никакой информации.

По пути Мельхиор послал ей привет, лаконичное сообщение: «Здравия желаю, солдат. Завтра утром у нас первый сеанс, помните?» Она ответила ему в лифте, который поднимал ее на последний этаж Штаба, и зашла к секретарю, прежде чем постучать в дверь шефа.

– Здесь вам очень рады, – сказал тот, жестом предлагая ей присесть.

Его замечание носило очевидно риторический характер, и Ноэми ждала продолжения. Неочевидного.

– Так уж вышло, моя работа заключается не в том, чтобы любить сотрудников, а в том, чтобы заставлять их работать, – продолжал он. – А вы явно еще не полностью оправились от болезни. Результат вашего испытания в тире был, похоже, более чем удручающим. Я бы даже сказал, вызывающим опасения.

Произнося эти слова, он барабанил пальцами по лежащему на середине стола документу, привлекая к нему взгляд Ноэми. И то, что она увидела, привело ее в полное уныние.

Шеф еще ни разу не взглянул ей в глаза, и она размышляла, как долго ему удастся не встретиться с ней взглядом.

– Я думаю, вам необходим отдых. В сельской местности.

Со дня ее возвращения шеф опасался, как бы она не снизила до ноля боевой дух команды, не стала напоминанием о личной уязвимости каждого, не выкачала из них смелость и отвагу, как вампир – кровь. Так что этот рапорт, обнаруженный на рабочем столе сегодня утром, оказался подарком небес.

– В сельской местности? – невольно повысив голос, повторила Ноэми. – Вы можете на время лишить меня оружия, но уж никак не уволить.

Осознав, что ступает по минному полю, патрон изменил тон:

– Кто говорит вам о подобных мерах? Поймите, я обсуждаю с вами обычный отпуск для выздоровления. Выздоровления с пользой для дела. Вы слыхали о Деказвиле?