Ее племянник принялся за прекрасный завтрак, который, как он полагал, будет ждать его каждое утро, пока он живет в родном доме.
Тем временем мадам Женевьева сварила кофе в небольшой изящной турке из красной меди. Затем она поставила перед племянником блюдце и фарфоровую чашечку с нарисованными лиловыми нимфами, которую наполнила густой, благоухающей, ароматной темно-коричневой жидкостью.
– Кстати, Франсуа, – сказала она, наблюдая за тем, как племянник поглощает ее стряпню, – ты не сказал мне, чем будешь здесь заниматься. Или ты решил бросить свои научные занятия?
Она с тревогой посмотрела на молчавшего племянника. Он же делал вид, что смакует кофе, и оттягивал ответ. Через несколько минут молчания Франсуа достал сигарету, прикурил и сделал первую затяжку. После этого он наконец, прокашлявшись, собрался с духом и заговорил.
– Дорогая тетя Женевьева! – торжественно начал он. – Я, Франсуа Тарпи, магистр медицины и биологии, приват-доцент университета Сорбонна, наконец-то стал богатым человеком. И не просто богатым, а очень богатым. Но не благодаря тем деньгам, которые вы оставили мне, а благодаря собственному труду и своей голове.
– Как это, Франсуа? – подавшись вперед и слегка выпучив глаза, которые и так были выпуклыми из-за базедовой болезни, вскрикнула мадам Женевьева. – Ты выиграл на скачках, на бирже?
Тетушка была так комична в своем аффекте, что Франсуа рассмеялся.
– Нет, нет, милая тетушка! – он улыбнулся. – Я заработал кучу денег своей головой, сделав открытие в науке. Но, к сожалению, об этом еще никто не знает, кроме человека, обещавшего мне заплатить, если я за полгода завершу исследования и представлю ему результаты, которыми он сможет воспользоваться в своем бизнесе, на фабрике.
– А… так денег еще нет… – разочарованно протянула мадам Женевьева.
– Да, деньги только в перспективе, но до них всего лишь отрезок пути в полгода длиной.
И он мечтательно потянулся, привстав со стула, да так, что хрустнули суставы кистей и колен.
– Прошу тебя, Франсуа, ты же знаешь, что я не выношу, когда трещат подобным образом, меня бросает в дрожь от таких манер.
Она раздраженно повернулась к окну и стала задумчиво перебирать листья герани в керамическом горшке местного мастера.
– Ты молод и неопытен, Франсуа, тем более в бизнесе. Будь осторожен, посулы ничего не значат, пока ты не будешь держать в руках чековую книжку с обещанной суммой. Я все же кое в чем разбираюсь, наслушалась от твоего дяди историй финансовых крахов вот в этой самой кухне.
– Ну что вы, тетушка! – воскликнул Франсуа, подойдя к мадам Женевьеве и нежно прикоснувшись рукой к ее седым, завитым по старой моде волосам. – Все основывается на моем интеллекте и находчивости, изворотливости и гибкости, если хотите. Я никого не собираюсь обманывать и надеюсь, что этого не будет делать и кто-то другой.
Мадам Женевьева вздохнула и сказала:
– В таком случае я советую тебе сразу же переговорить с хорошим адвокатом и доверить ему подписание контракта.
– А никакого контракта нет и в помине, – засмеялся Франсуа. – У нас все строится на доверии.
– Это, милый племянник, совсем плохо, – сказала мудрая тетушка и, чтобы сгладить ощущение напряженности от их разговора, который, по правде говоря, ее сильно озаботил, предложила пойти посмотреть комнату, в которой Франсуа будет жить и работать.
– Но к этому разговору мы еще вернемся, – заявила она. – И прошу тебя, не совершай необдуманных поступков, не посоветовавшись со мной.
Франсуа вздохнул, поняв, что сделал глупость, откровенно поделившись своими планами с отставшей от жизни престарелой теткой. К тому же он помнил о том, что тетушка была категорически против финансовых авантюр, поскольку в жизни видела нужду, о чем часто любила вспоминать.
Они поднялись по крепкой скрипучей лестнице на второй этаж. С этой лестницей у Франсуа было связано много воспоминаний о шишках, ссадинах и даже об одном переломе, так как он, по словам тетки, в детстве был очень подвижным.
– Вот твоя комната, Франсуа, – сказала мадам Женевьева, пропуская племянника вперед. – Та самая, в которой ты провел все свое детство, отрочество и раннюю юность. Как видишь, в ней мало что изменилось.
Франсуа прошелся по комнате.
– Ничего не изменилось! Так мило!
Мадам Лаке залилась счастливым смехом.
– Я постаралась сделать комнату как можно более уютной, чтобы тебе было приятно проводить здесь время. Но не настолько приятно, чтобы ты лишал меня своего общества.
Франсуа упал на пышные перины кровати и, закрыв глаза, перенесся в детство, когда он, маленький мальчик, засыпал в этой мягкой постели, мечтая о ярком и счастливом будущем. И вот теперь он взрослый, но яркого и счастливого будущего хочется все так же, и он не знает, когда оно явится ему во всей своей красе.
Франсуа хмыкнул. Пожалуй, он немного приукрасил положение своих дел, рассказывая о них тетушке на кухне. Что на него нашло? Расслабился под действием вкусной и сытной еды?
Мадам Женевьева на цыпочках вышла из комнаты, полагая, что племянник задремал. Но Франсуа не спал, он думал.
Конечно, его положение в Сорбонне было весьма шатким. Это в провинции кажется, что если ты работаешь в парижском университете, известном во всем мире, то можешь себе позволить все или почти все. Как рассказать тетушке, которая считает его самым талантливым, самым способным, что на самом деле одной заработной платы недостаточно, чтобы он мог удовлетворять свои потребности? Иногда ее едва хватало на приличную еду, поскольку почти все средства шли на аренду жилья и оплату труда прачки.
Да, работа ученого сейчас не в особом почете. Бегать же дополнительно по урокам и заниматься репетиторством он не имеет никакого желания. Это значит всегда бегом, всегда в мокрых ботинках и почти всегда на пустой желудок. Он занялся серьезным научным исследованием, которым сразу же заинтересовался сам мсье Дюлок. Одному Богу известно, как этот финансовый гуру разузнал об исследованиях Франсуа в университетской лаборатории, похожей на сарай. Об этом, кстати, следует на досуге поразмышлять.
То, что мсье Дюлок предложил Франсуа для начала, повергло того в шок. Он хотел заплатить за научные исследования Франсуа в сфере биологии и медицины, но при условии, что все результаты этих исследований автоматически сразу же становятся собственностью фармацевтической компании «Дюлок и Дюлок». Предложил очень выгодные условия при совместном внедрении разработок. И это притом, что Франсуа только начал разрабатывать тему гуморальной регуляции и действия гормонов на организм человека. Правда, мсье Дюлок сразу же поставил условие, что направление исследований придется немного изменить, но не кардинально. Это он прибавил после протестующего жеста Франсуа, который слушал разглагольствования мсье Дюлока в его роскошном кабинете на Елисейских полях.
Кабинет этот резко контрастировал с тем, что видел в жизни сам Франсуа Тарпи, хотя назвать его бедным человеком никому не пришло бы в голову. Франсуа стало обидно, когда он вспомнил, как секретарша мсье Дюлока презрительно оглядела его с головы до ног, прежде чем уведомить патрона о приходе мсье Тарпи.
Франсуа всегда весьма щепетильно относился к знакомствам с представителями высших сословий и буржуа, поэтому нарядился в свой лучший темно-синий костюм, тщательно подобрал рубашку и галстук, навел с помощью бархотки блеск на туфли и специально приехал на такси, чтобы его облик остался первозданно аккуратным. Тетушкины уроки не пропали даром.
Однако секретарша, маленькая смазливенькая обезьянка, позволила себе нечто, обидевшее и насторожившее Франсуа. И сейчас он в очередной раз с содроганием вспомнил ее язвительный взгляд, направленный на его ноги: все было почти безукоризненно, но поношенные, хоть и чистые, туфли его выдали. Невозможно держать весь гардероб наготове в ожидании того, что тебя неожиданно пригласит на кофе знаменитый фармацевт-миллионер.
«Гадюка, – подумал Франсуа о секретарше. – Посмотрим, как ты меня встретишь, когда я подъеду к конторе на роскошном авто и в одежде от лучших парижских портных».
