Я не стал спрашивать, почему Оранса не хочет прокатить меня с ветерком, когда, как я надеюсь, я буду сопровождать принцессу Санию в Клерию. Да и не уверен, что хотел знать. Боги сами себе на уме — это я уяснил. К сожалению, уроки эти были очень горькими, особенно последний, что преподнесла мне Лу.

Пока я размышлял, богиня лениво потянулась и будто бы приняла какое-то окончательное решение. Видимо, собралась уходить.

— Запомни, жрец: меньше думай! Пал не просто так оставит тебе эту прядь. Не из одного озорства, во всяком случае, хотя о первородном ходят среди богов разные разговоры. Нет, он увидел в тебе инстинкт воина, который ты всю жизнь отрицаешь. Не надо так. Сейчас ты остался один, Лу к тебе вряд ли вернется. Хотя я не представляю, чего стоило малютке проигнорировать тебя — мы же чувствуем зов Истинных намного сильнее, ты бы знал… Ладно, бывай.

Я даже рот не успел открыть, как поднялся порыв ветра и улыбающаяся Оранса просто исчезла. Растворилась, как дымка.

Позерша, точно рисовалась перед смертным.

Я только покачал головой. Это был очень странный разговор и вообще, очень странная ночь. С уходом божества что-то незаметно изменилось, но изменилось фундаментально. Корабль потерял свою монолитность с командой: стало как-то шумнее и бестолковее. Я сразу почувствовал, как рулевой потерял ветер и сейчас искал воздушный поток.

Он его найдет. Я верил, что Оранса напоследок оставила нам поток, чтобы вся флотилия дошла до берегов Ламхитана без каких-либо проблем. Ну а дальше, как и сказала богиня — уже сами.

В одном божество попутного ветра, которому молятся моряки, было неправо: я не был один. Прямо сейчас, в нашей коморке, тихо похрапывал Орвист. С нами плыл его отец, правда, граф пересел на другой корабль в паринийском порту — купеческий, более просторный и комфортный, хоть и не такой надежный в случае шторма.

Рулевой наконец-то поймал нужный градус, и все три паруса натянуло от воздушного потока. Если все будет хорошо, то уже через три недели мы будем подниматься к Парте по водам Рисса. И как только моя нога коснется земли столичного порта, начнется моя дипломатическая миссия.

Я в последний раз бросил взгляд на натянутые ветром паруса и пошел обратно, в свой закуток. Почему-то мне казалось, что после разговора с Орансой мне больше не будут сниться кошмары. Разговор у нас вышел сумбурный и бестолковый, но она все равно дала мне часть ответов на мучавшие меня вопросы. И если корабли из Кватта — лишь возможный вариант будущего, который я почему-то вижу вместе с богами, то мне нужно будет сделать все возможное, чтобы Сания стала женой Кая Фотена и королевой Клерии. Потому что всех нас ждут тяжелые и сложные времена, наполненные кровью, страданием и дымом костров. Мне жить в этом мире, я должен сделать все, чтобы его сохранить.

О том, что Матерь все эти годы искала способ, как бы посадить Единого мне на горб и отправить нас обратно, в мой родной мертвый мир, думать не хотелось. Все же, Таллерия стала мне домом, пусть рядом больше и не было Лу, но теперь это мой мир.

Наша флотилия прибыла в Парту за два месяца, как я и рассчитал. Причем почти треть этого срока мы медленно, с помощью бурлаков и весел поднимались вверх по течению реки Рисс, вокруг которой была сосредоточена большая часть цивилизации.

Климат тут был субтропический, даже ближе к тропикам. По ощущениям — как в Турцию попал. Если в Клерии сейчас только-только в свои полные права вступала весна и начинались по-настоящему теплые дни, то в Ламхитане уже было реально жарко, градусов двадцать, не меньше. Насколько душно тут будет в середине лета, даже представить было сложно. Надеюсь, я не буду потеть как свинья, потому что выйдет немного неловко.

Так как теперь мы шли своим ходом, без ветра, то и на ночь корабли частенько причаливали у берега, благо, ширина Рисса позволяла. Это была огромная полноводная река размером, как мне казалось, с Волгу. Окружающий пейзаж радовал глаз: небольшие поселения у берега, речные рыбацкие поселки, какие-то города. Жизнь вокруг кипела, била ключом. Вдали от реки, когда мы подходили к берегу, виднелись какие-то лесонасаждения, но с палубы я не мог понять, были ли это натуральные леса, либо же просто зеленые линии межевания полей и лугов, чтобы южные ветра не выдували почву.

По словам моряков, протяженность Рисса поражала воображение: больше восьми сотен лиг, если подниматься к самому верховью реки, которая берет свое начало где-то в степях Нельской Короны. Полную же силу водный поток набирал именно на территории Ламхитана. Тут, на юге, река достигала своей максимальной ширины и наполнялась водой, превращаясь в мощную артерию, которая питала половину королевства.

Севернее, ближе к границе с Бреннской Республикой, на территории королевства было еще две большие реки: Боли, с почти равнозначным ею притоком в виде реки Асраи, которая впадала в главное русло совсем недалеко от морского берега, и река Колимпа, которая протекала у самой границы с Бренном.

Все три потока были судоходными, чем пользовались торговцы и путешественники. Местные жители активно зарабатывали тем, что нанимались ночными гребцами — когда основная команда отдыхала, либо же шли в бурлаки. Последняя профессия была весьма востребована как минимум на берегах Рисса, пусть сама река и была достаточно спокойной, но время — деньги, а ламхитанцы предлагали свои услуги по весьма приемлемым ценам.

Часто использовались и волы, и конная тяга. Все это позволяло сэкономить гребцам силы и ускоряло движение корабля до темпа среднего шага — до двух с половиной, а с конной тягой до трех с половиной лиг в час. Весьма приемлемо, учитывая, что в открытом море наша скорость редко превышала шесть лиг.

Нет, конечно, бландское судно, на котором плыли мы с Орвистом, могло идти и быстрее, особенно при поддержке Орансы, но вот бочкообразные торговые суда, которые были с нами в одной флотилии, имели более скромные характеристики в плане ходовых качеств под парусом.

В итоге, на реке мы провели почти три недели, пока вдали не показалась величественная Парта.

Если северные берега Клерии были достаточно крутыми, и многие порты ставились в стратегически удобных местах из-за близости Бланда — в узких бухтах, которые позволяли закрыть порт двумя фортами, то у ламхитанцев такой проблемы не было. Издалека Парта напоминала огромный мегаполис, который раскинулся на правом берегу Рисса и в ширину достигал, на глаз, лиг пять-шесть. Город был лишен стен: враги до столицы Ламхитана, по легендам, в последний раз доходили в глубокой древности, еще во времена войн с магическим культом Крови, который подмял под себя почти всю Таллерию. Хотя, тот же Орвист в эти легенды не верил и сам культ Крови называл детской сказкой, которую рассказывают маленьким мальчикам перед сном, когда те клянчат какую-нибудь героическую историю о доблестном Пале.

На левом берегу Рисса тоже виднелись какие-то поселения, но, как я понял, это был скорее город-спутник или торговый хаб, чем реальное продолжение столицы. Да и управление разделенным на две части города, когда между левым и правым берегом был тот же пяток лиг — та еще задача, даже если у вас есть моторные лодки.

Моя первая догадка оказалась верна: часть нашей флотилии отвернула к левому берегу. Это были корабли, груженые простыми товарами, такими как шерсть, северные зерновые, изделия из древесины и металла, бочки с соленьями и снастями.

Часть каравана же, которая везла оружие, соль, готовые ткани и так далее — отвернула на правый берег, к столице. Туда же направились и мы.

Когда моя нога коснулась причала Парты, я окончательно осознал, насколько далеко оказался от ставшей уже родной Клерии. Вокруг звучал непривычный ламхитанский говор. Лу в первую нашу встречу накрепко вбила в мою голову только клерийский, который был максимально распространен на северо-востоке Таллерии, а вот с прочими языками было плохо. К моему счастью, падшая Клерийская Империя в свое время оказала влияние и на южное королевство. В Ламхитане был билингвизм и кроме родного для местных языка, тут говорили на южном варианте клерийского, который отличался примерно так же, как русский от болгарского или сербского. Иногда смысл ускользал, но если собеседник говорил медленно и сопровождал свои слова жестами, то основную суть уловить было можно. Так что через месяц или два в местном языковом окружении, и я начну говорить вполне бойко и четко, тут все было предсказуемо.