Чтобы прийти к этому элементарному и, я уверен, абсолютно дилетантскому выводу, я потратил почти весь день, сидя на палубе и пялясь на паруса и снасти.
— Ну как, барон, увидели, что искали?
Голос у старпома был скрипучий и, если бы тут был табак, я бы сказал, что прокуренный.
Я непонимающе уставился на помощника капитана, пытаясь понять, что она имела в виду. Почувствовав мой тупняк, Ора уточнила:
— Ну, вы тут на палубе целый день просидели, как с Арсоном перекинулись парой слов. Да все в небо и на паруса смотрели. Вот и спрашиваю, нашли, что искали? — я смотрел в упор на нее, так что женщина чуть смутилась и сразу же продолжила, — Вы не подумайте, барон Тинт. Сидите и смотрите, сколько хотите, вы же наш важный пассажир, ради вас и нанимали. Просто может, плохо вам в море? Говорят, вы сами с гор, так на большой воде всякое случается. Мало ли, за борт сиганете? Волнуемся мы за вас с капитаном…
Как бы невыносимо мне не было на этой посудине, оказаться за бортом мне хотелось еще меньше, так что вопрос Оры только поднял мне настроение и даже немного рассмешил.
— Да что вы! Нет конечно! Просто думал, почему идти под парусом быстрее под углом. Хотя морякам всегда желают попутного ветра, который не так хорош, как тот, о котором Арсон рассказал мне. Который «из-за уха» дует, как сейчас.
Как раз во время нашего со старпомом короткого разговора рулевой чуть поменял курс и опять поймал тот самый пресловутый ветер, о котором мне, любопытному, сегодня поведали.
Ора только покачала головой и как-то задумчиво на меня посмотрела.
— Об интересных вы вещах размышляете, барон Тинт, об интересных…
— Ха! Так не знали, кого везете? Я же жалованный дворянин, а так — человек Софа, счетовод в прошлом, — улыбнулся я женщине.
Мое плебейское происхождение ничуть меня не тревожило, и я вообще считал, что мой нынешний статус на фоне того, с чего мне пришлось начинать в этом мире — серьезное такое достижение.
Старпом только усмехнулась в ответ и оставила меня в покое. Я проводил внимательным взглядом женщину, идущую сейчас в развалку по качающейся палубе. В ее движениях сквозило некоторое облегчение: не собирается этот пассажир сигать в воду, и на том спасибо. А то, что он счетовод — да хоть свинопас! Главное, что за рейс было уплачено звонкими золотыми кло.
На вторую неделю пути мы ненадолго причалили к берегу — освежить припасы и чуть размяться на суше в последнем паринийском порту на нашем пути. Нырять в сторону берегов Ламии мы не собирались, а до берегов Бренна было еще несколько дней. Так что остановка была к месту.
По моим прикидкам, мы прошли уже чуть больше трети пути — больше тысячи лиг из трех, что лежали между Пите и Партой. Я уточнил этот вопрос у Оры и она подтвердила мои расчеты: благодаря неплохому ветру мы преодолевали сто-сто тридцать лиг в сутки. Так что все путешествие, если все будет хорошо, займет меньше двух месяцев: самым сложным участком был подъем по реке, там у Ламхитана было весьма активное судоходство. В открытом море же мы пробудем еще не больше двух с половиной-трех недель, чему я несказанно обрадовался.
Когда моя нога коснулась причала, мне даже как-то полегчало. Твердая земля! Вестибулярный аппарат чуть взбрыкнул, но быстро успокоился.
Надолго в увал мы не уходили. Местность была незнакомая, вокруг — чужая, не слишком дружественная страна, так что мы с Орвистом просто погуляли вдоль берега и пропустили по стакану молодого вина в наименее заплеванном кабаке, который смогли найти.
— Ты вообще как, держишься?
— М? Ты о чем?
— Спишь вроде получше последние дни, — уточнил виконт.
Ответить на это мне было нечего. Может, с виду я спал и крепче, но вот видения бездны вперемешку со странными снами о служителях Единого меня не покидали. Может, чуть смазались и как проснусь, помню меньше.
— Я думаю, это все качка. Привык же вроде, блевать за борт и в любое ведро, что найду, перестал. Вот и сплю лучше, — ответил я.
Мне не хотелось тревожить друга. Орвист мог сделать неправильные выводы: то, что я творил в Пите под влиянием бездны забыть невозможно. И хоть мы никогда не вспоминали причины, по которым виконт сопровождал меня в личное поместье, как варил мне травы и следил, чтобы я блокировал ментальную магию, но эта история всегда будет витать где-то в воздухе. Как общая постыдная тайна, о которой никто никогда не хочет упоминать вслух.
— Если что, я сейчас душевно крепче, чем когда либо. Не тревожься, — я решил все же подбодрить бывшего гвардейца.
Достигли ли мои слова цели, я так и не понял. Разговор как-то быстро ушел в сторону того, что именно нас ждет в Парте, как мы будем там жить и чем вообще заниматься.
Я слабо представлял себе функции дипломатов этого мира — вся официальная часть лежала на плечах старшего де Гранжа. Я же был так, на ментально-шпионской подтанцовке, что меня целиком и полностью устраивало. Сейчас меня, на самом деле, больше интересовал Вольный Бланд.
Загадочный полуостров кланов, разбойников и мореходов. Неужели север каждого мира порождает своих свирепых викингов? Думаю, да. Ведь стали они такими не по крови, а из-за жизни в зоне экстремально рискованного земледелия. Как прокормиться, если ты не можешь вырастить еду, а море, вот оно, рядом? Плыть к другому берегу и найти пропитание там. А где еда, там и богатства, разбой, место боевому подвигу. Конечно, шарницы сумели усмирить кланы, даже поставили свои форпосты на полуострове, чтобы лидеры соблюдали древние договоры и были готовы к быстрому возмездию за пиратство, но вот каперство и тяга к авантюрам у этого народа остались. Да и если корабль никто не найдет — так бывает. Штормы, лихие люди из других государств, войны.
Это сейчас я попал в период относительной геополитической стабильности, а еще сотню лет назад Бланд был бичом всего северного побережья: даже до Кватта доплывали. И никто ничего не мог им сделать. Как воевать южанам на севере? Как догнать дерзких мореходов? А никак, только отбиваться на берегу.
Когда-нибудь я надеялся посетить эти края вольных людей. Как минимум, будет контраст с загадочным южным Ламхитаном.
Ночью после того, как мы отчалили и оказались дальше от берега, чем когда либо — пересекая ламийский залив напрямую — меня опять одолели кошмары.
Я опять видел ее силуэт, исчезающий где-то далеко во тьме. Я кричал, пытался дотянуться, но ответом мне была лишь липкая тишина бездны, которая опутывала меня своими щупальцами.
Проснулся я рывком, чуть не вывалившись из гамака, в холодном поту в насквозь промокшей на спине и груди рубашке. Вся подушка — если так можно было назвать конструкцию из ткани, что я подкладывал под голову — тоже была насквозь мокрая. Волосы растрепались и прилипали к шее и лицу.
Орвист тихо похрапывал на своем месте. Где-то в глубине корабля слышалось какое-то шевеление, а за перегородкой горел масляный фонарь со специальным железным колпаком — чтобы даже если конструкция опрокинется, масло не разольется и не сожжет все судно.
Я быстро сбросил мокрую от пота одежду и натянул на голое тело куртку — мы были уже серьезно южнее Пите, и погода ночью тут соответствовала теплому маю. Спешно, я поднялся на палубу, на свежий воздух, прочистить голову и просто успокоиться — сердце стучало в ребра, как безумное.
— Не спится?
Это была Ора.
Я чуть подвинулся на лавке, давая женщине места сесть рядом. Ора быстро приняла приглашение и абсолютно по-простому бухнулась рядом.
Я внимательно посмотрел на старпома, которая весь день провела на палубе, а сейчас, посреди ночи, была тут же. Выглядела она обычно, точно так же, как и всегда.
— Сегодня ты кричал сильнее, нежели обычно, Антон, — спокойно сказала она.
Она читала меня, как открытую книгу.
Я рефлекторно укрепил свои ментальные барьеры, но это вряд ли могло помочь. Да и если бы она хотела мне навредить, то уже сделала бы это давным-давно.
— Да не дергайся так, жрец, не дергайся. Когда понял?
