Тогда, много лет назад, они пили кофе и шли на долгую ночную прогулку…

Софья поднялась, накинула халат, отворила дверь и вышла в прихожую.

Нина Даниловна обернулась в ту же секунду, как Софья показалась на пороге кухни. И улыбки их встретились.

Сделав первый глоток кофе, Софья зажмурилась от удовольствия. Она все эти годы вспоминала, как вместе с тётей пила изумительный кофе, пока гостила в Петербурге. И вот теперь эти счастливые мгновения снова появились в её жизни.

А когда открыла глаза, тут же почувствовала набежавшие слёзы — теперь надо было раскрыть все карты, чтобы не потерять вновь обретённое тепло домашнего очага.

Москва. Год назад.

Софья и не ожидала, что станет настолько легко!

Она выбежала из подъезда и зашагала в сторону метро. Всё! Осталось только вещи перевезти по адресу, указанному в паспорте!

… — Сонь, отпуск у тебя в этом году с какого числа? — мама даже не поинтересовалась, в каком месяце.

А зачем спрашивать, если уже со времени учёбы в институте повелось, что июнь — это Сонькин месяц! Потому что Сонька в июне следит за своей младшей сестрой. Готовится к экзаменам и следит, а в день сдачи оставляет с соседкой по даче.

— У меня отпуск завтра начинается, — ответила Софья как можно спокойнее.

Мать уставилась на неё, и на лице отобразилось крайнее недоумение.

— Завтра — тридцатое апреля!

— Ну да. Я взяла две недели, плюс праздничные дни. Нормально получается!

— А с какой стати?

— Это моё дело. Разве нет? — Софья смотрела прямо матери в глаза.

— Разве нет!!!

— С этого моменте — да! А вот всё остальное — не моё дело, мама!

Она пошла к себе в комнату, где уже приготовила сумку и чемодан. Софья выкатила в коридор вещи.

— Пусть у ребёнка, наконец, будет своя комната! Да и мне восвояси давно пора.

Мать настолько была поражена поступком старшей дочери, что не произнесла ни слова.

— И что… — начала было мать грозным тоном.

— И всё! Счастливо!

Софья улыбнулась и скрылась за дверью.

До Таганки она долетела как на крыльях. Даже не обратила внимания на толчею возле метро — ловко прошла до перехода, идя по проезжей части со своим чемоданом на колёсах, с удивлением видела, что уступают дорогу ей. Не понятно, почему она раньше вечно увязала в этих людских водоворотах? Ведь надо просто спокойно идти! Когда уверена в себе, само собой всё гладко получается!

Нырнув в Таганские переулки, невольно огляделась: вот так в Москве всегда — после невероятной толчеи попадаешь в безлюдное место. Софья даже остановилась и глубоко вздохнула. Вот и у неё резко поменялась жизнь!

До дома на Гончарной улице она дошла за пять минут. Ни на секунду не задержалась, добралась до квартиры и надавила на кнопку звонка.

Изумление, возникшее в глазах бабушки, отличалось от маминого.

— Что-то случилось? — без предупреждения бабушка гостей не принимала.

— Все живы-здоровы, — поспешила успокоить её внучка.

Софья шагнула через порог, и бабушке пришлось отступить вглубь прихожей.

Софья же расстегнула карман дорожной сумки и выудила оттуда тапки. Переобулась, повесила куртку в шкаф.

— Бабушка, какую комнату мне занять?

Бабушка передёрнула плечами.

— Если у тебя с мамой случились разногласия, их надо решать на месте, а не банально избегать!

Софья смотрела прямо бабушке в глаза:

— Какую комнату я могу занять?

— Ты поставила передо мной неразрешимую задачу, — на лице пожилой женщины отразился недюжий мыслительный процесс. — В гостиной я принимаю коллег и друзей! Моя спальная — не обсуждается! Кабинет деда — знаешь, я подумываю о создании музея!

— Паспорт показать? — осторожно перебила её Софья. — И потом, чтобы сделать здесь музей, надо добиться перевода квартиры в нежилой фонд.

Бабушка поджала губы.

— Пройдём!

Она провела внучку в кабинет деда.

— Ты надолго?

— Теперь я здесь буду жить.

Бабушка расправила и без того прямую спину. Потом развернулась и покинула комнату.

А Софья огляделась. В кабинете деда по одной стороне стояли книжные шкафы, заполненные богатой библиотекой, а на шкафах красовались статуэтки — награды за театральные постановки. Перед окном стоял массивный письменный стол, покрытый сукном. В углу — кожаный диван, купленный ещё при царе Горохе, как говаривал дед. Диван был с высоченной спинкой, и хотя не раздвигался, одному человеку спать на нём было удобно. А у двери — деревянный шкаф.

— Очень даже хорошо!

Софья открыла шкаф — полки были пусты, лишь в большом отделении висело несколько костюмов деда. Видимо, бабушка их оставила для музея.

Бабушка. Она разрешала называть её только «бабушка». Как сказала она однажды — никаких ласкательных суффиксов, а тем более прозвищ! Бабушка.

Софья оставила чемодан и сумку посередине комнаты — разобрать вещи она успеет.

Елена Петровна, бабушка, стояла возле кухонного окна и созерцала высотку на Котельнической набережной. Софья вошла в кухню и присела за стол.

— Софья, а что всё же случилось?

— Я вышла из очереди.

Елена Петровна резко обернулась, с интересом посмотрела на внучку. И рассмеялась.

— То есть, с Вероникой в июне сидеть некому? Ха-ха! Ну, я-то ни за что не соглашусь, я и в августе нахожусь на даче по большому одолжению!

Софья не позволила себе улыбнуться: сидение с младшей внучкой в августе на даче — это было громко сказано. Елена Петровна приезжала на дачу и позволяла другой бабушке Вероники ухаживать за собой.

— Бабушка, — Софья пришла решить свои вопросы, да и не очень хотелось говорить о матери, — я хотела узнать, смогу ли воспользоваться холодильником, посудой… Или?

— А здесь всё твоё, — спокойно ответила Елена Петровна. — И знаешь, Софья, ты вовремя появилась! Давай кашки поедим, а потом я всё тебе объясню.

Елена Петровна готовила кашу в мультиварке. Как обычно, овсянку на воде.

Софья была заинтригована. Во-первых, необычное человеческое отношение с предложением разделить трапезу, а во-вторых, очень интересно, о чём же бабушка хочет рассказать.

И когда они уже приступили к травяному чаю…

— Софья, помнишь, за год до кончины деда тебя приглашали для подписания бумаг?

Конечно, Софья помнила. Елена Петровна сказала тогда — чтобы избежать проволочек с наследством, нужно кое-что подписать и при этом выглядеть нужно интеллигентным человеком, абсолютно доверяющим родным. Софья и поступила, как просили. Нотариус был приглашён домой, всё оформляли в кабинете деда. Софья вошла, поздоровалась и поставила свою подпись под каким-то документом. Ей отдали паспорт, и всё, она уехала.

— Кстати, впредь, никогда не подписывай, не ознакомившись!

Елена Петровна допила чай. Коснулась руки внучки и поманила за собой.

В кабинете усадила Софью за стол и положила перед ней папку.

— Вот, ознакомься.

В папке лежали документы на квартиру. Прочтя их, Софья узнала, что является единственной владелицей этой квартиры. Скрыть удивлённого взгляда ей не удалось.

— Тогда ты подписала доверенность для юридической фирмы на приватизацию квартиры. А мы с дедом подписали отказ от участия в приватизации. Это дед так захотел. Ведь дочери своей он купил двухкомнатную квартиру, вы переехали, но ты осталась прописана здесь.

Дед, дочь… Елена Петровна рассказывала о муже и дочери, словно о посторонних.

— Дед сказал мне, что щучка эта, твоя мать, покоя мне не даст. А тебе он доверял. Вообще, хотя ему и не было до семьи дела, о тебе он думал, наверняка, даже любил.

Софья закрыла папку — да, неожиданно.

— Мать твоя об этом не знает. Даже недавно намекала мне, что пора бы квартиру приватизировать, конечно, прописав её предварительно! Я сделала вид, что не до этих хлопот мне. Но она не отстанет! Предчувствую, драма ещё та разыграется, когда она явится всё-таки ко мне об этом серьёзно поговорить, — Елена Петровна улыбнулась. — Дед был прав, оставив квартиру тебе. И сейчас я поняла это. Кстати, знаешь, сколько эта трёхкомнатная квартира стоит?