— Просто считайте, что... есть и другие заинтересованные стороны помимо известных вам. Вы действуете на более обширной сцене, чем предполагали до сих пор. Поэтому вы должны вести себя осмотрительно.

Я снова зевнул.

— Я устал, — сказал я. — Я уже давно не спал, не ел, не занимался любовью — не делал ничего, кроме как выслушивал всяких притворщиков, бросающихся намеками на большое дело, и мне кажется, что лучше всего мне действовать в одиночку и держать нос в чистоте. Кто вы, Дисс? На кого работаете? Вы в самом деле похожи на крокодила, или это всего лишь продолжение моих галлюцинаций?

— Я представитель определенных сил, действующих в Космосе. Откуда я появился. Неважно. Достаточно одного факта моего существования.

— Барделл говорил что-то о вторжении.

— Слово, отражающее примитивное представление о действительности.

— Куда вы вторгаетесь? На Землю или... на Грейфелл?

Я с удовольствием увидел, как он вздрогнул.

— Что вы знаете о Грейфелле, мистер Флорин?

Я насладился чисто театральной паузой.

— Сами знаете... У Волка-девять, двадцать восемь световых лет от старого Чикаго.

Я счастливо улыбнулся. Он нахмурился и потянулся к чему-то на столе. Я попытался вскочить, но вспышка была такой яркой, что все небо мигнуло и накрылось тьмой, более темной, чем внутри черного шара. Я метнулся через стол. Пальцы мои впились во что-то такое же горячее, как кухонная плита, и такое же скользкое, как сырая печенка. Я услышал сердитый вопль, но не понял смысл слов, поскольку уже проваливался в небытие...

ГОЛОСА РАЗДАЛИСЬ с неба.

— ...немедленно! Следуйте чрезвычайным процедурам, черт вас всех побери! — это было колокольные обертоны Большого Носа.

— Я пытаюсь, но... — голос человека-птицы.

— Сейчас не время делать промахи, кретин!

— Да делаю я, делаю... как обычно...

— Вон! Пошел прочь с дороги!..

— Говорю вам, я пытаюсь очистить схему. Но ничего не происходит. Это... это он...

— Что он? Не бормочите, как идиотик. Он ни к чему не имеет отношения... Экспериментом управляю я.

Истерический смешок.

— Вы? Действительно, вы? И вы в этом уверены? Вы уверены, что мы все не попали...

— Будьте вы прокляты, отключите энергию. Верните все обратно.

— Я так и сделал. Вернее, попытался. И ничего не произошло!

— Заткнитесь, черт вас подери!

Голос Большого Носа повысился до крика. Одновременно в моих запястьях, лодыжках и в груди возникла такая боль, словно меня резали на куски раскаленной проволокой. Внезапно грянул гром, небо раскололось и упало, забросав меня кусочками с острыми краями, которые тут же превратились в дым и улетучились, а я остался лежать, связанный, на спине и смотрел на прямоугольную сетку потолка в комнате с зелеными стенами. А надо мной склонился человек, которого я окрестил Большим Носом.

— Ну, будь я проклят, — сказал он. — Он все-таки жив.

Человек с седыми волосами и соответствующим лицом, одетый в белую блузу, и потрепанный человек в потертом рабочем комбинезоне подошли и уставились на меня. Наконец, кто-то нашел время, чтобы развязать меня и снять что-то с головы. Я сел и почувствовал головокружение, мне тут же вручили чашку с чем-то ужасным на вкус, но, очевидно, правильно действующим. Головокружение ушло, осталась лишь тошнота, ощущение во рту, словно там покопалось семейство кротов, но боли в голове, запястьях и лодыжках уже почти не ощущалось. Седой человек — доктор Эридани, вспомнил я вдруг его имя, — наложил на ноющие раны какой-то бальзам. Все остальные были заняты разглядыванием приборов на большом пульте управления, занимающим изрядную часть противоположной стены, и что-то одновременно бормотали.

— А где сенатор? — спросил я.

Мысли мои, казалось, двигались медленно, как грузные животные в глубокой грязи.

Большой Нос оторвался от своего занятия и нахмурился.

— Он просто шутит, — сказал потрепанный человек.

Его звали Ленвилл Траит, он работал ассистентом в лаборатории. Я не помнил, откуда я это знал, но я точно знал.

Большой Нос — для друзей Ван Уоук — подошел и уставился на меня без всякой приязни.

— Послушайте, Барделл, — сказал он. — Я не знаю, что у вас в голове, но забудьте все. У нас есть соглашение, составленное по всем юридическим нормам, подписанное и засвидетельствованное. Вы согласились на это с открытыми глазами и получите то, что вам полагается, но ни центом больше, и это окончательно.

— Вы сами подаете ему идею, — тихонько сказал Эридани.

Трайт вручил мне чашку кофе.

— Да не подаю я Барделлу никаких идей, — заявил Большой Нос и хитро усмехнулся мне. — Он и сам все знает.

— Барделл — агент, — сказал я, голос мой слабо продребезжал, точно у старика.

— Вы неудачник, которого мы вытащили из канавы и дали большие возможности, — проворчал Ван Уоук. — Как и весь ваш вид, вы теперь полагаете, что можете давить на нас. Ну, так это не сработает. Ваше здоровье не пострадало, так что даже не думайте жаловаться.

— Не разыгрывайте меня, док, — выпалил я. — А что насчет очистки схемы? А уровень Эта? Там уже все в порядке?

На пару секунд все в комнате заткнулись.

— Где вы набрались всего этого, — спросил затем Большой Нос.

— Немного мне сказала ящерица, — ответил я и внезапно почувствовал себя слишком усталым, чтобы заниматься играми. — Забудьте, я просто дразнил вас. Лучше дайте мне что-нибудь выпить.

Трайт вышел и через минуту вернулся с фляжкой ржаного виски. Я сделал пару громадных глотков, и все вокруг немного прояснилось.

— Что-то там говорилось об оплате, — сказал я.

— Сто долларов, —рявкнул Большой Нос. — Неплохо за пару часов непыльной работенки.

— У меня такое чувство, что это длилось гораздо дольше, — сказал я. — Никакого вреда здоровью, да? А как насчет амнезии?

— Гм-м... — лениво промычал Трайт. — Вам лучше знать, Барделл.

— Уберите его отсюда, — сказал Ван Уоук. — Я уже сыт им по горло. Вот. — Он сунул руку в карман, достал бумажник, извлек из него помятые бумажки и протянул их мне.

Я пересчитал их.

— Сто, все правильно, — сказал я. — А доплата за амнезию? Я немного смущен, джентльмены. Я помню вас, парни, — Я смотрел на них и действительно вспоминал. — Но я не помню никакого соглашения...

— Уберите его! — завопил Ван Уоук.

— Я ухожу, — сказал я Трайту.

Он помог мне встать, подхватил под руку и повел к двери.

— Зря вы ведете себя так жестоко.

Он вывел меня в коридор с зелеными стенами, как и комната, потом подвел к лестнице и повел наверх, к свету.

— Только между нами, приятель, — сказал я. — Что вообще произошло со мной там?

— Да ничего, приятель. Небольшой научный эксперимент, только и всего.

— Тогда почему же я не помню его? Черт, я даже не знаю, где я живу. Какой это город?

— Чикаго, приятель. И вы не живете нигде. Вы обычный бродяга.

Мы оказались в обширном вестибюле и подошли к двойным дверям, ведущим на бетонные ступени. Дальше тянулся газон и стоячи деревья, выглядевшие знакомыми в темноте.

— Летний домик сенатора, — сказал я. — Только прожекторов не хватает.

— Вы не можете рассчитывать на этих политиканов, — сказал Трайт. — Я дам вам совет, Барделл. Бросьте все. Живите себе, как жили. Может, вам немножко и поскребли память, но, черт побери, вы были далеко не в лучшей форме, когда попали к нам. Я бы сказал, что вы были все равно, что мускат без спиртного, приятель.

— «Ластриан конкорд», — сказал я. — Мисс, мисс Реджис... Ничего этого не было, да?

— Рассматривайте все это как кошмарный сон. А теперь вы проснулись. Так идите, напейтесь, проспитесь, и станете, как новенький.