Сейчас Ник был одет в простые, свободные штаны на резинке, которые ему выделили в больнице. Прежняя его одежда, видимо не подлежала восстановлению, после стрельбы и крови. Но, уверена, уйти из больницы в этих штанах, для него будет не проблема. Он бы и голый ушёл, только вот я воспротивилась тому, чтобы он ехал со мной…

А зря…

Меня привезли к собственному дому на чёрном внедорожнике, в сопровождении трёх людей Ника. А дальше, эти же трое амбалов последовали за мной к подъезду. Я шла домой, даже не глядя под ноги, с таким чувством, что мне не только споткнуться, не дадут, но и пылинки не позволят мимо пролететь.

Подхожу к двери подъезда, ввожу код, и только приоткрываю дверь, как слышу:

— Оборванка!

Застываю на месте, закатываю глаза вверх и поворачиваюсь на голос. На моём лице выражалось явное недовольство и злость.

— Прости, — сразу извиняется Лиза, приближаясь ко мне, — я просто не помню твоего имени!

Это немного успокаивает меня, но всё же, я так ненавижу эту Лизу. Даже и думать о ней забыла, а она взяла и пришла. К тому же, судя по времени, ждала уже целый час. Видимо, совсем туго с деньгами…

— Тебе и не стоит знать моего имени. Мы всё равно больше не увидимся, — слишком резко отвечаю я, приближающей девушке.

— Но….

— Три метра! — вдруг подаёт голос один из моих охранников, останавливая Лизу, в нескольких шагах от меня. Она испуганно смотрит на мужчину и застывает на месте.

— Всё нормально, — говорю ему. — Она не несёт мне опасности. Есть у кого-то одолжить мне денег? — сразу спрашиваю, и парни переглядываются. — Я верну, в квартире. Обещаю, — добавляю.

— Не надо возвращать, — говорит один, но кошельки достают из кармана все трое. Так забавно. — Сколько хватит? — спрашивает второй, протягивая мне, целую пачку согнутых вдвое купюр, и я смеюсь, восприняв это как шутку. Беру всего одну тысячу, а остальное отдаю обратно мужчине, который смотрит на меня в неком замешательстве. — И всё? — удивляется он.

— И всё, — подтверждаю, улыбнувшись.

Отдаю, деньги Лизе и, не прощаясь, ухожу. Один мой охранник остаётся внизу возле подъезда, внимательно оглядывая обстановку вокруг, как настоящий телохранитель, а остальные поднимаются со мной на четвёртый этаж. Но в квартиру со мной заходит только один мужчина, второй блокирует входную дверь, своими габаритами.

— Останься в коридоре, — прошу мужчину, который вошёл со мной внутрь. — Я хочу принять ванну и переодеться.

— Сначала я проверю всё вокруг, — уведомляет он меня, приступая осматривать две мои комнаты и кухню. А там такой беспорядок…. Вещи разбросаны, с ящиков всё вывалено на пол и я вспоминаю, что до того как Ник узнал обо мне, он отправлял сюда своих людей на разведку, чтобы что-то отыскать на меня.

Какие же у него люди…не воспитанные…

Как только вернусь к Никону обратно, устрою скандал, пусть сам всё и убирает!

Мысль не реальная, но всё же, вызывает улыбку. Как подумаю о том, что Ник мне вещи в ящики раскладывает, так и смеяться хочется…

— Чисто! — бросает мужчина, скрываясь в кухне, и я устало вздохнув, направляюсь в душ.

Кто бы ещё здесь мог быть!

Но эта их работа, и я стараюсь не противиться, что бы лишний раз не нервировать Никона, и не заставлять его, наказывать этих милых, на мой взгляд, парней.

Нахожусь в ванной комнате, минут пять не больше, после чего надеваю чистое бельё, чёрные джинсы и красную футболку. Собираю некоторые сменные вещи на пару дней в небольшой рюкзак, набрасываю его на плечи и прохожу в кухню, в которой почему-то уже никого не было.

Это удивляет меня, не более, парень мог выйти на лестничную площадку покурить. К тому же, я не совсем понимала, как должна действовать охрана.

Выхожу из квартиры, закрываю ключом дверь и меня тут же, кто-то хватает со спины, закрывая огромной ладонью нос и рот одновременно.

Ключи выпадают из рук на пол, пробую закричать но из горла не получается выдавить даже звука. Паника и страх охватывает моё тело, когда я понимаю, что не могу вздохнуть. Пытаюсь брыкаться, бороться, во время чего, краем глаза замечаю два бесчувственных тела, своих охранников и ещё сильнее впадаю в ужас.

Я чувствовала что задыхалась, в глазах темнело, лёгкие жгло, но в следующую секунду, звучит голос, который мгновенно отрезвляет меня, охватывая все мои внутренности холодными щупальцами страха.

— Не убивай её, Митя! Она пока, нужна мне живой!

А меня словно парализует, и в одно мгновение переносит в прошлое, где я в руках сутенёра, который стоит надо мной, держит за волосы и приказывает взять в рот его член. Он бьёт меня, убивает, а я до последнего отрицательно качаю головой, и брезгливо сплёвываю ему в лицо, как только он склоняется ко мне. После этого смелого отказа, ублюдок ломает мне руку, и я теряю сознание. И так продолжалось несколько дней подряд…

Я прогоняю эти ужасные мысли, мотаю головой в стороны, чтобы рассеять воспоминания, не возрождать в памяти подробности и мне удаётся освободиться от них.

Видимо я всё же на некоторое время потеряла сознание, впала в беспамятство, потерялась, ведь когда в следующую секунду прихожу в себя, понимаю что сижу в чужой машине, которая куда-то двигалась.

Моргаю несколько раз, потираю глаза, и первым кто попадает в моё поле зрения это плачущая Лиза с синяком на половину лица. А рядом с ней мой кошмар из прошлого, с циничной ухмылкой на губах и потемневшим взглядом, одного, уцелевшего глаза, который не обещал ничего хорошего.

Лауро…

Никон

Одежду привезли спустя пятнадцать минут, после того, как уехала Мадина. Из-за раны и повязки на плече, с трудом надеваю на себя костюм, но всё же справляюсь сам, не воспользовавшись ни чьей помощью, после чего покидаю больницу.

Какая-то медсестра, пыталась надоумить меня, предупреждая об опасности, которая могла возникнуть из-за преждевременного бодрствования. А потом и Борисович что-то говорил о серьёзности раны и каких-то последствиях, но я мгновенно закрывал им рты, одним взмахом руки. Раздражали.

Мне было не спокойно, безумно переживал за своего котёнка, торопил Артёма с машиной, никого не слушал. Хотя друг пытался объяснить моё состояние, чрезмерным, маниакальным волнением, которое образовалось после аварии и фальшивой смерти Мадины.

Я грубо послал Артёма нахер, и приказал гнать к её дому, одновременно названивая парням, которых приставил охранять свою девочку. И когда никто из них не ответил, моя ярость достигла приделов терпения. Это когда я уже не иду на компромиссы, разрушая всех хладнокровно и беспощадно!

Пока ехал, тысячу раз пожалел о том, что пошёл на уступки и поддался уговорам Дины. И если бы она не вспомнила о доверии, которое я якобы рушил своим отказом, то возможно, не отпустил её, а теперь винил себя за глупость, ощущая как в груди, становится болезненно тесно.

Я не хотел верить в то, что с Мадиной произошло что-то ужасное, но некое внутреннее чутьё, подсказывало мне, что она в опасности. Может это всё самомнение, какой-то осадок после пережитого или ложный сигнал, но пока я лично не увижу своего котёнка, и не удостоверюсь в её безопасности, то не успокоюсь.

Всего за двадцать минут долетаем до необходимой улицы, игнорируем светофоры, выезжаем на встречную полосу, а иногда даже на тротуар. Артём перестал мне перечить, искать оправдание моему состоянию ещё тогда, когда я впервые набрал Макара, и он мне не ответил. Друг всё понимал. Так просто ребята не будут молчать. Обычно они отчитываются мне каждые полчаса, а сейчас полная тишина и это словно апокалипсис у меня внутри.

Возле дома Мадины, вижу скопление людей, несколько полицейских машин и скорой помощи. От чего сердце с болью сжимается, кровь в жилах стынет, а руки непроизвольно стискиваются в кулаки. А спустя несколько секунд, я замечаю Макара, в одной из машин скорой помощи. Он лежал без сознания, его лицо и голова были полностью залиты кровью, а два врача, подключали его к аппарату искусственного дыхания, пытаясь реанимировать мужчину.