— Испугалась? — фыркнул насмешливо вампир.
— Да.
— Ну и прекрасно.
— Я чуть её не убила, — И Со облизнула губы. По ней было заметно, что откровенничать по вторникам она не привыкла, если вообще хоть с кем-нибудь откровенничать умела. — Я хотела её убить, понимаешь? У меня аж вены гудели от желания, будто это какой-то голод.
— Теперь ты знаешь, как я себя чувствую рядом с тобой, — отшутился снова Тэён, хотя шутки в этом было мало. Он чувствовал, как по сосудам колесила её кровь, а на языке до сих пор распускался сладкий вкус. В висках долбилось желание снова припасть к источнику, осушить, потом восстановить и повторять так по кругу тысячу раз. Правда, ещё он знал, что стоит так сделать, и он уже никогда не сможет остановиться.
— Я не шучу.
— Послушай, — тяжелый вздох, — хладнокровные убийцы не говорят об этом, они не пугаются подобных мыслей, а просто следуют им. Ты испугалась, пусть и с опозданием, но ты осознала и прочувствовала свою ошибку. Запомни эти ощущения и воспроизводи их каждый раз, когда снова почувствуешь желание убивать.
И Со шумно выдохнула, и Тэён увидел, как облегчение коснулось её потускневшего лица. Он в очередной раз удивлялся ей: столько пережила, столько кочек на своем пути преодолела, давно должна была уже закостенеть и настроить внутренний фильтр, но нет — всё та же открытость, широкий эмоциональный диапазон и нужда в поддержке близких людей. Она снова, не стараясь, рушила его границы и стены, которые он выстраивал по кругу против неё. И Со взобралась к нему на колени, обнимая совершенно обыкновенно его, ногтями царапая кожу на шее и шепча о том, как рада, что он вернулся.
Тэён думал только о том, что хочет её…что? У него есть варианты, конечно, но нужно было определиться с очередностью. Он отодвинул девушку от себя, заглядывая в её глаза.
— Ты сказал, что хочешь, чтобы я пришла к тебе сама, — осипшим в миг голос объясняла ему ведьма. — Я пришла не с обещанием вечной любви, а с обещанием вечной дружбы и одного единственного поцелуя, потому что я считаю, что мы оба в этом нуждались уже очень давно. Пора поставить точку, не запятую или многоточие, а именно точку, и лучше пусть эта точка будет сладкой.
— Закрываешь гештальты и начинаешь жизнь с чистого листа? — хмыкнул Тэён, рассасывая горечь и пытаясь всё перевести в шутку. Всё его самообладание сейчас уходило только на то, чтобы ничего не натворить. Ничего с ней не сделать.
— Надеюсь, и ты тоже закроешь один.
И Тэён, приближаясь к ней, обещал себе выстроить новые стены крепче, выше, пустив по периметру ток, но позже. Сейчас, когда И Со пришла к нему сама, он не мог не открыться, поддаваясь давно засевшему желанию. Он уже знал, какая она на вкус, но вот какая она, когда без желания отомстить или опьяненная кровью — нет. Мягкая, сладкая, теплая, уютная. Поцелуй с привкусом финала одного конкретного жизненного этапа и обещанием нового, но по-настоящему живого. Она обнимала его за шею, обводила его губы языком. Позволяла Тэёну скользить ладонью по спине, цепляясь за выпирающие лопатки, и пробовать-пробовать-запоминать на вкус. Они оба понимали, что дальше только один конкретный вектор отношений, как минимум, в ближайшую тысячу лет.
— Я хочу, чтобы в следующий раз ты пришла ко мне также по доброй воле, но уже с желанием никогда не уходить, — запыхавшись и с трудом себя отрывая от её губ, прошептал Тэён.
И Со, которая всегда отрицала их близость, всегда пряталась за кирпичной стеной толщиной в километр. И Со, которая стала его семьей и доверила ему свою жизнь, больше не уходила от ответа и не ершилась. Она коротко кивнула, вызывая у него улыбку своим румянцем на щеках.
— Я — Ли Тэён — отпускаю тебя — И Со — и объявляю закрытой твою магическую клятву.
***
Чимин не задавал вопросов, хоть и крутилось их в голове миллион. Например, какого черта? Юнги выволок его из комнаты Хосока, затащил туда Чону с мертвой девчонкой и заперся. Ни тебе «Мне нужно время» или «Я сейчас его подлатаю, закрой глазки только». Ничего. Чимин, мягко говоря, недоволен.
Будь его воля и Хосок в сознании, он бы уже давно спустил всех своих собак с поводков и преподал урок И Со, а потом направил бы их на Тэёна с Юнги, которые играли в рыцарей, да только совсем позабыли синхронизировать свои действия. Вечно у них всё через одно место и никогда по-нормальному. Чимин прошипел что-то нецензурное и, ударив ботинком по двери, вышел на искореженный задний двор.
И Со стояла на краю поляны перед густым лесом, завернутая в плед. Сейчас, когда она была так близко и никуда не пряталась, Чимин вдруг почувствовал, как весь его гнев, направленный на неё, схлынул черной водой. Не осталось ничего, только пузырящиеся остатки у ног. Он тихо подкрался к ней со спины и обнял, укладывая подбородок на девичье плечо.
— В следующий раз я что-нибудь тебе откушу, — беззлобно пригрозил перевертыш.
— Если такое ещё раз произойдет, то я сама себе что-нибудь откушу, — и Чимин не сомневался — она откусит. Он лишь сильнее прижал её к себе, стараясь через объятия передать ей сил, потому что слова у него уже очень давно кончились.
— Не вини себя, ладно? — возможно он немного кривил душой, говоря ей это. Ведь сам какое-то время винил именно И Со, но с другой стороны — они знали, на что шли. Их мир был изначально наполнен войнами, реками пролитой крови, жертвами и рисками рано или поздно самому стать жертвой. — Мы все защищали тебя, а Хосок больше остальных. Просто помоги ему и Юнги.
Они простояли в тишине несколько долгих минут, пока она курила, а Чимин прислушивался к её сердцу, в надежде услышать спокойный бит. Он не знал и не был уверен в том, что хотел знать, почему она так поступила и что ею двигало в тот момент на самом деле. Он просто знал, что И Со была единственной, кто никогда не смотрел на расу, пол, принадлежность ко Двору или прочую шелуху, она всегда заглядывала внутрь человека и требовала того же от близких. Такую И Со он знал и хотел вернуть, потому что сейчас она будто бы вся покрылась трещинами.
— Чимин, — вкрадчиво произнесла девушка, — мне действительно жаль. Я хотела хотя бы тебя защитить, а потом сама потеряла контроль над своей яростью.
— Послушай, — он развернул И Со к себе, обнимая её лицо ладонями. — Это происходит с каждым из нас, так или иначе, но мы все теряем контроль, такой уж побочный эффект у большой силы с вечной жизнью. Тебе повезло больше прочих: рядом с тобой огромное количество людей, готовых тебя в любой момент тормознуть и привести в чувства. Доверься нам и себе в первую очередь, ведь пока ты сама осознаешь и признаешь свои ошибки — всё в порядке.
Она зарылась лицом в ворот его кофты, обожгла дыханием и сдавленно всхлипнула. Чимин первый раз видел, чтобы она плакала. Он, вообще, до конца был уверен в том, что она единственная из них, кто не способен ни плакать, ни тем более ломаться, но мир продолжал его удивлять. И Со не рыдала навзрыд, а скорее тихонечко плакала, отпуская свой страх окончательно. Пак гладил её по спине, надеясь, что больше никогда не возникнет обстоятельств, из-за которых она будет плакать.
***
Юнги с Чону реанимировали Хосока долго. Весь особняк был заполнен их магической силой, а воздух чудом только не искрился. Ему казалось, что с него содрали верхний слой кожи, и теперь он чувствовал буквально всё. Легкий ветер, гуляющий по дому, чужую боль, тоску и даже покой. Ритуал давался тяжело, они каждый этап буксовали, словно продирались через дебри. То ли уже безжизненная кровь Йошико, то ли они так сильно истощились за всё это время, но они постоянно спотыкались, пока Чонгук не пришел к ним. Именно с его помощью, когда он поделился своей энергией, они смогла привести Хосока в сознание.
— Где И Со? — пересохшими губами просипел Чон-старший.
— С ней всё в порядке, — хмыкнул довольно Юнги, сжимая плечо своего друга. — Отдохни, я позову Чимина.
И он снова окунулся в рутину, отдавая один за другим приказы. Юнги удалось выдохнуть только под утро, бессмысленно пялясь в потолок своей комнаты уже минут двадцать. И Со прокралась к нему в спальню, будто вор — тихо и с виноватым лицом. Он специально всё это время держал с ней дистанцию, давая возможность привести себя и свои мысли в порядок. Знал, что она испугалась и ей было стыдно, поэтому не давил и позволял разобраться со всем самой. Доверял, ну или, как минимум, искренне пытался это делать.
