========== 1 ==========
***
Приходя в какое-то определенное место где-то на протяжении двух лет, начинаешь невольно смотреть на лица, осознавая, что многие из них уже стали знакомыми.
И сидя где-то в дальнем углу дыры со светло-песчаными стенами, названной таверной, Оби-Ван ненароком наблюдает за ними — теми, кого видит уже так давно. Какой-то тви’лек, который совсем скоро напьется в очередной раз и будет вышвырнут из заведения за пьяные драки, а вскоре опять вернется, ведь пусть он и пьет — платит всегда по счетам, зелтронка с потухшим взглядом, всегда мирно сидящая где-то вдалеке и опускающая взгляд в полный стакан янтарной жидкости, и группа контрабандистов, размахивающая стаканами и ругающаяся на различных языках этой Галактики. Кеноби же просто сидит и наблюдает, изучает судьбы тех, кого занесло на Татуин, судьбы тех, кто приходит в старую таверну определенно не потому, что в их жизнях все прекрасно. Примерно таких же, как и он сам.
И новые лица появляются редко, обычно это лишь те, кого Кеноби видит каждый раз, когда приходит сюда с желанием побыть среди таких же живых как он, а не в небольшом пустом доме, что затерян в песках пустыни.
И как-то невольно взгляд падает за барную стойку, а после на фигуру, облаченную в черное. Голова скрыта под капюшоном плаща, какие обычно носят охотники за головами. Мужчина осторожно присматривается, пытаясь понять, что же вдруг случилось, что он заинтересовался этой фигурой. На вид худощавая, а на поясе, там, где кончается короткая накидка, два бластера с выгнутыми ручками. Какое-то странное, отдаленное напоминание об алых клинках, ручки которых тоже были искривленными. Клинки, один из которых Оби-Ван использовал как оружие.
Давно. Слишком давно, только он отчего-то помнит детали. И под контролем чего-то неведомого мужчина поднимается со своего места в самом дальнем, на удивление тихом углу, направляясь к этой фигуре, отмечая, что прямо рядом есть свободное место. Он садится медленно, ненавязчиво, заваливаясь и опираясь руками о стойку, отмечая, что этот некто даже не повернулся в его сторону. Лишь продолжил сидеть, сжимая рукой, облаченной в грубую перчатку, почти опустевший стакан.
Оби-Ван, стараясь не коситься в сторону соседа, чье лицо невозможно разглядеть под темнотой капюшона, окликает бармена, заказывая первую пришедшую на ум выпивку. И вдруг слышит, как где-то совсем рядом стеклянный стакан ударяется о барную стойку с соответствующим звоном. А следом хрип — незнакомец прочищает горло перед тем, как что-то сказать. Мужчина напрягается.
— Поверить не могу… — по телу словно проходится разряд тока. Затем — мгновенный паралич. Этот хриплый, грубый, низкий голос мог принадлежать только одному существу в этой Галактике.
И словно в подтверждение всем опасениям бывшего джедая, собеседник одним движением сбрасывает с головы капюшон, повернувшись к Кеноби также резко. Бледная кожа с узорами багровых, уже более блеклых татуировок, которые, казалось бы, выглядели ярче в их последнюю встречу. И эти пронзительные, холодные, суровые глаза цвета неба. Раньше они пылали огнем ненависти, сейчас — стали льдом. Это заметно невооруженным глазом.
— Магистр, рыцарь-джедай и генерал Оби-Ван Кеноби, — как-то надтреснуто, разбито. — Какая встреча! — она демонстративно поднимает полупустой стакан, но потрескавшихся губ не касается та ухмылка, на которую мужчина отчего-то рассчитывал.
Бывший джедай сидит, остолбенев, и не то, чтобы шокировано, скорее удивленно вглядывается в пустые глаза. Последняя, кого он ожидал увидеть, и даже не в этой дыре, из которой за километр несет перегаром и дешевым табаком, а в своей жизни, ставшей безвольным существованием среди раскаленного песка и боли. Та, что была врагом ровно до тех пор, пока несколько лет назад не вложила алый клинок с изогнутой рукоятью в его руку, не боясь стоять спиной к спине.
— Вентресс… — обычно он произносил имя этой датомирской ведьмы обреченно, будто заранее зная, что та сбежит с поля боя в очередной раз. Опять и опять, по маленькому кругу, а ее имя срывалось с его губ все более уставше, Оби-Ван каждый раз был уверен в том, что та сбежит от него, криво усмехнувшись на прощание.
Что-то отчаянно бьется где-то в груди.
В прошлом слишком много больного, чтобы спокойно сидеть, смотря на болезненное напоминание. Смотреть на такую же отчаявшуюся и опустошенную Асажж, осушивающую стакан отвратного на вкус пойла, и Кеноби даже не отрицает, что она уже давно не враг для него.
— Ожидал увидеть кого-то еще? — она поворачивается к мужчине с той самой ухмылкой, играющей на блеклых губах. Выжидает, изучает, пытаясь понять, что же стало с тем самым Оби-Ваном, которого она знала. И она будто бы даже знает, что случилось с ним на самом деле, но не решается надавить на больное. Она — не конченая мерзавка, между ними нет вражды, а азарт потух, только угли едва-едва тлеют.
— Думал, что ты мертва, — Кеноби отводит взгляд в сторону, только бы очередной раз не напороться на эти ледяные глаза. Признаваясь себе в том, что он действительно недооценил ее, мужчина все же поднимает взгляд.
На деле же он понятия не имел о том, что случилось с Вентресс, он даже не помнит, когда именно видел ее в последний раз. Бывший джедай слышал что-то о том, что датомирская ведьма погибла от руки графа Дуку, а убедиться в этом не было возможности.
Вентресс решила о себе напомнить. Шутка Судьбы, не иначе.
— Думала, что застану тебя другим… — копируя манеру Кеноби, мрачно произносит Асажж.
— Разочарование? — брови подпрыгивают вверх, а вопрос звучит скорее как попытка понять, не ослышался ли он только что. Оби-Ван в очередной раз убеждается в том, что никогда не сможет ее понять. — Разве не ты, как враг Республики, должна радоваться тому, что ее больше нет? Как и Ордена, как и всех тех, кого ты так рьяно желала уничтожить… — медленно, несвойственно для него самого произносит бывший джедай.
А Вентресс не злится за подобные слова. Она, кажется, даже понимает неприязнь Оби-Вана к ней, столько лет пытавшейся убить не только его, но и тех, кто дорог ему. Но слова задевают за что-то едва живое там, в груди, где должно быть почерневшее, заледеневшее и исписанное кривыми полосами шрамов сердце. Пустой стакан с грохотом ударяется о стол, но звук заглушается на фоне всех остальных, раздающихся со всех сторон. Скривившись, она заглядывает прямо в глаза собеседнику:
— Я не была одной из них и ты это знаешь! — подобно змее шипит Асажж, а челюсть сжата так, что можно услышать скрежет зубов. Он смог задеть ее за больное в ответ на ее колкие слова.
— Как ты здесь оказалась? — с завидным спокойствием задает вопрос Оби-Ван.
— Так же, как и ты, Кеноби, — девушка окидывает взглядом пространство вокруг, а после переводит его на бывшего джедая. — В этой дыре безопаснее, — непрямой намек на то, что происходит за пределами преступного, бедного, пустого Татуина, на котором никогда не бывает войск Империи. Поэтому Асажж и прячется в подобных местах — там, где не станут искать предателя. Даже если Дуку мертв — есть достаточно людей, желающих найти ее и убить. В этом они с Кеноби похожи. — А ты, я смотрю, времени зря не теряешь, не опускаешь рук, — ухмыляется датомирка.
— Снова твои игры? — пресекает ее саркастичное замечание бывший джедай.
— Не я к тебе подсела, не так ли? Я бы скорее спросила… что нужно тебе?
Вопросом как током по телу. Он ведь не знает, зачем это сделал, на что надеялся, подходя к незнакомцу, скрытому под плащом. Вот только себя не обмануть — подсознательно Оби-Ван знал о том, чье лицо увидит как только подойдет ближе, знал, что это Вентресс, аура которой ощущалась в Силе иначе, чем другие обитатели дешевой таверны. Он знал, но не испугался подойти ближе, позволяя прошлому проводить ножом по едва-едва начинающим затягиваться ранам. И вот острое лезвие вспарывает тонкий слой кожи, под которым скрывается рана.
Оби-Ван каким-то образом чувствовал, что не просто так его потянуло к таинственной фигуре, и он даже не отрицал того, что его именно манило к ней — к болезненному напоминанию о том, кем он был и что с ним стало. Она является частью того, что мужчина отчаянно пытается забыть, просыпаясь ночью от кошмаров. Асажж была лишь трусливым противником, бегущим с поля боя, но ровно до того дня, когда они сражались спина к спине. Когда она спасла его не ради того, чтобы убить, а потому что хотела спасти. Могла бы — убила бы его, лежащего без сознания, но она этого не сделала. И она заслужила его благодарность, ведь у Саважа и Мола были все шансы убить его тогда. Асажж не позволила.
