Он поправил болтавшуюся на плече связку различного научного барахла, и побрел дальше.
Сейчас моя задача — установить вокруг базы несколько маячков, по которым я потом буду ориентироваться, составлять карту местности и отмечать места, в которых проводил опыты с измерениями. Вот так оно всегда и бывает, вызываешься строителем, а тебя заставляют научной работой заниматься. С другой стороны, если я, не закончивший школу, с этой ерундой справлюсь, то это будет прекрасным примером того, что образование — лишь один из инструментов, с помощью которых достигаются цели. Ну, а если не справлюсь — то эти записи можно будет смело показывать детям как наглядный пример пользы учебы.
Фух, пока молча шел было легче… Вроде и привык к местной силе тяжести, но все равно чувствуется, что ноги слабые. Ну ничего. Нас с моей Лилией друг к другу тянет, и в этом нет ничего плохого. Значит отношения завяжутся крепкие, только нужно сразу обговорить проблемные места…
Тит сверился с запястным экраном скафандра. Количество шагов на нем едва перевалило цифру пять тысяч.
Остановившись и осмотревшись, Тит выбрал место, по его мнению, наиболее подходившее для установки первого маячка. Не слишком близко к краю тектонической плиты, чтобы обезопасить оборудование от обвалов, которые, как выяснилось, здесь бывают, и не слишком далеко, чтобы лишний раз не искушать местные ветра на кражу.
Разбросав носком ботинка камешки, Тит ввинтил короткий металлический шест в грунт, затем закрепил на нем батарею с фото и ветро-генераторами, передающее устройство, и несколько датчиков. Они должны были считывать скорость ветра, его направление, состав атмосферы, периоды освещенности, температуру, и еще множество различных параметров окружающей среды. Передавая эти данные челноку, маячок тем самым будет автоматически сохранять их в портативную базу, откуда они будут пересланы на орбиту грузовому кораблю, который доставит их в «Гуд Кол.».
С первым маячком Тит провозился совсем не долго. Хотя начало лилианской ночи выдалось ветреным и дождливым к ее середине погода немного успокоилась, будто сделала передышку.
Тит пробежался взглядом по списку необходимого для установки оборудования, затем повернулся к скалам спиной и пошел в сторону равнины, раскинувшейся к западу. Огромное поле от горизонта и до горизонта, на котором кроме мелких неровностей и изредка выпячивавшихся из грунта камней глазу зацепиться было решительно не за что.
Ну что же, — пройдя пару сотен метров, начал Тит, — идея с дневником действительно оказалась не такой уж плохой, как я думал. Вот, сейчас мне нужно пройти пять километров по абсолютно скучной пустыне, а я с вами говорю. Ну, в смысле, сам с собой. Но, если представить, что меня кто-то смотрит, хоть и в прошедшем времени, то уже как-то попроще становится. Повеселее…
Я вам вчера еще историю с моралью обещал, да? Да, вроде как обещал… Но тут такое дело, не придумал я ее еще. Не до этого было. Ночь выдалась сложная, хотя, чего я вам тут говорю? Это все ерунда, вам такие мелочи знать не обязательно. Главное, что все хорошо, скафандр без дыр, экзоскелет работает. Чего жаловаться? Нечего… А вот поучительной истории для вас нет. Мысли другим заняты были.
Тит замолчал, задумавшись над тем, а чем именно были заняты его мысли, пока он пытался уснуть, нервно вслушиваясь в стук аммиачного дождя по крыше жилого модуля.
И действительно, — после минутной паузы он продолжил запись, — чем они были заняты? А так сразу и не вспомнишь… Знаете, некоторые люди говорят, что потенциал человеческого мозга раскрыт не полностью и что он работает всего на десять процентов? Так вот это все ерунда. Пока я был демонтажником на «Кориолисе» и мало с кем общался мне приходилось много читать, ну, чтобы хоть как-то себя развлечь, — он осекся и сделал короткую паузу, взвешивая все «за» и «против». — Ладно, чего от вас-то скрывать? Вы сейчас мои самые близкие люди. Хотя вас здесь и нет. Я хотел все-таки закончить школу и в университет поступить. На психолога. Уж очень мне интересно, что у людей в голове. А потом одно за другое и что-то как-то не сложилось у меня с этим. Опять… Вот, иду теперь по собственной планете и железки в землю втыкаю за еду, — он легонько постучал ладонью по шлему, напоминая самому себе о том, что сбился с темы разговора. — Но сейчас не об этом. Так вот, в одной статье научной было точно написано, что мозг человека работает на все сто и по-другому быть никак не может. Ведь природа не любит прямых линий и лишних вещей. Мозги и без того самый прожорливый на питательные элементы орган в человеческом теле, а представьте, что он еще и работает только на одну десятую. Нет, в таком случае остальные девяносто процентов быстренько бы отмерли за ненадобностью. Хотя, у некоторых людей, наверное, так все и произошло… Мне вот что любопытно, человек ведь не может не думать, верно? Он думает всегда, непрерывно, постоянно. Неважно, слушает он собственные мысли или нет, они всегда есть. Как тогда получается, что большую часть времени он их не запоминает?
Не знаю, как у вас, но у меня частенько так бывало, что задумаешься о чем-то, уйдешь в себя, а тебя вдруг выдергивают обратно в мир вопросом «о чем думаешь?» и ответить тебе в сущности нечего. Стоишь как дурак, руками разводишь. Чувствуешь, что вроде процесс какой-то был, а толку никакого.
В эту ночь все примерно так и было. Лежал, уснуть не мог, голова из-за нервов работала на полную, а результат какой? Только не выспался. О, вспомнил! — Тит резко поднял руку с оттопыренным указательным пальцем. — Я про настоящее думал. Вернее, не так. Я думал, что его не существует. Непонятно? Само-собой. Сейчас объясню. Сама идея довольно простая, но если копнуть поглубже, то можно докопаться до чего-то стоящего.
В общем, человек — это по сути мозг, познающий мир вокруг себя с помощью органов чувств. Конечно, некоторые могут сказать, что мир можно познавать и одними размышлениями, но мне кажется, что такие мыслители быстро изменят свое мнение, если вдруг ослепнут или оглохнут. Так вот, по утверждению ученых подавляющее большинство информации об окружающем мире приходит к нам из глаз. Зрение — самый важный орган в этом плане. Но есть у него один недостаток — задержка. Совсем маленькая, но все же есть. Вот сами подумайте, чтобы мы увидели какой-то предмет, даже будь он у нас прямо перед самым носом, свету необходимо сперва преодолеть расстояние от своего источника, до этого самого объекта, отразиться от него и попасть к нам в глаз. Так? Так. А значит все, что мы можем увидеть — это различные изображения прошлого. Чашка утреннего кофе стоит на столе? Нет, она стояла там микроскопическую долю секунды назад. Да, это довольно короткий промежуток времени для того, чтобы в него уместилось какое-то важное событие, поэтому наш мозг отметает его как незначительную погрешность и думает, что все в порядке. Но стоит только увеличить масштаб и все сразу меняется. Взгляните ночью на небо, если у вас, есть такая возможность. Многие звезды, свет которых долетел до планеты, на которой вы живете, могут уже не существовать, но вы все равно видите их свет. Вы видите прошлое. Всегда. Оно может быть совсем свежим, возрастом в крохотную долю мгновения или же древним, просуществовавшим миллионы лет. И ничего, из того, что получает ваш мозг в виде света не является по-настоящему настоящим. А со слухом все еще хуже, ведь скорость звука гораздо меньше.
Может быть наше спасение заключается в осязании? Там-то как раз самый что ни на есть прямой контакт? Фух… Запыхался немного… — он слегка сбавил темп, чтобы свериться с шагомером. — Так, про контакт было, да? А вот и нет. Никакой это не прямой контакт. То, что мы принимаем за прикосновение — всего лишь стремление атомов вещества отлететь друг от друга подальше. Как ни старайся, а действительно дотронуться до чего-нибудь можно только войдя с этим чем-то в химическую реакцию и, как правило, такое до добра не доводит.
