На пару секунд в разговоре наступила пауза. Тит смотрел на доктора, а тот, в свою очередь, смотрел на него.

— Это все? — наконец, спросил Маркус.

— Ну, еще немного потеть стал, но это, я думаю, ничего страшного.

— Все что у вас есть — ничего страшного. Вы же потерпите до моего кабинета?

— Легко, — бодро кивнул Тит. Слова доктора его немного успокоили.

— Хорошо. Тогда я везу вас в кабинет, где все поправляю. Будете как завтрашний.

— Как новый? — решил уточнить он.

— Верно. Спасибо. Как новый.

Доктор Маркус, видимо, далеко не в первый раз проходивший по маршруту, бодро толкал впереди себя кресло-каталку, без проблем маневрировал в толпе, неизменно присутствовавшей у каждого транспортного узла Парва Домуса, и что-то мурлыкал себе под нос. Тем временем Тит, борясь с новым зрительным дефектом и ослабевшими мышцами шеи, глядел по сторонам. Изнутри кольцо выглядело весьма похоже на остальные помещения станции. Много цветной рекламы, шума и людей. Но были и отличия, исходившие, в основном, из искусственной силы притяжения. Не было армий поручней на всех поверхностях. Не было нишей для ног. Вернулись четкие понятия пола и потолка, а вместе с ними на ноги вернулась и обувь. Да и в целом одежда местных жителей отличалась от той, что принято было носить на «Кориолисе». Сказывалось различие Марсианской и Земной мод. Хотя, конечно, голубая жемчужина, родина человечества, так же была и законодателем всех веяний, но все же, чем дальше от нее жили люди, тем больше изменений закрадывалось в их внешний вид. Думая об этом, Тит невзначай начал фантазировать о том, во что одеваются люди, осваивающие дальние миры. Как сильно изменился их быт, их язык… А затем его мысли вернулись к нему самому. К тому, что он собирался сделать. К тому сколько еще всего предстояло. И от осознания масштабов задуманного в груди у него все сжалось, а на лбу выступила новая порция холодного и липкого пота.

«Большая проблема — это много маленьких», — Титу вспомнились слова Джека Шэлби, его бригадира из тех далеких времен, когда он еще работал на марсианских рудниках. Эту фразу он любил повторять каждый раз, когда она хоть сколько-либо подходила к ситуации. Она была его каждодневной мантрой, его жизненным девизом. И, что самое важное, с ней было сложно не согласиться. А потому, Тит решил, что позаимствует ее, дополнив от себя важной деталью и теперь она выглядела так: «Большая проблема — это много маленьких. Начни решать первую и остальные в страхе разбегутся».

На этой мысли сейчас и сконцентрировался Тит. Он оставил в своем уме только вопрос адаптации к земному притяжению. Остальные же проблемы он смел в дальний угол, в темноту бессознательного. Там они будут продолжать вариться в собственном соку, пока не наступит их время. А когда это случится, они уже не покажутся такими сложными и страшными.

Улицы третьего кольца Парва Домуса отличались от холла с лифтами, но Тит узнал в них нечто родное, нечто до боли знакомое. Он увидел в отделке стен, в способе размещения информационных экранов, в освещении и даже использованных материалах характерные отличительные черты марсианской архитектуры. Вернее, их прототипы. И это было вполне объяснимо, ведь и Парва Домус и колонии строились примерно в одно и тоже время. Отсюда сходство стилей, да что уж, само название. В те годы на Земле в моду вошли древние Греция и Рим. Именно поэтому станция получила свое название, на латыни обозначавшее малый дом, а целое поколение марсиан нарекли римскими именами. Тит, хоть и был гораздо моложе, тоже попал в их число. Но уже по другой причине.

Кабинет доктора Маркуса находился в двадцати минутах ходьбы от холла с лифтами. У его двери не было никакой вывески, ни даже таблички с именем. Да и район, в котором тот находился, не выглядел, как что-то связанное с медициной. Скорее, как обычный жилой сектор. Объяснение этому нашлось, как только Тит перекатился через порог и очутился внутри. Кабинет доктора Маркуса Марку̀са был ничем иным, как обыкновенной квартирой, получившей определенные модификации.

Доктор провез Тита из коридора прямиком в дальнюю комнату, отведенную под нужды клиента. Она вся была заставлена различного рода тренажерами, а пол выстелен мягким покрытием.

— Постарайтесь сесть на стул. Здесь я вам не помогу. Важно, чтобы вы сами, — сказал Маркус. — А я сейчас ухожу за веществом. Будем вправлять ваши побочные эффекты.

— Исправлять, — поправил его Тит.

— Прошу прощения, — доктор слегка поклонился и спешно покинул комнату.

Тит свалил с себя вещмешок, отпихнул его ногой в сторону и попытался встать. Это оказалось тяжелее, чем он думал. Слабые мышцы бедер свело от напряжения, колени задрожали, в левом ухе морским прибоем проявилось сердцебиение.

Опираясь руками о рамы тренажеров, Тит доковылял до стула, стоявшего у дальней стены, опустился на него и шумно выдохнул. Ему показалось, будто он только что снова очутился на руднике и отпахал полную смену без перерывов. Хотя, наверное, для коренного землянина это было бы плевым дельцем.

Доктор Маркус вернулся в комнату с целым чемоданом, наполненным различными шприцами, ампулами и пузырьками. Водрузив его на стул рядом с Титом, он принялся торопливо перебирать содержимое, что-то тихо бурча себе под нос. Что именно Тит не знал, потому как не понимал языка.

Отобрав три пузырька, он вылил их содержимое в известных только ему пропорциях в пробирку, закрепил ее в центрифуге, вмонтированной в крышку чемодана и нажал на кнопку. Механизм начал вращаться, а доктор перевел взгляд на Тита.

— Это вам поможет, — улыбнулся он, показав на чемодан. — Я извиняюсь за неудобства. Такое бывает редко. Никогда нельзя угадывать. Препарат я разработал сам, и он слишком сложный, чтобы подойти ко всем. Но у вас ничего страшного. Просто временная неполадка.

— А что со мной? — Тит, прищурив не пострадавший глаз, смотрел сквозь темный тоннель на центрифугу.

— Мой препарат помогает вашим сосудам не пострадать. Сильное притяжение — это сильная нагрузка на сердце. Перемена давления в крови может что-то повредить. Препарат защищает. От него стенки сильные и крепкие, — Маркус согнул руку как культурист и похлопал по мышце ладонью. — Но сосуды у вашего глаза и уха слегка не очень. Они… как бы это… раскрылись. Давление упало и вот. Сейчас я поправлю это, а потом мы начнем тренировать ваши ноги.

— А с потливостью что делать?

— Это совсем-совсем не страшно. Сейчас ваше сердце разгоняется, чтобы тело быстрее приняло ускоритель роста и витамины. Потливость бывает.

Чем больше говорил доктор Маркус, тем больше Тит доверял ему. Несмотря на то, что тот работал в обыкновенной квартире, в которой, вполне возможно, жил сам. Несмотря на его необычный внешний вид. Несмотря даже на то, что в целом вся эта скромная частная контора, предоставляющая услуги акклиматизации, походила на дешевый развод. Просто в те моменты, когда доктор Маркус начинал говорить на медицинские темы и использовать медицинские термины, его акцент утончался, становился почти незаметным, а в глазах Тита (вернее в его одном глазу) это было верным знаком того, что человек в своем деле разбирается.

Когда центрифуга в крышке чемодана закончила вращение, доктор Маркус вытащил из нее пробирку, вставил в пистолет для инъекций и вколол содержимое Титу в плечо.

— Когда все вернется в?..

— Пять минут, — Маркус растопырил пальцы. — Не дальше.

— Не дольше, — поправил его Тит.

Действительно, по прошествии примерно пяти минут, которые доктор провел, продолжая смешивать жидкости и крутить их в центрифуге, Тит ощутил поразительные изменения. Зрение в его левом глазу вернулось в норму так же быстро, как и вышло из нее. С ухом все оказалось немного дольше. Слух приходил медленно, сперва тихим сипением, затем далеким эхом, переходящим в неприятный свист. Но, как и обещал доктор, спустя пять минут из всех побочных эффектов у Тита осталась лишь потливость.

Закончив с пробирками, доктор Маркус достал из нагрудного кармана халата ручку-фонарик и посветил ею поочередно в глаза Титу.