У него был выбор: либо он принимает метку, либо всю его семью убивают. Выбор есть, но варианты не радуют. Несложно догадаться, что предпочёл Драко.

Отец все ещё в Азкабане, а мать понемногу сходит с ума от беспокойства и страха за своего сына. Все его каникулы она практически не прекращала плакать по ночам. Он знал об этом, потому что подслушивал под дверью, чтобы если что войти, когда Нарцисса начнёт кричать из-за кошмаров. И от этого всё сворачивалось в узел из ненависти, боли и страха. Казалось, что ничего не изменится. Но началась школа, и Драко подумал, что станет немного легче. Но нет, стало хуже.

Грейнджер.

Когда они расставались, было не так сложно сказать то, что он должен был. Правда, после этого пришло осознание, что обратной дороги нет, что Малфой не имеет никакого права тащить гриффиндорку за собой в этот кошмар под названием его жизнь.

Видеть её и не иметь возможности коснуться, зная, что можешь это сделать, — невыносимо. Хуже делало и то, что она не выглядела счастливой или хотя бы обычной. Нет, её это тоже мучило.

Иногда Драко думал, может, было лучше, если бы он тогда не сбежал от Нарциссы и не столкнулся с Грейнджер. Всё было бы иначе: они так не страдали, и это их не ломало бы. Но после этих мыслей приходили другие. Он остался бы тем, кем был: мерзостным гадёнышем, и никогда бы не узнал о своих заблуждениях. Возможно, и метке был бы рад.

В общем, слизеринец приходил к неутешительным выводам. Не помогала и легилименция с окклюменцией. Они со Снейпом занимались пару недель перед каникулами, у него дома немного, когда выпадала такая возможность, и сейчас целый месяц — и всё бестолку. Ничего не помогало хоть немного добиться успеха.

Грейнджер было в его голове так много, что это поражало. Каждая мысль, почти каждое воспоминание так или иначе было связано с ней, и это пугало. Драко боялся, что на очередном собрании Пожирателей Тёмный Лорд проникнет в его сознание и всё узнает. Сначала на глазах Малфоя убьют мать, потом, когда он вернётся в Хогвартс, ему подадут на блюдечке голову Гермионы.

Эти кошмары преследовали его всё лето и не собирались уходить.

— Ты должен концентрироваться! У тебя природный талант к окклюменции, но ты его просто спускаешь в унитаз из-за своих мыслей о грязнокровке! — Снейп развернулся к нему лицом и теперь смотрел прямо ему в глаза.

— Не смей её так называть! — Драко проорал это на весь кабинет, в котором они занимались, и только потом понял, что это была проверка.

— Я ставлю вам тролль, мистер Малфой. Неправильная реакция, — Северус приподнял одну бровь и, не отрываясь, наблюдал за крестником. — Ты должен был фыркнуть и сказать, что да, так и есть. И желательно добавить ещё какой-нибудь комментарий. Помнится мне, ты раньше это дело любил. Или я ошибаюсь?

Блондин молчал. Он знал, что сам себя сейчас подвёл, что всё испортил. Драко не должен так реагировать, Снейп прав. Но внутри всё горело огнём от мысли, что Грейнджер могут сказать слова и похуже, а его не будет рядом, чтобы защитить. Его не будет рядом в принципе.

Малфой сам был не подарком, как и сейчас. И говорил он Гермионе это слово не раз. Он так начал её называть. Но это было так давно, что казалось, происходило в другой жизни. Не только слизеринец рос, но и его сверстники. И у них в головах было мало чего хорошего относительно девчонок. И только одна мысль, что гриффиндорке кто-то может причинить вред физического характера, заставляла его звереть по-настоящему. Только от такой мысли Драко понимал, что может убить за неё, если это понадобится.

Но убить просто так…

— Я знаю, — голос хриплый от крика и усталости.

— Ты сделал выбор, Драко. Ты выбрал защиту женщин, которые дороги тебе. Но это защита разного характера. Нарциссу ты оберегаешь от страшной участи, а мисс Грейнджер ты отталкиваешь, чтобы она оставалась в безопасности, и не тащишь её за собой. Ты сделал выбор, так почему ищешь лазейки? — Снейп прислонился к своему столу, не спуская своего немного жуткого взгляда, что пробирался в самые недра души.

- Я ничего не ищу.

— Не врать, — это было сказано очень тихо и зловеще, такой тон всегда означал, что профессор в бешенстве. — Я был в твоей голове. Я слышал, о чём ты думал и чего ты хочешь. Ты, Драко, мечтаешь усидеть на двух стульях, но у тебя ничего не получится, — Снейп замолчал, подбирая слова, что удивительно, такое он делал редко. — Их могут убить обеих. Я не хочу тебе рассказывать сказки, что всё закончится хорошо, потому что это не так. Это жизнь, здесь нет никаких гарантий. Либо ты их спасешь, либо нет.

— Вы не понимаете, каково это, — Драко знал, что звучал, как ребенок, но отказаться от человека, по которому с ума сходишь, очень тяжело. Такое можно понять, только испытав на себе.

— Веришь или нет, но я понимаю.

Профессор сделал глубокий вздох и как-то странно напрягся. Прошло пару минут, прежде чем он заговорил:

— Я учился с одной девушкой, как ты. И тоже был к ней неравнодушен, но она была магглорождённой… Можно сказать, что из-за меня её убили.

Малфой замер в напряженной тишине и пытался переварить услышанное. Получалось плохо. Лишь на одну секунду он представил себя на месте Снейпа. Что, если бы из-за него умерла Грейнджер. От такого сравнения ему стало плохо, и он физически не мог дышать. У него началась паническая атака.

Встав с парты, на которой он сидел, Драко принялся глубоко дышать и ходить по кабинету. Его нервная система была расшатана до ужаса. Там, наверное, ничего не осталось, кроме страха. И он завладевал слизеринцем всё чаще и чаще. Снейп не сдвинулся со своего места и просто равнодушно смотрел на подростка.

Сколько прошло времени, Малфой не знал, — десять минут или час, но он смог успокоиться и собраться. Начал концентрироваться на том, что гриффиндорка жива и, наверняка, сейчас что-нибудь читает у себя в комнате. Когда спокойствие проникло в его сознание, Драко нашёл силы посмотреть на профессора.

— Надеюсь, мистер Малфой, сейчас вы понимаете, насколько всё серьёзно, и что вам необходимо сделать? — Снейп вертел в руках палочку, приготовившись к прыжку в его разум.

Блондин кивнул и начал строить стену у себя в сознании, пряча Грейнджер.

— Отлично. Легилименс.

***

Сегодняшний день был отстойным. Как часто он такое повторяет?

Чёртов Снейп выжал из него все соки. Драко был слишком наивным, полагая, что в это воскресенье сможет хоть немного поспать днем, потому что тело уже начало умирать без сна. Его максимум был три часа за сутки, и это - подарок. Но нет, именно сегодня, когда настроение Малфоя быть чуть выше отметки «сдохнуть», нужно было назначить встречу в одиннадцать дня.

Слизеринец понимал, что у мужиков критические дни невозможны, но смотря на профессора, начал сомневаться в этом. Тот орал на него, опуская свои желчные комментарии, и Драко никак не мог понять, какого хрена происходит. Только вернувшись в родную гостиную, он осознал, что сегодня будет собрание. Вот от чего Снейп был вне себя. Малфой так и не продвинулся в защите разума.

Разумеется, сдвиги были, но настолько ничтожные, что говорить о них было смешно. Драко сам до конца не понимал, почему у него всё через задницу.

Не мог понять до определённого момента.

Малфой пялился на Грейнджер в библиотеке, в Большом зале, на занятиях, везде, только в туалет с ней не ходил. Это было смешно, потому что когда-то Гермиона вела себя так же. Они ходили по кругу, повторяя ошибки и действия друг друга.

Такой бред, честное слово.

Он смотрел на неё, и становилось легче. Не только морально, но и физически. Грейнджер будто одним своим присутствием могла сказать то, что ему хотелось услышать. Это был какой-то феноменальный уровень общения. Драко действительно казалось, что он слышит её мысли, что знает, о чём она думает, при этом он не пытался проникнуть к ней в голову.

Это было очень необычно. И странно. Малфой не был Трелони и не был девчонкой, которая верит во все эти бредни про связывание душ, но ментальную связь он не отрицал. Поэтому в лучших традициях своей любимой заучки, пошел в библиотеку.