Я быстро вскочила и принялась искать сантиметр. То есть, делать вид, что ищу его. Я прекрасно знала, где у меня сантиметр. Просто дала время Марселю прийти в себя тоже. Мне – то всего и нужно было, контролировать выражение лица, а что там у меня внутри творится – это мое личное дело. А если я краснею – так это у меня кровеносные капилляры близко к коже расположены. Марселю в этом плане было труднее. В смысле, контролировать себя. Но он же не подросток, в самом деле, чтобы так не владеть собой. Другое дело, если он и не хочет собой владеть… И – да, он этого не хотел.

Потому что я уже нашла сантиметр и сказала, чтобы он встал рядом. Потому что больше тянуть время было бы глупо. Я – швея и я не могу полчаса искать сантиметр, благодаря которому зарабатываю себе на жизнь.

Марсель встал передо мной – без рубашки, в одних джинсах, и все так же был возбужден. И не стыдился этого. И смотрел на меня спокойно, но пронзительно. Да, фигура у него прекрасная. Как я и предполагала. Ужасно хотелось прижаться к нему, бросить этот дурацкий сантиметр и заняться с ним сексом. Вот прямо тут. На полу. Плевать. На все. Но только не на Крис… Нет, я не могу…

Я начала делать обмер. Марсель стоял, не шелохнувшись. Никаких попыток прижаться ко мне, обнять меня, поцеловать, словом, не домогался. А я болтала бесцеремонно. Всякую чушь. Про шитье-бытье, про ткани, про свадьбы, которые мне приходилось обшивать. Лишь бы не молчать. Стояла на цыпочках, болтала, и быстренько снимала мерки шеи, плеч, талии. Потом мне пришлось опуститься на колени. Марсель был выше меня на полторы головы. А мне нужны были мерки его бедер, да плюс еще длина брюк.

Меня постоянно било током, а когда я встала на колени, то и вовсе меня развезло, руки задрожали, и я уронила сантиметр. Но я делала вид, что все в порядке и я занимаюсь привычной рутиной.

А когда я сняла все эти мерки, мне пришлось встать и оказаться близко-близко к Марселю.

– Ну, вот, – пробормотала я. – Мерки я сняла, все записала на… на клочке бумаги… Я не была готова к тому, что придется в этот час писать и рисовать… Предупреждать надо…

Потом я замолчала. Не знала, что еще говорить. И Марсель молчал. И пронзительно смотрел на меня. А я сходила с ума…

И тут резко прозвенел звонок в дверь. Я вздрогнула. Прошептала:

– Это Крис. Открывай.

– Нет.

– Почему?

– Не могу. Не в том виде. Открывай ты. А я – в ванную.

И мы быстро пошли в коридор. Марсель – в ванную. А я – открывать дверь.

Прежде, чем открыть, пару раз глубоко вздохнула, длинно выдохнула, тряхнула головой…

Это была не Крис. А посыльный с пиццей. Который ошибся номером.

Я быстро захлопнула дверь и прислонилась к ней, чтобы отдышаться.

Из ванной тут же вышел Марсель. Я мотнула головой. И шепнула одними губами: «Посыльный. Ошибся».

Марсель подошел ко мне – несколько шагов – и грубо схватил в охапку.

Сопротивляться не было смысла. Я выдохнула, обвила его руками, и мы стали целоваться. Целовались так, словно хотели съесть друг друга. Попутно я расстегивала на Марселе джинсы, а он стягивал с меня халат.

Какие мысли? Какое «нельзя»? Какая мораль, нравственность, какая-такая Кристина??…

Это как в сказке про козленочка. Так была сильна жажда, что человек напился из лужи, зная, что станет козлом. Как-то так… Я отлично помнила русские сказки…

Напоить жаждущего – благородство, накормить страждущего – благородство, а утолить сексуальный голод с женихом близкого тебе человека – разврат, аморальность, отсутствие нравственности и все такое. Да, знаю, но что делать, если жажда? А что делать, если это – мужчина моей мечты? Хоть кусочек счастья, а потом уже можно всю жизнь раскаиваться…

Кое – как, наполовину раздевшись, мы, наконец, занялись сексом не на расстоянии, а в непосредственной близости…

… Вряд ли такое у меня когда-нибудь было. Это дикое животное желание и страсть… Хотя все произошло быстро… Мы просто утолили жажду… Раньше мне требовалось влюбиться, томиться, а в сексе распаляться, чтобы загореть… А тут – вот так, сразу, слету, и такое блаженство…

После мы долго целовались, как бы благодаря друг друга, вместо того, чтобы стыдливо разбежаться по углам. Как-то все вышло естественно, что ли… Не знаю, как сказать… Но стыдно мне не было. Вот уж удивительно… Я предала Кристину, а мне не было стыдно…

– Еще по чашечке кофе, хорошо? – пробормотала я.

– Отлично.

– А я – в ванную. Наконец-то приведу себя в порядок. Сваришь?

– Ну, конечно. Оденусь, и сварю нам кофе. Иди, не беспокойся.

Уже стоя под душем, я вспомнила, что не захватила с собой платья. Опять влезать в халат? Не знаю… Я сейчас выйду накрашенная, причесанная, и в этом коротком шелковом халатике без пуговиц? Нет. Так нельзя. С Кристиной или с подругами – можно, с любовником – можно, с мужем, но не при женихе же чужом так щеголять… Нет, не годится… Я приоткрыла дверь и крикнула Марселю:

– Принеси мне из шкафа какое-нибудь платье, на твое усмотрение!

И задумалась. Можно ли было это делать? Может, нужно было накинуть халат и самой взять? Но не хотелось выходить. И я уже красила глаз. И как-то опять это вышло просто… Даже странно… Такого со мной никогда не было. Чтобы чужой человек, чужой жених, и не просто чужой, а жених близкого тебе человека, а все так просто, будто уже сто лет знакомы, просто на расстоянии, а тут вдруг встретились…

Дверь резко распахнулась.

– Я выбрал вот это, – протянул мне платье Марсель, рассматривая меня.

Я стояла голая у зеркала и начинала красить второй глаз.

– Спасибо.

– Думаю, оно тебе безумно идет. Под цвет твоих глаз. Сама шила?

– Конечно.

– Ты что-нибудь покупаешь?

– А как же. Вязаные вещи, джины, верхнюю одежду и обувь.

Я взяла у Марселя легкое, ярко – зеленое платье. Мне оно тоже очень нравилось. Может быть, именно в этом платье я бы сегодня и пошла в ресторан.

– Ты просто богиня, – тихо сказал Марсель, продолжая меня рассматривать. – Разреши мне нарисовать тебя. И слепить тебя.

– Ты – художник? – изумилась я. – Или скульптор?

– И то, и другое. У меня своя галерея искусств.

– С ума сойти. И ты презираешь цвет фуксии и просто голубой цвет?

– Я презираю моду у мужчин на оттенки розового цвета и не люблю геев.

– Ясно.

– Так ты согласна?

– Да.

– Спасибо.

– А как там кофе?

– Сейчас уже будет готов. И горячие бутерброды. Я проголодался.

– Да. Я тоже. Ужасно хочу есть.

– А я ужасно хочу тебя снова. Но время поджимает.

– Да. Жаль.

– Да. Жаль… Не буду тебя целовать. Не остановлюсь.

– Да. Не нужно… Я тоже не смогу остановиться… Нам нужно остыть. Кофе, сигареты, разговоры про свадьбу.

– Как же без этого, – усмехнулся Марсель.

– Как же без этого… Закрой дверь. Пожалуйста.

*** *** ***

Когда я вышла из ванной, уже накрашенная, причесанная, одетая, меня ждали кофе и горячие бутерброды. И Марсель. То есть, он не стал без меня есть, пить, даже курить. Я улыбнулась.

Без слов, молча и быстро, мы расправились с кофе и бутербродами и закурили. Я откинулась на спинку кресла, пустила колечки дыма в потолок и спросила:

– Зачем тебе Крис? Почему ты женишься на ней?

– Ты же знаешь Кристу. Ты должна понимать, что такая, как Крис – это формула идеальной жены.

– Нет. Не понимаю. Объясни.

– Она хочет сидеть дома, наводить уют, печь пироги и слушать мужа. Замужество для нее – высшая социальная ступень. Все, что ей нужно для счастья. Она скромна, верна, не очень любит секс, хотя никогда не откажет. Очень удобная жена, согласись.

– Нет. Не соглашусь. Может быть, это идеальная формула для тебя. Так что это субъективная формула, то есть, и не формула вовсе. Особенно интересно в плане секса. Чем интересна мужу… ммм… почти фригидная жена?

– Она будет разрешать мужу… ммм… гулять, и делать вид, что не знает о том, что он…ммм… гуляет.

– Трахает чужих женщин, – сформулировала я. – И для чего тогда жениться? Чтобы трахать чужих женщин? А не проще ли их трахать, будучи свободным?