Полились холодные капли дождя, осыпая собой лица волшебников. Мэй поймала несколько капель к себе на ладонь. Такао сдержанно аплодировал.

— Весьма удобный прием, чтобы потушить пожар в доме. Можно так же вызвать и в открытом пространстве, но это будет значительно труднее. Однако не стоит отчаиваться.

Кицунэ улыбнулась, коротко кивнув. Сквозь белую ленту дзенин заприметил контраст меланхолии и улыбки в лице девушки. В задумчивом жесте неожиданно спросил:

— Любишь дождь?

Мэй, снова присев, перелистнула страницу, медленно проводя пальцами по следующим магическим символам…

— Да. И снег, — на миг увлекаясь познаниями, она вернулась к вопросу Такао, тактично поинтересовавшись, — а ты нет?

— Почему же? Просто мне стало интересно, с чего твой выбор упал на такое… своеобразное заклинание. Потому и спросил.

— Спасибо.

Дзенин вопросительно приподнял бровь, лишь через несколько секунд произнеся…

— За что?

— За то, что спрашиваешь, интересуешься, учишь, помогаешь.

Прохладные пальцы скользнули по теплой руке кицунэ, слегка сжимая. Лукаво дернув губы в улыбке, девушка развернула книгу к колдуну.

— Я нашла еще кое-что… Но у меня не было возможности попрактиковаться. Не поможешь?

Такао провел подушечками пальцев по блистающим знакам, неловко отшатнувшись от трактата.

— Это слишком… неподобающее колдовство.

— Тогда почему оно прописано в этом фолианте?

Глава клана уклончиво-нервозно бросил…

— Не знаю… Мэй, это все, что ты хотела показать?

Улыбка кицунэ стала шире. Снова игриво закусив губу, она нарисовала кандзи в воздухе…

— Да.

Одежда Такао по волшебству развеялась. Лишь один белый кусок ткани, скрывающий глаза, был не тронут. Ощутимо смутившись, мужчина выдохнул.

— Мэй…

Бледное лицо вмиг налилось краской, однако Такао не растерялся. В следующий миг, кимоно кицунэ испарилось, после того, как он в отместку использовал это же «постыдное» заклинание.

Несколько секунд мужчина и девушка сверлили друг друга проникновенными взглядами. Подбородок Такао не опускался, и стало понятно, что мужчина старался не отводить взгляд от ее лица, не опускаться ниже шеи.

Грубые циновки щекотали кожу. По телу вскользь пробежал ощутимый жар.

Мэй, хищно, как самая исконно-настоящая лиса, придвинулась к дзенину. Тонкие пальцы сжались в кулак, тем временем гейша аккуратно присела к нему на колени. Поерзав бедрами, ощутила приятное сильное давление. Такао не возражал, лишь задержал дыхание, слегка откинув голову назад, пытаясь сбежать от неловкости и откровенности ситуации. Мэй качнулась еще раз, вынуждая мужчину постепенно терять рассудок. Он уронил громкий вздох, смешавшийся со стоном, что отбивался о стены дома. Окончательно срываясь, дзенин, оттолкнув кицунэ, навис над ней, рассматривая в бирюзовой оболочке каждую деталь ее белого лица.

— Мэй, ты… — он почувствовал горячее колено, гуляющее по внутренней стороне его бедра. Сглотнул. Мышцы шеи напряглись. Мэй легким поглаживанием продолжала дразнить колдуна, пока он не перехватил ее ногу, подогнул в колене и приблизился, оставляя голодный поцелуй на губах. В следующий миг время перестало существовать, все вокруг окунулось в приятную дымку. Мир начал постепенно раскачиваться.

Изнеможенные, от дарящей друг другу ласки и тепла, мужчина и девушка легли на спины. Несколько секунд — и Такао ловко вскочил с циновок, возвращая одежду к себе в руки. Подхватил сполна отдышавшуюся гейшу-кицунэ и отнес ее в спальню.

— Отдыхай. Я буду рядом. Много работы.

***

Кицунэ стояла в каком-то темном месте, отдаленно напоминающем бездну. Она почувствовала привкус металла на губах, а затем сзади донесся отчаянный крик. Девушка обернулась. Тело Азуми обездвижено лежало, покрытое многочисленными глубокими царапинами, словно от когтей. На глазах кицунэ непроизвольно выступили слезы, она хотела подойти к куноити, однако что-то или кто-то не позволил ей. Затем Мэй обернулась, увидев лежащих рядом Кадзу и Масамунэ. Горла обоих были перерезаны. По телу гейши пробежал судорожный холод, хотелось закричать, но она не могла.

Раздался гневный рык. Снова Мэй обернулась.

Величественный тигр был покусан и изранен так, что на теле не было ни одного живого места. Мэй сделала шаг, но словно вросла в пол. И опять… Она не могла передвигаться. Вернее, ей не позволяли. На ее глазах тигр по мановению воздуха превратился в человека. Позади него появляется силуэт. Мэй не может ничего сделать.

— Видишь ли, Мэй, они все умирают из-за тебя. Явись ко мне сама, и никто не пострадает.

Черный морок хватает колдуна за горло и сворачивает ему шею. Тело дзенина падает намертво.

Затем Мэй слышит собственный крик, и чей-то теплый голос, судорожно гласивший ее имя…

— Мэй! Мэй! Слышишь меня?

Лисица проваливается в пустоту и открывает глаза.

Серебристые волосы щекочут ее шею, она фокусирует взгляд перед собой и встречается с тревожным лицом Такао. Тонкие пальцы гладят по ее смоляным волосам.

— Мэй.

Девушка привстала, мгновенно обнимая колдуна, прижимаясь к нему, как можно ближе. Его сердце стучало так, словно готово было пробить грудную клетку. Как и ее.

— Мэй. Не расскажешь, что случилось? Тебе приснилось что-то нехорошее?

Проступили жемчугом слезы на глазах кицунэ. Такао тут же провел костяшками по ее щеке. Не позволит, чтобы она страдала.

— Такао, мне нужно уйти.

Колдун отшатнулся так, словно его ударило молнией.

— Куда уйти?

Глотая слезы, Мэй ответила…

— К Привратнику.

— Чт… Что ты такое говоришь?

— Такао, ты не понимаешь…

— Так расскажи мне, — мужчина взял ее руки в свои, оставляя на них легкие короткие поцелуи.

Прокручивая вновь и вновь картинку у себя в голове, Мэй рассказала Такао о своих кошмарах. Слишком уж они реалистичны были, а такой исход… В ее глазах был самым логичным. Колдун слушал внимательно, не перебивая. Лишь когда она закончила, он поднялся с постели, сделав шаг в сторону двери, а затем обернулся.

— Нет, Мэй. Мы отправимся туда только все вместе. С помощью клана… И мною сейчас повелевают не условия контракта, а твоя безопасность и сохранность, — тон стал тверже и резче, руки сжались в кулаки, — не позволю никому тебя отнять…

— Почему? Такао, это… слишком серьезный риск. Твои люди погибнут, а затем Привратник убьет меня, как только получит то, что хочет. И все жертвы будут напрасны…

Послышался неоднозначный вздох.

— Мэй…

— Зачем так подставляться? Ты давно мог разорвать контракт…

— Мэй, — мужчина произнес громче. Однако кицунэ оставалась неугомонной.

— Почему ты так упрямишься? Ведь сам уже пострадал не раз из-за меня…

Окончательно сорвавшись, дзенин выпалил:

— Потому что я тебя… — он закусил губу, не давая последнему слову вырваться наружу. Затем и вовсе оставил девушку наедине со своими мыслями.

***

— Выходим сегодня вечером. Сейчас я раздам поручения, и… — мышцы лица болезненно сжались. Кадзу понял друга.

— Сатоши найдем. Не проблема.

— Он не захочет…

Вмешался Масамунэ, уверенно произнося:

— С чего вдруг? Он наследный синоби. Это честь для него. Разве я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, внимательный.

— Попробовать стоит. Не знаю, кто еще мог бы…

Ронин вежливо поинтересовался…

— Что на счет Сино-Одори?

— Не нужно ей в это встревать. Слишком много жертв.

Кадзу сжал плечо друга, Масамунэ улыбнулся.

Постучав в дом Сатоши, Такао в десятый раз прокрутил сценарий у себя в голове…

Синоби открыл лишь со второго стука, однако лицо его было спокойным.

— Сатоши. У меня к тебе серьезное дело. Ты готов выслушать?..

***

— Значит, Сатоши останется за дзенина?

— Да.

Голос дедушки Чонгана выражал на столько искреннюю обеспокоенность, что сердце кицунэ сжималось только сильнее.

— Он ведь понимает…

— Понимает, что Такао идет на смерть? Конечно. Сатоши ведь у нас сообразительный, — дедушка нервно перемешал травы в ступке, проворчав, — как и ты, лиса.