Впрочем, к тому моменту когда о его предательстве стало известно, ашшорцы уже дали закам генеральное сражение и, в тяжелейшем бою, длившемся аж два дня, разгромили супостатов наголову.

Обе стороны понесли чудовищные потери, так что о каком-то долгом преследовании неприятеля Кайцак Оози не помышлял, но к тому моменту уже вовсю разрезвились Черные Кабаны, так что попавшие между молотом и наковальней горе-реконкисторы частично были прихлопнуты, а частично – вынуждены признать над собой главенство хана Гныра (а через него, соответственно, и мое).

Вернувшиеся же на пепелища крестьяне споро отстроили свои землянки и саманные домики, после чего выкопали урожай – на самом рубеже Валараш благоразумно распорядился посадить картошку, которую, в отличие от зерновых культур, никакая кавалерия потравить не может, – и, со спокойной душой, приготовились зимовать. Благо копию моего трактата о вкусном и здоровом свинском яблоке Валараш, озаботившийся заранее обзавестись печатным станком, штамповал в своей ставке шо дурной.

Так что эпопея с закским контрнаступлением окончилась вполне благополучно, если не считать одного нюанса: Йожадату и Конклаву теперь предстояло вписывать божков новых подданных моего величество в общий пантеон. Даже с учетом того, что некоторых из них, навроде того же Тулпара, мы позаимствовали давно, объем работы предстоял такой, что примас и высшие иерархи ходили со столь кислыми рожами, что у меня самого скулы начинало сводить при встрече.

* * *

Аккурат к концу операции по принуждению заков к миру и выселению их из степи вперед ногами отличиться умудрился и наследник престола. На границе Инитарского царства и Шехамы завелась банда разбойничков, начавшая пощипывать караваны по обе стороны кордона. Шайка, в общем-то, небольшая и даже не особо лютая – налетали на купцов на вечернем привале, хватали что плохо лежит и стремительно скрывались в наступающей темноте, – но, во-первых, непорядок, во-вторых, без крови все равно не обходилось, а в-третьих это сейчас они не шибко злобствуют, потому как мериться силой с охранниками им никакого резона нет, но стоит этой ватаге проходимцев разрастись…

Вот последнего Асир дожидаться и не стал. Поднял свою дружину и, в обществе Петроса из Белых Бурундуков, неделю гонял супостатов по горным тропам, наконец настиг на привале и пленил. Каково же было его изумление, когда на пути в Шехамалал ему встретилась инитарская пограничная застава.

О реакции погранцов внучек в своем письме умолчал, но, думаю, выражение «немая сцена» тут очень бы даже подошло.

А может сцена и сугубо матерная была, тоже вполне возможно.

И вот что в такой ситуации прикажете делать? Внук, конечно, молодец – показал силу державы и династии, разбойников споймал, путь торговый обезопасил… А с другой стороны, да, не специально, но совершил вооруженное вторжение на территорию сопредельного государства, на что Хатчин, даже если пожелает, глаза закрыть не сможет.

Можно, разумеется, передать через князя Исапета свои заверения во всемерном почтении, извинения принести… И кто после этого станет с Ашшорией считаться? Дипломатия у нас такая, раз извиняешься, значит слаб, сил, следовательно, не имеешь свои интересы отстаивать.

Ох, внучек, задал же ты мне задачку на иностранном языке – алгебре…

Хоть Утмир в последнее время мне хлопот не доставляет. И это, кстати, офигенно подозрительно!

Я вздохнул, отложил эпистолу наследника престола в сторону и поглядел в окно. Крупные хлопья первого в этом году снегопада бились в полупрозрачный витраж, прилипали к стеклышкам, затем очередной порыв разыгравшегося шторма срывал их, и в комнате ненадолго вновь становилось чуть светлее, но лишь для того, чтобы новые снежинки перекрыли доступ лучам едва просвечивающего сквозь тучи светила.

С кряхтением поднявшись – спину от непогоды не то чтобы прихватило, но знать она о своем существовании все равно дает, да и артрит о себе напоминает, – я прошкандыбал до двери кабинета, выпрямился, придавая себе царственную осанку, и вышел в приемную. На удивление пустую, кстати. Хотя за свое недолгое царствование я и успел приучить окружающих здесь не торчать, а сдавать свой спам в канцелярию и уматывать, все одно – пара-тройка особо упертых искателей царской милости обычно здесь все равно шкуру терла, дабы, так сказать, непосредственно припасть.

Сегодня, однако, ни одной посторонней морды не наблюдается. Странно это – к дождю, не иначе.

– Люкава, – обратился я к секретарю, – ты не знаешь ли, царевич Утмир во дворце?

– Да, государь. – ответил брат-секретарь. – У себя в покоях, вместе с Энгелем из Гаги. Из-за шторма их корабли принуждены укрыться в гавани, так что как минимум до утра его высочество проведет время в Ежином Гнезде.

– Винища, поди, заказали. Много?

– Абсолютно нисколько, повелитель. – ответил Люкава. – Князь Папак спрашивал, не угодно ли им чего, но ему было сказано не беспокоиться.

– Куда мир катится? – неслабую, похоже, мой секретарь агентуру во дворце завел, если обо всем, не выходя из приемной, знает. – Молодежь, вместо того чтобы предаваться пьянству и порокам, покуда здоровье это позволяет, отсиживается в теплых комнатах. Еще скажи, что они книги в библиотеке заказали.

– Нет, ваше величество, книг или свитков они также не просили им доставить.

– Ну слава Солнцу. – пробурчал я. – Думал уж, что Мировая Гармония рухнула напрочь. Пойду, проведаю морских волчат, авось чего умного, на этих неслухов глядя, в голову придет.

Внук с Энгелем, как выяснилось, резались в джетан. На, как меня не замедлил просветить Утмир, щелбаны.

– Ума это не добавит, но переносить в бою удары по голове станет немного легче. – хмыкнул я присаживаясь. – Тебе брат тоже с гонцом письмо прислал?

– Конечно. Маме еще. – отозвался самый юный представитель нашего Солнцеспасаемого семейства.

– И что пишет? – полюбопытствовал я.

– Хвастается, что разбойников изловил. – внучара третьего дня участвовал в захвате аака контрабандистов, так что впечатление от братниных подвигов было у него весьма, если судить по выражению лица, скептическое. – А в основном расписывает, как Нвард и Тинка с Вардией носятся. Сам, похоже, жениться надумал, и обзавестись таким же счастьем.

Утмир хихикнул.

Тинатин, в положенный срок, разрешилась от бремени дочкой, так что теперь внучка с мужем наслаждались всеми прелестями раннего родительства. Имя ей дали в честь прабабки, Валиссиной матери. Не скажу, что это была прям совсем приведшая меня в экстаз идея, но поскольку родительница Шехамской Гадюки померла незадолго до мятежа князя Боноки – чего бы и нет? Невестке приятно, моему величеству пофигу, а подданным с соседями недвусмысленный сигнал о забвении былого и полном благорастворении в монаршей семье.

– Женитьба – дело нехитрое. Вот поиск подходящей невесты, это уже сложнее.

– И не говорите, государь. – подал голос сын Морского воеводы, поглаживая большим пальцем начавшие пробиваться усики. – Меня, вон, отец тоже все жениться подбивает, так, поверите ли, никак выбрать не могу. В какой порт ни зайду, так сразу глаза разбегаются – столько их вокруг красивых да пригожих!

Тут у меня в голове щелкнуло. Вот нельзя, нельзя с моим графиком откладывать дела в долгий ящик – можно забыть причинить кому-нибудь добро.

– Энгель, а ведь я, сдается, поступил с тобой несправедливо…

– Да? – искренне изумился юноша. – А когда, государь?

– Ну, как тебе сказать? Ты ведь тоже сражался с убийцами, когда на меня с внуками покушались. А никакой награды за это не получил.

– Отчего же это, не получил, ваше величество? – возразил сын главкома ашшорских ВМС. – Вы позволили нашей семье загрузить товарами одну из лузорий и даже ссудили на это деньгами.

– Я и князю Латмуру это позволил, так что, выходит, Нвард получил гораздо больше тебя.

– А-а-а-а. – Энгель рассмеялся, чуть закинув голову. – Вот вы о чем, государь. Так царевен вечно на всех не хватает, ничего тут не поделаешь. А жениться на царевиче я и сам как-то не готов.