– Для заживо замурованной твой образ жизни слишком подвижен, – съязвила насупившаяся мечтательница.

– Угу. Я похаю по всему миру. Каждый день вижу кучу народа. Любуюсь их обыденной жизнью. Даже у самых неординарных людей этого мира, вроде тебя или Кэм, всё то же самое: нудные одинаковые дни. И любоваться ими не интересней, чем следить, как отрастают мои когти. Нет, можно, конечно, стать вселенской злодейкой. Совать всюду нос. Интриговать. Переделывать чужую жизнь по единой кальке собственных взглядов и принципов. Я не пробовала, но мне отчего-то кажется, что и это очень скоро надоест. Потому, что люди все одинаковые. И узнав о предпочтениях надоедливой зловредной богини, они начнут под меня подделываться впереди меня. К тому же белые пятна на моей карте очень скоро кончатся. Скоро для бессмертия. И вообще, всё это полнейшая чушь. Но я даже мизинцем не шевельну, чтоб тебя отговаривать. Стань бессмертной, и дай Бог тебе здоровьичка. А я хочу обратно в человека… Что-то мне поплохело, подруга.

– А я думала, ты от желчности натуры постоянно расплываешься, – подскочила, обеспокоившись, Шарли. – Погоди! Ты сколько сегодня шлялась?

– Ты права: я перешлялась лишку. Меня, видать, в саркофаге корёжит…

Выслушать её соболезнования не успела: меня просто выдернуло из Цитадели и силком загнало в гроб. Внешние веки поднялись с трудом – внутренние даже не дёрнулись. Сквозь них я видела силуэт своего благодетеля, который вытаскивал меня из могилы. И так при этом рычал!.. Хорошо, что и слух сильно сдал – подумала я и отрубилась.

В которой я начинаю готовиться к войне и…

Замуж

От всей души согласна с Аделой Сент-Джонс: создав мужчину, Бог был обречён осознать, что способен на большее. Так что последовавшее создание женщины не заставило себя ждать. А после миллионы лет заставляло мужиков ждать, чем этот эксперимент для них закончится. За других не скажу, а из моих мужчин по причине меня не умер ни один. Хотя не все мои порывы сказывались благотворно на их попытке выжить. В качестве извинения у меня имелся в запасе один неубиваемый козырь: я не нарочно. Я не хотела, значит, простительную ошибку несправедливо относить к разряду злонамеренных козней.

Проснулась в чём-то глубоко законспирировано лабораторном, куда прежде меня не пущали – я бы запомнила. Тело вялое, мозги в нокауте. Лежу себе в хрустальном гробу, как травленная спящая царевна. Барбос и три бобика, до которых дотянулась взглядом, на семерых богатырей не тянут. Моего Елисея в обозримом пространстве нет – видать, до ветру вышел. Докапывается до него: что делать с неадекватной невестой в гробу. Будь он русским, знал бы, как воспользоваться моментом, и мы бы поженились. Но, если я его осмелюсь озвучить этот вариант, меня сожрут живьём. Или скормят нашим барбосам.

Мой искромутный юмор не нашёл отклика у Сли. Тот надулся и затихарился где-то в глубинах наших нейронных связей. От скуки подоставала его, но Сли не поддавался. Поганец барбос – крыса лабораторная – отметил мою умственную активность и привёл гроб в действие. Из дырок на теле вылезли щупы с иглами и втянулись в прозрачные стенки. На смену им пришли другие и полезли в меня.

Захотелось, было, поклянчить, чтобы меня выпустили, потому, что я осознала. Но с этими электрониками такое не проходит: они преданы заложенной в башку программе до последней капли крови. Помаявшись ещё немного, я незаметно заснула. А проснувшись, узнала, что прошло три дня.

 Люблю, когда поутру первыми тебя посещают мысли, что были последними накануне перед сном. Это очень правильно: входить в новый день подготовленной. Поэтому первым делом я процитировала себе третье правило счастливого брака: ври, притворяйся, но не расстраивай мужа. Мысль о том, что Тармени пока не окольцован, пыталась, было сунуться под руку. Наверняка, диверсия Сли. Но я легко отмахнулась от назойливой реальности – рожа мне её не понравилась. Не надо приставать к женщине со всякими глупостями, когда та собирается замуж. Тем более за такой тугой на инициативу объект, как инопланетянин. Я ж не для себя стараюсь – мне горит сделать счастливым любимого человека…

– При всём твоём легкомыслии, я не ожидал от тебя столь неразумного поступка, – с первых шагов заявил любимый «человек».

Он собственноручно вытащил невесту из хрустального гроба – правда, не поцелуем – и дотащил до спальни. Но и там хэппи-энд не состоялся. Верней, состоялся, но совсем на другую тему. Пока я бомбардировала пасть баландой из клизмы – реально на неё подсела – Тармени спокойно и где-то доброжелательно отчитывался о проделанной работе.

С Императрицей о перевозке бочек на запад он не договорился. Нет, съездить в путешествие та была совсем не против – засиделась в матриархах. Но узнав о цели турпоездки, отказалась в самой грубой форме.

 Мой Тарменюля расстроился, но Шарли мигом разрешила сию проблему. Безотказный на её счёт Сугардар без проблем взялся доставить оружие массового уничтожения слизняков хоть на край света. Даже попенял патронессе, что та работала спустя рукава, коли продукта всего четыре бочки. Поскольку он был готов к другому рейсу куда-то на север, выйти в море смог уже на следующий день. Всеми тремя кораблями.

– Безумие, – искренно испугалась я за Бешеного. – Тремя кораблями он ни за что не отобьётся от безмозглых. Да ещё в открытом море.

– Он пошёл вдоль южного материка, – завёл бог нравоучительным тоном. – Ты ведь сама проверила этот путь. Причём с похвальной педантичностью. Через пролив Сугардар легко проскочит и дальше двинется вдоль западного материка. Его прикрывают несколько молодых нартов. Их тех, что после битвы в Катаяртане постоянно носятся у северного побережья южан. Тебя, помнится, это раздражало. Ведь уа-туа-ке-тау там больше не появляются. Теперь все их планы, как ты знаешь, связаны с северным архипелагом. Но, патриархи западных племён не желают прислушиваться к рекомендациям Варкара.

– Им просто удобно, что молодняк больше не шалит дома. Расплодились на дармовых харчах и теперь там им просто тесно, – мигом сообразила я о причинах такой неуступчивости хитрожопых патриархов. – А патрулирование побережья южан держит их при бесполезном деле, как при деле. Интересно, это у нас Хакар-гар на глазах умнеет? Или нартиям кто-то в уши дует, как не докучать Руфесу своей травмоопасной инициативностью?

– Никому я ничего не дую, – досадливо ощерился Тарменюнчик. – Просто обсудил с патриархами эту проблему. А выводы они сделали самостоятельно. В конце концов, увеличение их рождаемости тоже становится проблемой. Пока у людей с натриями есть общий враг, это как-то упускается из вида. Но, потом вполне может начаться война за жизненное пространство. Ты не хуже меня знаешь, как коротка благодарность людей.

– Ты бог, вот и придумай, как употребить нартий в народном хозяйстве. Или отрегулируй их рождаемость силовыми методами.

– Это как? – очень сильно удивился он.

Даже бросил высасывать морковку, подсунутую заботливым бобиком.

– Приказом по подразделениям, – пристукнула я по лежанке хвостом. – Пригрози, что иначе и вовсе рожалку отключишь. Нартии – люди умные. Они умеют прислушиваться там, где им грозит ущемление хвоста. Я чего-то не поняла: ты меня уже простил? Или сидишь тут такой спокойный в духе конструктивного сотрудничества?

– Я тоже не всё понял. В частности, эти твои неадекватные заявления о создании со мной пары, – вполне себе по-человечески огрызнулся любимый.

– Они вполне адекватны, – возразила я, выцеливая взглядом репку в куче фруктов.

Бобик поймал приказ. Невозмутимо вытащил её с самого низа горки. Так же невозмутимо притащил мне десерт и отправился восстанавливать раскатившуюся кучу.

– Благодарю, – выхватил бог из моей лапы репку.

И аккуратно отложил высосанную до донышка моркву. Шестое правило благополучного брака: никогда не мсти мужику, едва только зачешется. Затаись и жди подходящего случая – напомнила я себе. При этом мне показалось, что в глубоко посаженных глазах моего гамадрила что-то ехидненько сверкнуло. Вот и славно. Пусть привыкает к неизбежности нашего семейного благополучия до самой смерти в один день.