– Ева.
Но добивается лишь того, что Титов, выражая неподдельное веселье, нахально смеется.
– Прости. Дефект речи, – врет он. И с издевкой повторяет: – Эва.
Еву начинает потряхивать. Она едва сдерживается, чтобы не ударить парня.
– Клянусь, Титов, уже к концу этого семестра твоей наглости значительно поубавится.
– А кто это сказал? – продолжает издеваться парень.
– Я. Я сказала.
И тогда она впервые видит, как устрашающе стремительно меняется настроение Адама. От былого веселья не остается ни следа. Жесткий испытывающий взгляд впивается в лицо Евы.
– А ты, бл*дь, кто такая? – с резкими расстановками между словами вкрадчиво уточняет Титов. – И почему решила, что можешь со мной разговаривать?
«Да кто ТЫ, бл*дь, такой??? Что ТЫ о себе возомнил?»
Лицо девушки принимает решительно стервозное выражение.
– Я – Ева Исаева, – не дрогнув ни одним мускулом, надменно повторяет она. – Мне, дорогой Адам, можно все, что я сама себе позволю. – Наклоняется к Титову через парту и, играя интонацией голоса, низко шепчет ему: – I’m fucking wayward[5].
Наплевав на и без того сорванную ими лекцию, Титов поднимается, и Ева за ним вскакивает на ноги. Только, как бы сильно эта высокомерная сучка ни желала превосходить его, Адам нависает над ней, будто скала.
– Нестерпимо рад знакомству, – грубо выплевывает, прожигая ее взглядом. – I’m a muthafucking monster[6].
Исключительно идеальный английский Титова, и сама фраза накрывают Еву с головой. Она ощущает, как сумасшедшие мурашки ползут по ее коже. Как нетерпеливым стуком заходится сердце. И ее настолько впечатляют эти сильные ощущения, что некоторое время она ими попросту упивается.
Пронзительно трещит звонок, оповещая об окончании занятия. Но Адам и Ева замечают это, лишь когда мимо них протискиваются другие курсанты.
– Ты никто, Титов. И я докажу тебе это, – твердо заявляет Исаева, тыча пальцем ему в грудь.
Мимоходом пораженно отмечает, что у нее от волнения потеют ладони.
– Осторожно, Ева. Ты сильно рискуешь, вставая на моем пути. Я не сделаю поблажек только потому, что ты девчонка. Пройдусь по тебе, словно бульдозер.
От безжалостной угрозы, произнесенной злым и холодным голосом Титова, у девушки на секунду перехватывает дыхание. И все же она сохраняет уверенный тон, заявляя ему:
– Тебе меня не испугать.
– Я думаю, ты уже испугалась.
Ева насмешливо фыркает.
– Внимание, Адам Титов. Экстренное сообщение: в улье новая королева!
Пылающий взгляд и фиолетовая отметка под левым глазом вкупе с гипсом придают ей совершенно сумасбродный вид. Адам не может не оценить того, насколько она органична и естественна. Насколько беспечна и азартна. Насколько самоотверженна.
Ему чертовски хочется схватить Исаеву и свернуть ей шею. Но еще сильнее Титов жаждет отыскать внутри Евы тот сумасшедший фитилек, что заставляет ее так ярко вспыхивать, и поднести к нему спичку.
Смотрит в ее черные глаза и заявляет:
– Не знаю, что заставило тебя покинуть прежнее место учебы. Но, обещаю, из Улья ты уйдешь не просто с синяками и переломами. Будешь уходить с раздробленной душой.
– Что-то еще? – уточняет девушка так, словно ей это важно.
– Игра началась, Ева.
– Да будет так, Адам.
Ни Титов, ни Исаева еще не подозревают, настолько опрометчиво поступают. Прикрываясь гордыней и неразумными принципами, ступают в долину страданий и боли.
* * *
– Ну и как тебе в новой академии? Форма зачетная. Тебе очень к лицу. Прям очень!
Исаева отрывается от стоящего на столе букета и переводит взгляд на подругу.
– Немного непривычно, что тебя нет рядом, – говорит она, рассеянно помешивая соломинкой кофе-фраппе. Услышав недоверчивое фырканье Дарьи, смеется. – Да-да, Захарченко, я скучаю по тебе!
– Некому подавать патроны? – ехидничает подруга, за что Ева бросает в нее скомканной салфеткой.
– Веселая улыбка портит твое брутальное придыхание.
Захарченко и не думает спорить.
– Ну да, ну да… Признаю, я не королева сарказма. В отличие от тебя.
– Учись, пока я жива, дорогая.
– Боже, Ева, как высокопарно!
– А то!
Мимо их столика проходит группа парней, и Даша, перекидывая шикарные медные волосы на одно плечо, провожает их долгим мечтательным взглядом. Ева же удостаивает посетителей лишь мимолетным вниманием. Посмеиваясь, машет рукой перед лицом подруги.
– Ау! Я здесь.
Ни капли не смутившись, Даша улыбается.
– Заметила того высокого блондина? Правда, красавчик?
– Твой новый сосед? Ну… посмотреть есть на что, согласна. Хочешь, приглашу его к нам за столик?
– Нет, не смей! У меня на подбородке кошмарный прыщ. Если он сядет рядом, обязательно заметит.
– Не вижу ничего критичного. Вряд ли он заинтересуется твоими прыщами, когда ты с таким декольте.
– Ой, прекрати… – краснеет Даша и бросает в Еву ее же искомканной салфеткой. Покашливает, прочищая горло: – Лучше расскажи, как прошел первый день в Улье? Жертвы есть?
Исаева морщится. Отпивая кофе, выдерживает долгую паузу.
– Сегодня я никого не убила. Но врага себе сыскала на первой же паре.
Даша вмиг напряженно выпрямляется.
– Перестань говорить загадками, – шикает она на Еву.
– Не перебивай, – Исаева недовольно машет здоровой рукой. – Я пытаюсь тебе рассказать.
– Ладно, извини.
Обхватив холодный стакан ладонью, Ева задумчиво смотрит в окно.
– Знаешь, я думаю, учеба в Улье будет весьма интересной. И все благодаря… Адаму Титову.
– Титову? – Захарченко роняет трубочку в стакан. – Как «ТитовТрансСервис»? «ТТС»?
– Ага, – важно кивает Ева. – Адам – сын Терентия Титова. Помнишь, Вика нам что-то рассказывала о нем? Я тогда не обратила внимание…
Даша сосредоточенно морщит лоб.
– Да, ее брат знаком с Титовым… То есть, они точно не друзья… Ничего такого. В общем, я не помню, что там за история… М-мм… Вика что-то говорила о матери Титова…
– Она бросила семью и куда-то сбежала, да?
– Ну, не прям сбежала. Просто переехала жить в другую страну.
– По-моему, одно и то же.
Даша эмоционально взмахивает руками.
– Суть в том, что этот Адам – псих.
– Прям, как я, – усмехаясь, вставляет Ева.
– Не сравнивай. У него реальный сдвиг по фазе. Вика говорила, …
– Будто у меня не сдвиг…
– …он неуправляем. Настоящий подонок. Любитель жестоких психологических игр.
Взгляд Исаевой туманится, когда она выдает решительное:
– Я его обыграю. Я из него душу вытрясу.
– Если она у него есть…
– У всех есть, – уверенно заявляет Ева. – А в ней и слабые места. Я их все найду. Все просчитаю. Выверну Титова наизнанку.
Захарченко качает головой. Не осуждает. Уже привыкла к взбалмошному характеру подруги.
– Ты – страшный человек, Исаева. Иногда я даже боюсь тебя.
– Как раз тебе, дорогая, нечего бояться, – заверяет Ева. – Тебя я люблю. А я слишком дорожу теми людьми, которых могу любить.
Даша, скрывая волнение, закусывает губу и сжимает ладони.
– И я люблю тебя, Ева. Поэтому каждая твоя новая афера меня пугает. А эта – особенно.
Здоровой рукой Исаева накрывает стиснутую ладонь подруги. Ободряюще смотрит на нее. Светлая кожа, россыпь веснушек, добродушные и красивые зеленые глаза – спроси, она воскресит все это по памяти. С Дашей Захарченко связаны лучшие воспоминания ее детства и юности. Это подруга, которой Ева безоговорочно доверит любой свой секрет.
– Захара, я – сильная, помнишь? Непобедимая.
– Помню.
– Лучше расскажи, как вы без меня? Как группа? Любаша? – меняя тему разговора, спрашивает Ева.
Дашка медленно растягивает губы в улыбке. Откидывает волосы на спину и наклоняется через стол.
– Шороху ты навела, дай Боже! Никак не утихнет наш юридический. Вся группа ополчилась против Любаши. Даже в больницу к ней никто не пошел. Ведь, если бы она не пожаловалась, если бы не заявила, тебя бы не отчислили.