***

Вэй Ин вновь просыпается от резкой вспышки света. От назойливого солнца не спасают даже шторы. Две минуты он тратит на то, чтобы осознать вновь, где находится и почему рядом Лань Чжань. Дверь не заперта, ключ лежит на прикроватной тумбочке, значит, кто-то заходил сюда и скоро вернется.

Потянувшись, юноша не заметил, как задел рукой Лань Ванцзи. Тот тоже проснулся и первые минуты, видимо, не соображал, где находится, только-только разлипая глаза. Когда осознание все же пришло к нему, в золотистых глазах промелькнула паника.

— Вэй Ин…

— Лань Чжань, ты реально какой-то странный. Вот сейчас придет Вэнь Цин и скажет, что у тебя какие-то проблемы. То на «убожество» дергаешься, то со мной сидеть хочешь, — Вэй Ин загибает пальцы, — а на предложение о дружбе молчишь, — с легким упреком.

— Вижу, вы тут разговорились, — открывается входная дверь, и солнечные лучи освещают фигуру Вэнь Цин на пороге. Целительница недовольно оглядывает Лань Чжаня, все ещё полулежащего на краю кровати, — Лань Чжань, дорогой мой, думаю, тебе придется нас оставить. Ты нужен учителю Ланю.

— Этот адепт Вас услышал… — бормочет Ванцзи, неохотно поднимаясь на ноги после сна в довольно неудобной позе.

Вэнь Цин мысленно надеется на то, что Лань Цижэнь найдет ему работу — сейчас она должна поговорить только с Вэй Ином.

— Итак, — без лишних предисловий начала она, — у тебя нет золотого ядра…

— Я знаю, — отзывается юноша.

— Но мы можем попытаться его восстановить, — заканчивает девушка, глядя на него с вопросом.

— Разве это возможно? — удивлëнно спрашивает Вэй Ин.

«Вэнь Цин из ордена Ци Шань Вэнь, соклановец Сжигающего Ядра, она может что-то знать об этом.» — решает он.

—Для этого тебе придется остаться в Гу Су на какое-то время, — заключает она, — я разработала примерный план. Если все пойдет хорошо, то ты сможешь вновь гордиться своим ядром и продолжать совершенствовать свои навыки.

— Если… — юноша задумчиво почесывает подбородок, то и дело поднося палец к губам, — а Вы уверены, что это сработает?

Разве у нее есть право лгать?

— Нет.

— Тогда я согласен.

Комментарий к XXII глава

Сначала планировалась экстра про ВанСяней

Получилась типо экстра, имеющая отношение к сюжету (так ведь можно?😅)

Вот что бывает, когда не спишь почти две ночи подряд…

========== XXIII глава ==========

Окутанный пледом тепла,

Что сгорает вонзаясь, как тысячи гроз,

Своими глазами я сделаю море,

Чтоб ветер нас вместе унёс.

— Нам надо вернуться в Юн Мэн, — дрожащим голосом заявляет Цзян Яньли.

Она неосознанно сжимает в руке колокольчик. Такой же был у её брата… И у А-Мэй. Вдруг они все ошиблись, и она осталась жива? «Пока мы тут прохлаждаемся, лишь напрасно теряем время» — неспокойные мысли заставляют поежиться от фантомного холода и прятать свои руки под широким рукавом. Цзян Яньли не горит желанием возвращаться туда — к пеплу, выженной земле, где остались следы пребывания Вэней, а может, и они сами. Ей бы все забыть и не вспоминать больше никогда, потому что дом и младшая сестра — её главная потеря, её ноша, которую придется нести на хрупких плечах. С ней Цзян Яньли взойдет на эшафот. И даже не будет сопротивляться, ведь всё это… Её вина.

Не предусмотрела. Была слишком наивна. Не предугадала. У нее все карты в руках разом оказались, но воспользоваться ими она не смогла и лишь обрекла А-Мэй на смерть, родителей — на вечный траур по погибшей дочери, Вэй Ин из-за нее золотое ядро потерял, а Цзян Чэн с Цзысюанем сокрушаться до конца дней будут, что никого из них не сберегли.

И то, что произошло — целиком и полностью её ответственность, как бы больно не было осознавать это.

— А-Ли, давай пойдем вдвоем, — Цзян Чэн умоляюще на неё смотрит, так и говоря: «разреши мне идти с тобой, я должен рассказать тебе кое-что важное». И Яньли не прислушиваться к нему не вправе.

— Ци Шань Вэнь наверняка что-то сделает с территорией. Установит надзирательные пункты, — она впервые слышит, как голос матушки дрожит от бессилия, а не от гнева, — вам лучше не идти туда. И не попадаться им на глаза.

— Моя госпожа, Пристань была сожжена до основания. Чтобы хоть как-то восстановить её, потребуется немало времени и сил, — ровно и спокойно прерывает её отец с успокаивающим блеском в глазах, — я не думаю, что у них есть время возиться с этим.

— Времени у них предостаточно, — шипит мадам Юй, но не вырывает руку из руки мужа. Её глаза все еще затуманены от боли потери, хотя прошло несколько дней. И этот траур ей по вине старшей дочери носить до конца жизни, — я не хочу потерять ещё и вас. Мне хватает А-Мэй и ядра Вэй Ина, — смотрит на своих детей с выражением лица, схожим с обычной неприступностью, однако, Цзян Яньли все же в пурпурных глазах видит горечь.

— Если они там ещё есть, мы даже не сунемся, — обещает Цзян Чэн, мельком глядя на сестру и стоящего чуть поодаль от них Цзысюаня. Те синхронно кивают в ответ.

Их ничто больше в Гу Су не удерживает и удерживать не может. Цзян Яньли содрогается при одной мысли о том, как её тогда еще веселые и активные братья выживали под гнетом трех тысяч правил, даже если ей, такой спокойной и сдержанной, пресная еда казалась на вкус невыносимой, а запреты даже на быстрое хождение и то, что ложиться все должны были в девять вечера, а вставать в пять утра… Просто выводило из себя. Она же не Лань. Она Цзинь, Цзян по крови — так почему должна повиноваться? Цзян Яньли прекрасно понимает, что здесь они все — гости, которых даже не звали. Вэнь Цин помогает Вэй Ину. Вэнь Цин спасла всех. Лань Цижэнь разрешил им остаться, пока ситуация более-менее не прояснится и пока они не залижут раны.

Это все она, чертова эгоистка со своими наивными намерениями и оптимистичной верой в будущее.

— А-Ли? — окликивает её Цзысюань, и она оборачивается, глядя на него, словно ничего не произошло, — Цзян Чэн, может, объясните, зачем хотите так рисковать? — в его голосе слышится легкое раздражение, тщательно подавляемое — сейчас не та ситуация, где чувства следует проявлять так открыто.

Цзян Чэн останавливается на полпути, доставая свой жетон, чтобы выйти из Гу Су. Яньли не может не заметить, как предательски трясутся его руки, пока он не убирает их обратно в карманы. Младший брат выглядит раздравленным не меньше, чем она. Она ужасная сестра. За столько дней не нашла в себе сил действительно помочь ему, а не говорить избитые слова поддержки в редкие встречи.

— Надоело находиться в Гу Су, не думаешь? Зато обстановку сменим, — едко, как и всегда, отзывается он, и Цзян Яньли думает, что еще не все потеряно.

— Хорошее место выбрал, однако, — хмыкает Цзысюань, вставая на свой меч.

— Как думаете… А-Мэй и правда могла выжить в этом пожаре? — тихо спрашивает А-Ли, желая прекратить их бессмысленный спор. Тему она выбирает далеко не лучшую — её спутники одновременно затихают, не зная, что и сказать.

Перед глазами вновь стоит картина сгорающего дома, дым, впитывающийся в лёгкие, отточенные годами приемы самообороны, действия, происходящие, как в тумане, застеленные прозрачной дымкой, что защищает разум от невыносимого зрелища, с каждым днем умаляя воспоминания.

Все равно оглушительный треск сгорающих досок забыть невозможно, и детский крик из памяти не вычеркнуть. Цзян Яньли прикрывает воспаленные глаза — прожитый ужас нередко снился ей по ночам, и она не могла спать спокойно. А теперь вновь подняла эту тему. Молодец, что сказать.

— Если глава Цзян и госпожа Юй не нашли тело, то… — Цзысюань пытается состроить на лице более безмятежное выражение, но о надежде в голосе даже говорить не стоит, —…возможно, Инчжу и Цзиньчжу помогли ей бежать. Она могла спрятаться. Вэни могли забрать ее к себе, в конце-концов! — последнее предложение он почти кричит; А-Ли опускает руку на его плечо.

— Вы мыслите слишком оптимистично, — холодно одергивает их Цзян Чэн, — если А-Мэй и могла выжить, спрятаться, то либо задохнулась от дыма, либо попала в лапы этим мерзким людишкам. А они не пощадят её только из-за возраста, — А-Ли четко улавливает материнский тон в голосе брата.