— Есть ли способ его… Вернуть?

— Точного нет. Но я знаю, как развить его заново. Во взрослом возрасте это куда сложнее, но Вэй Ин сильный. Он обязательно справится, — Вэнь Цин приходится выдавливать из себя эту улыбку, чтобы поддержать Лань Чжаня. Непривычно видеть его таким разбитым и сломленным.

Она даже пугается, когда видит в его глазах азартный или ещё более отчаянный огонек.

— Сестрица Цин, отдай ему моё ядро!

— Не неси чушь. Пересадка золотого ядра невозможна, а рисковать вами обоими я не собираюсь. Лучше обмочи полотенце в воде и принеси мне, так ты поможешь ещё больше.

«Пересадка золотого ядра невозможна» — Вэнь Цин мысленно улыбается своим же словам. В той жизни она наглядно показала, что, оказывается, возможна, да ещё как.

Лань Чжаню это знать не следует.

Его забота о Вэй Усяне удивляет девушку ещё сильнее, и она продолжает думать над тем, какие отношения связывают этих двоих сейчас. Ведь в прошлый раз Ванцзи и Усянь друг друга ненавидели… Хотя…

Вэнь Цин помнила, как Лань Чжань встретил Вэй Ина по пути на Луаньцзан, когда тот шел за редисом или картофелем с А-Юанем. Но он не сделал ровным счетом ничего, чтобы помочь, ничего, чтобы убедить другие кланы не нападать на беззащитных стариков и детей.

Возможно, в этот раз все было бы иначе. Но еще одного раза не будет.

***

Цзян Яньли выходит из покоев Вэнь Цин — оставаться в тесном помещении, где стены слишком давят на нервную систему, где воздухом дышать очень тяжело, откуда хочется бежать, ей больше не под силу. Она дышит свежим воздухом, вдыхает его полной грудью, невольно сравнивая чистоту Гу Су и пепелище, в которое превратился любимый ею Юн Мен.

— А-Ли!

Девушка оборачивается и слабо улыбается уголками губ, видя идущего к ней А-Сюаня. Слава Небесам, он в порядке, даже ран почти нет. Это немного затмевает её волнение за А-Сяня и А-Чэна, хотя с последним тоже все хорошо было.

— Вэнь Цин тебя уже отпустила? — Цзян Яньли слегка недоверчиво смотрит на перевязанную руку супруга.

— Я сбежал, — усмехается Цзысюань, садясь на траву рядом с ней, — эта жуткая женщина не позволила бы мне вот так взять и уйти.

— А-Цин милая, — возражает Яньли, переплетая пальцы их рук.

— Наверное, ты не видела её в гневе.

— А ты успел?

— Она кричала на молодого господина Цзян, когда он порывался пойти к Вэй Ину. Я удивлен, как в Гу Су еще не проснулись от такого шума.

У Яньли резко поднялось настроение. А-Сюань нарочно отвлекал её от плохих мыслей, и она не могла не ценить это. Он обладал каким-то непревзойденным даром, умением переключать внимание на что-то другое, умение отвлекать от самых страшных кошмаров. Вместе сожженого дома теперь она видела первую встречу с Вэнь Цин и Вэнь Нином в грозу; видела, как они секретничают у нее в комнате, а младшие братья играют друг с другом. Видела её счастливое лицо, когда А-Ли выходила замуж.

И слегка разбитое — перед её же собственной свадьбой.

— Как ты думаешь, мы сможем восстановить Юн Мен? — тихо спрашивает она, когда иллюзии рассеиваются и уступают суровой реальности. А-Ли специально прикрывает глаза: лучше видеть давящую на виски темноту, чем огонь, охвативший родной орден, лучше слышать голос любимого человека, а не последний детский крик.

— Из этого пепла? Если очень постараться, то, вероятно, можно. Мадам Юй и глава Цзян сделают что-то с этим, я уверен, — Цзысюань говорит максимально спокойно, чтобы ничто не выдавало его собственную тревогу; он пробыл в Юн Мене всего пару дней, а ощущение, что целую жизнь. И для Яньли это — дом, — я им помогу, если они что-то предпримут.

— Я тоже, — и в её голосе слышится мрачная решимость, которая даже в сравнение не ставится с мягкостью, с которой Цзысюань произносит эти слова.

***

Юй Цзыюань опять запуталась и потерялась. Осознание того, насколько неправа была она, ударило в голову ещё тогда, когда Вэй Ин прикрыл её собой, падая без сознания и давая шанс выжить. Женщина думала, что её приёмный сын мертв — и сражалась из-за этого как мать, потерявшая уже двоих детей.

А-Мэй, девочка, уже в раннем возрасте демонстрирующая её черты характера, её манеры, её жесты — то, что не могла унаследствовать Цзян Яньли, занимаясь с утра до ночи и зная наизусть все правила этикета. А-Мэй, которая, если бы выжила, точно вошла бы в ряд первых трёх красавиц Поднебесной. А-Мэй, которая служила уверенным и обдуманным шагом к примирению с Цзян Фенмянем, единственным, была единственным ребёнком, которого Юй Цзыюань действительно хотела.

Ведь она так ошибалась по молодости. Считала, что её муж до сих пор влюблен в Цансэ-саньжэнь, а с ней сошелся только из-за того, что так захотел его отец.

Из-за того, что он искал замену этой странной женщине.

Сама уверяла его в том, что дети ему не нужны, привила им чувство неполноценности — и если бы не Яньли, то продолжила бы люто ненавидеть Вэй Ина только за то, что он сын Цансэ. Не смешно ли?

Смешно.

Юй Цзыюань не верила ни в Бога, ни в Дьявола, пока жизнь не покарала её за совершенные ошибки. Она поплатилась А-Мэй. Ребенком, который был слишком мал, чтобы уже стать виноватой в чём-то и навлечь на себя гнев Небес.

Юй Цзыюань вспоминает, как мечтала о том, что её младшая дочь будет покорять сердца всех юношей, как и она сама в своё время, будет с гордостью предавать сожжению любовные письма от неизвестного отправителя, даже не читая их. Розовые одежды Юн Мэна так бы шли ей. И она выросла бы прекрасной заклинательницей, если захотела бы.

И то, что случилось на самом деле, просто не может восприниматься ею всерьёз. Вся резиденция разрушена, дом — сожжён настолько, что под досками, обвалившимися из-за пламени они с Фенмянем даже не смогли найти тело своей дочери, чтобы похоронить достойно.

Юй Цзыюань лишили всего, даже крыши над головой — но виной тому её прошлые ошибки.

Цзян Фенмянь обнимает её со спины и обещает, что они справятся вместе.

Юй Цзыюань хотелось бы в это верить.

Говорят, что звезды на небе — это умершие люди. Когда человек умирает, появляется новая звезда. Сегодня весь мир заклинателей увидит ещё одну, ушедшую слишком рано.

Я равно открыта и счастью, и боли,

И кровь моя ровно пульсирует в венах,

И я все мечтаю, что выйду на волю,

И я все рисую на стенах тюремных

Комментарий к ХХI глава.

Продолжение стекла т____т

Fleur «Я все еще здесь»

Дружба А-Ли и А-Цин такая дружба^^

ВанСяни… Недовансянились

я в 2 ночи би лайк:

========== XXII глава ==========

Вэй Ин открывает глаза на третий день прибывания в Гу Су.

Точнее, он ещё не знает, где находится — удивленно рассматривает кажущуюся знакомой местность, удивленно понимает, что где-то уже это видел. Мысли всё ещё затуманены, и юноша не может понять, в чем дело — недавно же все было нормально, что могло случиться!

И тут же вспоминает, как на Юн Мэн напали; как мадам Юй отказалась превращать Пристань Лотоса в надзирательный пункт и как в порыве гнева все же отхлестала его кнутом. Из-за повреждений, которые золотое ядро ещё не успело исцелить, он не мог сражаться в полную силу, а потом и вовсе увидел, как его приемной матери собираются уничтожить ядро.

Вэй Ин не мог стоять в стороне, он даже не колебался и не думал дольше одной секунды. Защитить мадам Юй для него было естественной реакцией, ведь она вырастила его в своем ордене, несмотря на то, что недолюбливала; она обучала его и изредка хвалила.

Мадам Юй разрешала ему есть с ней, дядей Цзяном, Цзян Чэном и шицзе. Позволяла заботиться о нём. И пусть для окружающих Вэй Ин — всего лишь сын слуги, все прекрасно знали, что если с ним что-то случится, то праведный гнев Пурпурной Паучихи не пройдет мимо.

Она любила Вэй Ина своеобразной любовью, в которой находилось и место давней обиде, ревности и зависти к его матери. Но мудрость к женщине действительно пришла со временем: она вовремя поняла, что Вэй Усянь — не только сын своих родителей, но и её тоже. Их с Цансэ-саньжэнь конфликты, о которых вторая, вероятно, не знала, потому что всегда относилась к Цзыюань, как к своей подруге, никаким боком не касаются её ребенка.