Вэй Ин, солнце, с днем рождения, прости, что мы тут тебе в праздник ядро выжгли :/

А-Мэээээй ревет в три ручья

========== ХХI глава. ==========

Ты, может быть, спросишь меня: «Что случилось?»

Да так, ничего, просто — похолодало.

А мне, как назло, лето теплое снилось

Проснулась, а солнца — как не бывало.

А-Ли не помнит дорогу от горящего Юн Мена до Гу Су. Все её мысли словно замерли в ощущении безнадежной тревоги, ужаса, осознания, что она не уберегла, не смогла уберечь ещё одного родного человека. Она бы все отдала, чтобы отправить А-Мэй к бабушке. Она бы нашла предлог, если бы хотела. Даже если бы это казалось странным и необоснованным поступком. Ее младшая сестра была бы сейчас жива, находилась бы в безопасности и не лишилась родителей, никого не потеряла, а они — не потеряли её. Все было бы хорошо.

Цзян Яньли обессиленно падает на колени. У нее нет сил даже для того, чтобы идти дальше, хотя надо бы убедиться, что Вэй Ину помогут. Надо убедиться, что с А-Чэном и А-Сюанем все в порядке. Надо…

— А-Ли? — женский голос, который она из тысячи узнает. Тихие шаги, приближающиеся к ней. Цзян Яньли поднимает голову — и сталкивается с полным сострадания взглядом Вэнь Цин, которая помогает ей встать, прижимает к себе, ласково поглаживая по голове.

— Ты жива, А-Ли, Вэй Ин тоже, его жизни ничего не угрожает. У Цзян Чэна и молодого господина Цзинь раны несерьезные. Твои родители беседуют с Лань Цижэнем, — понимая, что не помогает, ведёт по направлению к своим покоям, взволнованно держа за руку.

Цзян Яньли думает, что не заслужила такой подруги.

Для чего ей дали второй шанс? Чтобы она все исправила. А в итоге А-Мэй мертва, безвозвратно мертва, ее нельзя воскресить, а кажется, что если очень захотеть, можно опять оказаться на поле битвы, самой ринуться вытаскивать её из дома, прикрыть грудью, умереть вместо нее в конце-концов.

Ничего. Не. Вернуть.

По щекам Цзян Яньли катятся слезы, которые Вэнь Цин старательно вытирает шелковым платочком, осматривая на наличие серьезных повреждений. А-Ли никакой боли, кроме моральной, не чувствует, но лицо у А-Цин очень напряженное.

— Легко отделалась, — констатирует она, поднимаясь с кровати, — если хочешь, останься здесь, мне надо осмотреть остальных. Когда сможешь встать — иди к нам.

И не задает лишних вопросов, словно прекрасно понимает, что именно сейчас гложет душу Яньли. Вэнь Цин не была сентиментально-чувствительной, не была излишне добродушной, как Вэнь Нин — но состояние дорогих ей людей могла без проблем оценить. А-Ли бы сейчас кто утешил и успокоил, но она не может оставить все на А-Нина и ученицу.

Вэнь Цин вернется к ней, когда будет твердо уверена, что здоровью остальных ничего не угрожает.

Краем глаза она видит Юй Цзыюань и Цзян Фенмяня, разговаривающих с Лань Цижэнем. Психолог из него явно никудышный, им можно только… Посочувствовать. Вэнь Цин понимала, что в этой битве орден Юн Мен Цзян потерял почти всех своих адептов, но главной потерей для находящихся здесь была молодая госпожа Цзян. Совсем маленькая Цзян Мэй, которой даже не исполнилось пяти лет, которая была слишком мала даже для того, чтобы начать развивать золотое ядро.

И в ее смерти А-Ли, конечно, винила себя.

Вэнь Цин берет обезболивающее средство, бинты для перевязки и твердым шагом идет к раненым. Как хорошо, что они почти все легко отделались. Заботу о Цзинь Цзысюане и Цзян Чэне она поручит Вэнь Нину. А-Фенг отправит к главе ордена Цзян и его жене — несмотря на то, что ученица была ещё не очень опытным подростком, она держалась куда увереннее Вэнь Нина. В ней были все качества, присущие целителям: ледяное спокойствие, хладнокровие и умение принимать рациональные решения. Вэнь Цин гордилась ею.

Брата она попросила приехать два дня назад — во-первых, плохое предчувствие съедало ее, а во-вторых… Должно же это было когда-нибудь случиться. Вэнь Цин было так неспокойно, когда он жил в Ци Шани. Она удивлялась, как его отпустили к ней, но понимала, что и тетушке, вероятно, пришлось знатно постараться. А теперь она исполнила свою мечту — он был у нее под присмотром. Вэнь Цин точно не позволит ему умереть в этот раз.

Сколько лет она потратила на изучение золотого ядра! И ведь не напрасно же… Девушка приближается к Вэй Ину, смотрит в его мутные глаза, вводит обезболивающее, чтобы он не страдал. От мучений она этим его насовсем не избавит, но хоть временно — сможет. Садится рядом, удостоверяясь который раз том, что ядра нет. Она поможет юноше развить его заново. Обязательно поможет.

Помощь приходит оттуда, откуда не ждешь. Вэнь Цин была уже ко всему готова после того, как к ним заявились побитые её же соклановцами адепты Юн Мэна, А-Ли и её муж. Но, видимо, точно не к тому, что среди глубокой ночи к ней заявится сам Лань Ванцзи, сонно прищуривший глаза.

Он смотрел на Вэй Ина — и в его взгляде проблестнуло что-то кроме пустой безэмоциональности. Вэнь Цин улыбнулась краешком губ: возможно, для него ещё не всё потеряно.

— Пяти утра ещё нет, Лань Чжань, разве ты не должен спать? — она вопросительно на него смотрит. Хочет узнать, в чем дело, не иначе.

— Сестрица Цин, можно я тоже… — он осекся, глядя на то, как Вэй Ин крупно вздрагивает во сне, —…останусь?

В этот момент для нее все стало понятно, и обрывать эту хрупкую нить дружбы, перерастающей во что-то большее, Вэнь Цин не желала. Ей и лучше.

— Заметишь изменения в его состоянии — найди меня и скажи. Он без сознания, я ввела обезболивающее, — довольно заметила, что в золотистых глазах плещется некое подобие беспокойства, — надо проведать остальных.

Она знает, что остальные более-менее в порядке, и о них прекрасно позаботятся и Вэнь Нин с А-Фенг. Но все равно убеждается в этом ещё раз.

— Что с Вэй Ином? — у Цзян Чэн лицо в гневе искажено почти так же, как и у его матери. Вэнь Цин Юй Цзыюань в ярости не видела, но, если верить слухам, то только Цзыдяня в руках не хватает — и получите, распишитесь: мужская версия Пурпурной Паучихи.

— Дам знать, когда он придет в себя, — целительница благосклонно ему кивает, — а ты пока сиди на месте, чтобы раны не открылись.

Цзян Чэна, видимо, только вежливость и остатки уважения к спящему Гу Су удерживают от того, чтобы не сорваться с места и рассказать всё, что он думает о трех тысячах правил, которые не позволяют ни кричать, ни шуметь.

Цзысюаня почему-то рядом с ним нет, и Вэнь Цин недовольно хмурится: куда этот напыщенный павлин побежал, а главное — зачем? Догадка тут же дает о себе знать. Куда ему еще идти, если не к Яньли?

Надо только убедиться в этом и вернуться к Вэй Ину уже со спокойной душой и чистой совестью.

Она выходит на улицу и идет по направлению к своим покоям, где и оставила подругу. Слышит приглушенные голоса рядом и облегченно вздыхает. Все с этими двумя хорошо. Пока что. По крайней мере.

Вэнь Цин вдыхает в себя ещё немного свежего воздуха прежде чем вновь уйти к Вэй Ину. Она приведет его в себя, когда раны залечатся с помощью ее духовной энергии. А после — заставит задержаться в Гу Су, чтобы вновь ядро развить. Должно получиться. Уже, можно сказать, началась война, а на войну без ядра лучше и не соваться. Знаем, помним — гора Луанцзан, темный путь, осада…

Лань Чжань все ещё не отходит от своего… Друга? Знакомого? Приятеля? Вэнь Цин даже не знает, какие у них отношения, но улыбается, видя, как брат ее мужа передает остатки духовной энергии и… Сталкивается с обратным эффектом.

Точно. Они не смогут передать энергию человеку без ядра. Вэнь Цин недовольно закусывает губу. Как же она это не предусмотрела?

— Это бесполезно, Лань Чжань, — тихо говорит она, когда видит, что юноша даже не думает сдаваться.

— Это связано с его ранами? — еще сильнее хмурится Ванцзи.

— У него нет золотого ядра, — выпаливает Вэнь Цин, все же решаясь это сказать, — поэтому можешь даже не пытаться.

И она впервые видит отчаяние в его обычно таком спокойном взгляде.