– Лика, можно тебя на минутку. – В уголках его глаз пряталась улыбка.

– Да, я здесь! – Она подбежала к нему и взялась за его большую руку своей маленькой.

– Вот, Павел Олегович предлагает показать тебе кабину машиниста. Ты хочешь посмотреть, как там все устроено?

– Ой, конечно, я хочу! Зд-о-о-о-о-рово! – Лика вся сияла.

– Ладно, тогда пойдем. – Лев Андреевич затушил сигарету, бросил окурок в урну, и они пошли.

Павел Олегович, а именно так звали молодого человека в сером болоньевом плаще, ловко подхватил Лику на руки, и все вместе они отправились к составу, переступая через рельсы и обходя какие-то ящики и механизмы, видимо, около них временно оказавшиеся. Когда они подошли к локомотиву, из окна высунулся человек в фуражке. «Машинист», – подумала Лика.

– Иван Михалыч, покажи девочке кабину, будь добр! – Павел Олегович обратился к машинисту.

Михалыч смерил всех троих взглядом и кивнул, сделал жест рукой, чтобы они подошли к лесенке, ведшей к нему наверх. Павел Олегович передал ему Лику, и та оказалась в самой настоящей кабине машиниста! Ух, это было необычно и интересно, конечно! Она представила себе, как такой большой состав ведет Иван Михалыч, как он смотрит вдаль, как переключает скорость вот этими рычагами, как открывает двери нажатием вот этих кнопок! Да много еще чего он там делает, пока пассажиры спят на своих полках, а вагоны постукивают колесами. От машиниста пахло каким-то маслом и еще чем-то химическим, но улыбался он открыто, и Лике было весело.

Потом они с дедом Левой шли домой, не сразу сели на троллейбус, а, наверное, целую остановку прошли, разговаривая. Он ее спросил:

– А что тебе запомнилось лучше всего? Ведь все было для тебя новым, ты же раньше не видела близко людей, которые водят поезда.

– Тяжелая у них работа, я думаю… – сказала Лика. – Они там так и живут, среди поездов, на вокзале?

– Нет, конечно. У них у всех есть дом, как и у нас с тобой. А дома у них семьи, дети, у кого-то внуки. Они живут так же, как мы, просто твоя мама ходит на работу в университет и преподает там студентам, а Иван Михалыч приезжает на свою смену в депо, чтобы водить поезд. Понимаешь?

– Да. Я понимаю. А Павел Олегович – он кто? Он тоже водит поезд?

– А Павел Олегович следит за тем, чтобы Ивану Михалычу никто не мешал водить поезд и чтобы, когда ты в вагон поезда сядешь, это было безопасно.

– А о чем ты с ним разговаривал? Он же сам к нам подошел, я видела.

– Ну, он подошел, представился, я ему представился. Он спросил, что мы тут делаем, я сказал, что хотел тебе показать, как функционирует вокзал, как устроено железнодорожное сообщение. А дальше ты знаешь. Ты же понимаешь, с людьми нужно разговаривать, всегда, в любой ситуации, нужно уметь находить с ними контакт – одному человеку не выжить, а всем вместе… Вон, посмотри вокруг, какие машины едут, какие дома строятся – это все люди делают, каждый на своем месте.

– Значит, и мы с тобой, дед, тоже строим эти вот дома?

– Конечно. Ты все правильно поняла. В следующее воскресенье мы можем поехать посмотреть, как на левом берегу идет стройка, хочешь?

– Да, дед, поедем! – Она обняла его за шею, потому что к тому моменту у нее уже сильно устали ноги и он нес ее на руках.

С дедом Левой мир был таким интересным, и, что особенно ей нравилось, в этом мире не было деления на взрослых, с их взрослыми, непонятными делами и словами, и детей, которым либо все можно, либо ничего нельзя. В мире деда Левы всем можно было интересоваться, потому что очень многое можно было объяснить, а то, что нельзя было сразу понять, следовало изучать.

Однажды, в начале зимы, они шли вдоль парка, Лев Андреевич – по тротуару, как и все остальные, а Лика – по высокому гранитному бордюру, держась за его руку. Шли и разговаривали о том-о сем.

– Дед, вот скажи, ты знаешь ответы на все вопросы, которые тебе могут задать? – неожиданно спросила Лика.

– Нет, не на все. Но когда мне задают вопрос, я сначала пытаюсь понять, кто и для чего меня спрашивает, а потом уж отвечаю. А почему ты спросила?

– Да так, просто. Ты всегда говоришь, что не обо всем нужно спрашивать, что можно понять то, что непонятно, изучая это что-то. А изучать трудно, как ты думаешь?

Лев Андреевич взглянул на нее проверить, не шутит ли она. То, что у Лики было чувство юмора, он знал. Но девочка была серьезна.

– Изучать интересно, Лика. Вот, понимаешь, иногда что-нибудь с тобой или в твоем присутствии происходит, а ты не понимаешь, что это. Бывало с тобой такое?

– Ой, да каждый день почти что так и бывает, – кивнула она.

– Ну вот. И что ты делаешь в такой ситуации? Вспомни, как ты себя ведешь. Ты начинаешь приставать к окружающим с вопросами, нетерпеливо ждешь ответов? Может, ты бросаешься на пол в слезах, требуя внимания? Что ты делаешь, если что-то не понимаешь?

Лика остановилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Что ты такое говоришь? Я же никогда себя так не веду! – решительно сказала она и, подумав, добавила: – В прошлом году один раз только что-то такое было, но это было очень некрасиво, мы же с тобой об этом тогда говорили, и я извинилась, ты же помнишь?

– Я помню. Вот видишь, так ты себя больше не ведешь, верно? А как ты поступаешь?

– Я смотрю и слушаю, кто и о чем говорит. Это похоже на то, когда смотришь какой-нибудь серьезный фильм, и вдруг непонятно, что происходит. Раньше я не знала, что мне делать, и спрашивала кого-нибудь, кто этот человек, а кто тот, и чего они хотят.

– Вот, ты уже почти нашла ответ. И…

– И мне говорил кто-нибудь: «Отстань, не мешай», и мне было обидно. А теперь я знаю, что если в кино что-то сразу непонятно, то ничего страшного, нужно дальше смотреть, и станет понятно – ну, не сразу, то есть по чуть-чуть.

Лика захихикала и даже подпрыгнула пару раз, а дед Лева раскинул руки и страховал ее, чтобы она случайно не соскользнула с бордюра.

– Молодец. Изучать и значит наблюдать, анализировать, искать ответы на интересующие тебя вопросы. И это нетрудно, если у человека развита наблюдательность, например, или если он точно знает, что он хочет увидеть, и именно это ищет. То есть если человек умеет четко сформулировать свою задачу, а тогда уж – искать способ ее решения. Так понятно?

– Понятно, дед.

– А раз понятно, то могу предложить тебе участие в эксперименте.

– Как это?

– А вот мы и проверим на практике, как это выйдет. Интересно тебе?

– Конечно! Давай проверим, мне интересно!

Глаза у Лики загорелись, и это было для Льва Андреевича самым важным в их общении. Он приобнял внучку, поправил на ней шарфик, чтобы не поддувало, и как бы между делом сказал:

– Вот, смотри, берем спичку, зажигаем!

В руках у деда Левы появился коробок спичек, из которого он вытащил одну и чиркнул ее серной головкой о шершавую узкую сторону коробка. Спичка вспыхнула, он дал ей погореть пару секунд, дунул, она погасла, и от нее осталась палочка с черным хвостиком.

Лика завороженно наблюдала за всеми этапами подготовки эксперимента.

– Теперь смотри внимательно: мы прикрепляем спичку к столбу, вот, с задней стороны, где выемка, видишь? – Лев Андреевич подошел к фонарному столбу, действительно нашел в нем выемку в бетонной балке, из которой столб был сделан, и приладил спичку к бетону. Спичка пристала очень хорошо, надежно, там ни ветер, ни снег ее бы не отлепили.

Лика наблюдала сосредоточенно.

– Так, готово! Теперь осмотрись, убедись, что ты понимаешь, где находится столб, какой он, как стоит, что вокруг него.

Лика повертела головой направо-налево. Ей не очень было понятно, что значит «осмотрись», но интуитивно она догадалась, что этот столб ей нужно для чего-то запомнить.

– Готово! Я осмотрелась! Теперь что делаем?

– А все, теперь идем домой!

Лев Андреевич взял ее за руку, помог спрыгнуть с бордюра, и они пошли к дому. На город стали опускаться зимние сумерки, зажглись фонари. Лика обернулась посмотреть, зажегся ли свет над ее столбом, и когда убедилась, что все было в порядке, спросила: