Фасулаки чуть наклонил голову к плечу и улыбнулся левым уголком губ.

– Верно, рыцарь вам не нужен, – согласился он. – А вот оруженосец не помешал бы. Пойдёмте. И не бойтесь ничего, – добавил он, и вот тогда-то мне и стало по-настоящему страшно.

Профессор Кавьяр уже сидел в приемной деканата и что-то сердито выговаривал секретарю – молодому магу с серым то ли от усталости, то ли от вчерашних возлияний лицом. Особого интереса к сказанному он не проявлял, и как раз это, кажется, профессора и злило.

Из-за массивной двери с табличкой «Декан» не доносилось ни звука, а стоило Фасулаки переступить порог, как тишина воцарилась и в приемной.

– Добрый день, – изрёк старшекурсник так невозмутимо, словно вваливаться в деканат босиком было давно устоявшейся нормой и вопросы здесь вызывал разве что профессор Кавьяр. Драматически обутый. – Я надеялся, что застану вас здесь, профессор.

Кавьяр, похоже, надеялся как раз на противоположное.

– Подождите за дверью, студент Фасулаки, – хмуро велел он. – У меня разговор к миз Доро.

Секретарь уставился на профессора так, будто тот мимоходом посоветовал тигру положить зубы на полку. Фасулаки приподнял брови – и не сдвинулся с места.

– Я хотел переговорить как раз о происшествии на лекции, – сообщил он. – Видите ли, миз Доро готова отработать свое наказание, помогая мне с исследовательской работой. Это было бы весьма кстати. Мне давно рекомендовали начать этап практических испытаний, и уже вёлся разговор о меценатской поддержке, но я посчитал необходимым заручиться вашим согласием, профессор Кавьяр.

Я успела смиренно склонить голову до того, как все трое перевели взгляд на меня, и, кажется, мое ошарашенное лицо никто заметить не успел. Ни о какой отработке и тем более наказании мы с Фасулаки не говорили, а про меценатов я вообще слышала впервые, но догадывалась, что единственный оставшийся у меня вариант – это подыгрывать. А ещё лучше – вовсе не возникать.

– Гм, – профессор в растерянности кашлянул и покосился на плотно закрытую дверь с табличкой «Декан». – Весьма благоразумно с вашей стороны. Что ж, если участие миз Доро в ваших исследованиях действительно так необходимо… но вы должны будете представить мне отчёт о проделанной работе в конце этой недели!

– Разумеется, профессор, – и глазом не моргнул Фасулаки. – Благодарю вас за понимание и ещё раз приношу свои извинения за вмешательство во вводную лекцию, – он чуть склонил голову и ненавязчиво потянул меня к выходу.

За все время, проведенное в деканате, я не вымолвила ни слова. Фасулаки пожелал профессору хорошего дня, закрыл за собой дверь приемной и невозмутимо почесал босую ступню о собственную голень.

– Не смотрите так, Аэлла. Можно подумать, вы не догадывались, что исследовательские работы в области военного применения магии курируются армией.

Даже не задумывалась об этом. Но теперь, разумеется, не призналась бы и под страхом смертной казни.

– Да, но меценатская поддержка? – подозрительно уточнила я.

– Ну, некоторые исследования действительно чего-то стоят, – издевательски небрежно пожал плечами Фасулаки и протянул мне руку. – У вас сегодня ведь больше нет занятий?

Занятия были – как раз сейчас шла вторая лекция по загадочному «теормагу», если верить расписанию. Из-за требования профессора Кавьяра я заведомо не успевала к началу и потому упросила Хемайон сделать подробные записи. Но на первой учебной неделе теормаг действительно значился в расписании последним, и я нехотя подхватила Фасулаки под локоть.

– Почему я? Если вашей работой так заинтересовались в армии, вы наверняка могли заполучить для исследований кого угодно!

Старшекурсник с явным недоумением покосился на меня сверху вниз и спохватился:

– А, вы же еще не посещали лекции… сколько, по-вашему, в университете магов огня?

– Четверть всех студентов? – логично предположила я.

– Десять.

– Сотен? – не сразу поняла я. Учебные корпуса с легкостью вместили бы и больше, а на конмаге утром присутствовало никак не меньше трехсот студентов – и это только первый курс!

– Десять человек, не считая вас, – любезно пояснил Фасулаки. – Среди людей магов огня очень мало. Огневиков предостаточно среди летних эльфов, но их, как вы понимаете, к военной тайне никто не подпустит. То же касается полукровок. А люди в большинстве своем… – он запнулся, подыскивая слова, но быстро махнул рукой. – Мой дар проснулся, когда мне было шестнадцать, и я решил во что бы то ни стало заглянуть в женскую баню.

Он помолчал, но не дождался от меня ни смешков, ни комментариев. Обсуждать подглядывание в женскую баню я не собиралась, даже если бы это гарантировало мне меценатскую поддержку до конца дней моих. Но Фасулаки будто бы и не заметил моего молчания.

– Я обрушил часть стены, – признался он, и я поняла, что пауза в его речи была сделана вовсе не для того, чтобы я могла высказаться: Фасулаки просто погрузился в воспоминания и сам не заметил затянувшейся тишины. – Повезло, что не всю, и обошлось без жертв. Но магам огня редко везёт так же. А те, кому якобы улыбнулась удача, на поверку чаще всего оказываются попросту слишком слабы для учебы в Эджине, не говоря уже о службе в Медном полку.

– Я бы тоже с удовольствием воздержалась, – пробормотала я.

Фасулаки фыркнул и продолжил:

– На данный момент вы – единственный маг огня в Эджине, который сумел расплавить измеритель. При этом у вас кристально чистая родословная и нет ни единого родственника за границей, что тоже немаловажно.

– Вы наводили справки? – неприятно удивилась я.

– Пришлось, – отозвался Фасулаки, ничуть не тронутый моим неприкрытым неодобрением. – С армией не шутят. А главное – вы фактически только что подписались участвовать в исследованиях до победного и никуда не денетесь до тех пор, пока я не защищу диплом. Иначе профессор Кавьяр сожрёт вас живьём и не поперхнется.

Я одарила его хмурым взглядом. Положим, я и так не намеревалась покидать Эджин в ближайшую пару лет, но это решение было гораздо приятнее, пока я считала его своим выбором, а не вынужденной необходимостью!

– Думаю, вы хотели назначить время встречи для работы над вашим амулетом, а вовсе не запугать меня профессором Кавьяром, – прохладным тоном сказала я.

– Чем сейчас неподходящее время? – неподдельно удивился Фасулаки.

Я покосилась на его босые ноги, но промолчала. Действительно, чем это?..

Однако причина нашлась – и это были отнюдь не унесённые рекой сапоги. Тренировочная площадка перед залом накопителей оказалась занята шумной студенческой ватагой, которой дирижировал импозантный мужчина с седыми висками. Тоже, к слову, босой.

Фасулаки кивнул ему как старому знакомому, ничем не выдав свою досаду, но подходить ближе не стал. Преподаватель, впрочем, и не ждал ничего подобного: только скользнул по нам острым взглядом и тут же отвернулся обратно к площадке, где двое юношей стиснули друг друга в медвежьих объятиях и изо всех сил пытались повалить на землю. Остальные студенты, разбившись на два лагеря, вопили и улюлюкали так, что не было понятно, кого именно они поддерживают.

– Почему они все… – я запнулась и исправилась: – Почему вы все без обуви?

Фасулаки покосился вниз и поджал пальцы.

– Так проще чувствовать стихию. Опытные маги земли могут взывать к своему дару без помощи рук или всеми четырьмя конечностями сразу. Это одна из причин, почему из магов земли получаются лучшие рукопашники – нам нет нужды отвлекаться на заклинания, – он пожал плечами.

– Значит, все эти студенты – маги земли? – я даже оглянулась, чтобы убедиться, что их действительно так много.

– Большинство людей с даром – маги земли, – лекторским тоном просветил меня Фасулаки и тяжело вздохнул. – Почти все, в ком проснулась склонность к огню или воде, находятся в той или иной степени родства с летними или зимними эльфами, а воздушники – с гномами.