Преподаватель замолчал, и в тишине, как по заказу, раздался стук в дверь. Профессор Кавьяр с довольным видом кивнул и продолжил:

– Как раз вовремя. Здесь стоит провести наглядную демонстрацию, хоть у нас и не практическое занятие. Опыт показывает, что на личном примере все усваивается гораздо лучше… входите, студент Фасулаки.

Внутри у меня что-то сжалось и похолодело. Руки, напротив, будто стали горячее, и я сжала пальцы на собственных предплечьях.

Димитрис Фасулаки прикрыл за собой дверь и бодрой пружинистой походкой подошёл к доске, моментально перетянув на себя все внимание. На этот раз, хвала всем богам, он был одет и даже обут, но от этого отчего-то казался ещё опаснее… причем, кажется, только мне. Хемайон и ещё три вольнослушательницы, с которыми мы ещё не успели познакомиться, не скрывали интереса. Студенты, напротив, дружно насупились.

Фасулаки не обратил внимания ни на тех, ни на других. Безошибочно нашел меня взглядом и переступил с ноги на ногу – уже знакомым прощупывающим движением, словно под стопами у него были не широкие доски пола, а топкая болотная почва, и только от осторожности зависело, останется ли он в живых.

– Прошу вас, – негромко сказал профессор Кавьяр и широким жестом обвел аудиторию. – Я подстрахую.

Фасулаки благодарно кивнул и произнес ровно то, что я ожидала с того момента, как он переступил порог:

– Миз Доро, не откажетесь ассистировать? – вкрадчиво поинтересовался он и протянул руку, словно хотел помочь мне спуститься.

Я нервно сглотнула и краем глаза заметила, как вздрогнул Тэрон: должно быть, не ожидал услышать собственную фамилию в сочетании с обращением «миз». Нехорошее предчувствие подсказывало, что это, возможно, будет не последним поводом для его удивления, но я всё-таки поднялась. Хемайон проводила меня не то сочувствующим, не то завистливым взглядом и шепотом пожелала удачи.

– Прошу, – Фасулаки всё-таки взял меня за руку, чтобы вывести на пятачок свободного пространства между кафедрой и доской, и повернулся к аудитории. Ладонь у него была сухой и горячей – или же казалась такой на контрасте с моей. – Аэлла Доро, подопечная профессора Бианта, если кто-то ещё не успел познакомиться. Думаю, большинство из вас уже слышало, что профессор нашел мага, который оказался способен к точечным воздействиям без предшествующего обучения?..

Профессор Кавьяр демонстративно откашлялся, и Фасулаки наконец-то выпустил мою руку. Но спокойнее мне не стало.

– Даже наглядную демонстрацию можно сделать приятной для глаз, – шкодливо заметил Димитрис и отступил на полшага назад.

Я почти физически ощутила, как на мне скрестились все взгляды разом, и годы в «Серебряном колокольчике» тут же напомнили о себе, заставив выпрямить спину, одарить присутствующих сдержанной улыбкой и сделать книксен. Эти люди ждали от меня провала, срыва и огня – что по умолчанию означало, что ничего подобного они дождаться не должны.

Я неспешно выдохнула под прикрытием книксена и собралась было подняться, держа голову гордо поднятой.

Но не смогла пошевелиться.

– Вы уже видели этот фокус, миз Доро, – с издевательски дружелюбной интонацией сообщил Фасулаки, и пальцем не шевельнув, чтобы помочь мне выпрямиться. – Попробуйте освободиться. Не стесняйтесь использовать любые средства – профессор Кавьяр и я выступим гарантом безопасности студентов и здания.

Прекрасное уточнение. А гарантом моей безопасности кто выступит?

И о каком фокусе речь?..

– Кстати, пользуясь случаем, хочу напомнить, что ректорат Эджина настоятельно советует воздержаться от прогулок после наступления темноты, – добавил профессор Кавьяр. – Общежития специально оборудованы заклинаниями для безопасности студентов, только-только начинающих обучение. В случае потери контроля над даром все последствия будут минимизированы, насколько это возможно.

Я еще успела ядовито подумать, что заклинания заклинаниями, а магов огня и земли что-то никто не рисковал селить на первых этажах, тогда как водников только там и держали – просто из соображений, что там они не затопят соседей снизу. Потом до меня дошло, о каком фокусе говорил Фасулаки, и у меня в глазах потемнело от ярости, а кончики пальцев стали такими горячими, будто я долго держалась за раскаленную печь.

«Попробуйте освободиться», видите ли! От «фокуса», с которым не смогла справиться даже старшая по женскому крылу, которая обучалась в Эджине далеко не первый год!

Скосив глаза, я нашла подтверждение своей догадке: вдоль моих рук тянулась тонкая полоска черного камня – а с запястья Димитриса пропал массивный черный браслет. Я действительно уже видела этот фокус, когда Фасулаки и Вергиди тренировались на спортивной площадке. Тогда он использовал, видимо, тот же браслет, чтобы сковать руки старшей по женскому крылу, и она была вынуждена сражаться без их помощи – прямо скажем, весьма безуспешно.

Что могла сделать я?..

– Вам уже доводилось плавить гематит, миз Доро, – подсказал профессор Кавьяр, не дождавшись от меня никаких действий.

Я раздосадованно прикусила губу. Ноги начинали подрагивать от напряжения: камень не позволял мне распрямиться, но в качестве опоры никуда не годился.

Никакого расплавленного гематита я за собой не припоминала. Разве что речь о камне-измерителе? Но его-то я расплавила случайно, и вот это однозначно был провал!

– Мы никуда не торопимся, – заверил Фасулаки и снова переступил с ноги на ногу – из моего положения только и оставалось, что рассматривать его сапоги из тонкой, прекрасно выделанной кожи.

В аудитории начали раздаваться смешки. Я закусила щеку изнутри, чтобы не дать волю досаде, и профессор Кавьяр заметно насторожился – даже шагнул ближе, словно уже готовился тушить пожар; во всяком случае, помогать мне он явно не спешил.

Не то чтобы я так уж нуждалась в помощи и поддержке, но именно сейчас от этого стало так обидно, что кончики пальцев опалило нестерпимым жаром. Я поспешно сжала кулаки, запирая огонь в ладонях, и зажмурилась.

Нужно просто перетерпеть. Да, меня вынудили застыть на полусогнутых ногах перед полной аудиторией, но сделано-то это нарочно, чтобы лишить душевного равновесия и устроить здесь наглядное театральное представление со мной в главной роли! А вот если я не сделаю ничего, то студенты будут смеяться уже не надо мной, а над Кавьяром и Фасулаки, чьи планы на занятие провалятся на пятой минуте…

– Хватит! – не выдержал кто-то в аудитории.

Голос Тэрона я узнала не сразу: в разговоре со мной и Хемайон он ни разу не звучал так твердо и рассерженно. Я удивленно распахнула глаза – и тут же обреченно закрыла их обратно, потому что коротким выкриком с места полукровка не ограничился.

– Вы же делаете ей больно!

Как раз больно мне не было – пока что. Меня трясло от злости и напряжения в неудобно согнутом теле, но со стороны, должно быть, все выглядело совершенно иначе – и профессор, присмотревшись, засуетился:

– Фасулаки, уберите оковы!

Сапоги из тонкой кожи промедлили пару мгновений и приблизились ко мне. Фасулаки нагнулся, будто хотел заглянуть мне в лицо, но вместо этого просто скользнул пальцами вдоль моего предплечья и тут же подал руку – а я наконец-то выпрямилась, с трудом удержавшись, чтобы не повиснуть на студенте и дать отдых измученным ногам.

– Вы в порядке? – тихо спросил он и зашипел от неожиданности.

Я мстительно улыбнулась и разжала пальцы. На ладони Фасулаки остался розоватый отпечаток моей руки, но профессор этого не заметил, поскольку был слишком заинтересован выскочкой из аудитории.

– Представьтесь, пожалуйста, – вкрадчиво попросил он.

Полукровка под внимательными взглядами стоял красный, как закат перед ветреным днем, но все же отозвался – хоть и не так храбро и твердо:

– Тэрон Доро.

Фамилия, которую давали всем незаконнорожденным детям, породила в аудитории еще одну волну шепотков. Профессор Кавьяр сделал вид, что ничего не заметил – и ничего особенного не услышал.