Паника – плохой советчик. Она заставляет преступника совершать необдуманные поступки, выдает его с головой. На это и делал ставку полковник.

Он вызвал к себе майора Хитенко и капитана Зуйкова для проведения инструктажа.

Осторожный Зуйков, как это у него всегда и бывало, начал с вопросов:

– Товарищ полковник, я правильно понимаю, что подозреваемых всего двенадцать? – Он дождался утвердительного кивка Гурова и продолжил: – Из их числа мы должны выявить тех людей, которые установили на крыше своей машины багажник с дополнительными фарами. Конструкция съемная, насколько я знаю. Так что мешает человеку избавиться от багажника?

– Ничего не мешает, – сказал сыщик. – В данном случае мы действуем наугад.

– Если все двенадцать джипов окажутся без багажника или наоборот? – продолжал допытываться Зуйков.

– Значит, будем проверять всех, – заявил Гуров и пожал плечами.

Ответ на этот вопрос казался ему совершенно очевидным.

– Тогда зачем нужна эта схема? Почему нельзя просто взять в разработку сразу всех?

– Ты как первый день в органах, – вмешался в разговор майор Хитенко. – Откуда людей брать?

– Сколько человек задействовано в операции? – Зуйков задал вопрос полковнику, но ответил на него снова Хитенко:

– Сколько-сколько. Ты да я, да мы с тобой.

– И все? – искренне удивился Зуйков. – Товарищ полковник, нас что, всего двое на двенадцать кандидатов?

– Почему же двое? – Гуров невольно заулыбался. – Еще я и полковник Крячко. Он, правда, только к трем подтянется. Самолет из Петрозаводска прилетает около двух часов дня.

– Лев Иванович, не будем время тянуть, – проговорил майор Хитенко. – Диктуйте адреса, с остальным мы на месте разберемся.

Полковник достал списки, протянул майору один лист, другой выложил перед Зуйковым.

– У меня еще один вопрос, – упрямо гнул свою линию Зуйков. – Возможно, обывателю неизвестно, кто должен расследовать ДТП, пусть и со смертельным исходом, но все же как мне реагировать на такой вопрос, если он возникнет?

– Какой вопрос, капитан? Ты что, вчера родился? – Майор Хитенко уже начал жалеть о том, что вступился за капитана, когда тот вызвался поучаствовать в расследовании, проводимом полковником Гуровым.

– На самом деле вопрос законный, – вопреки ожиданиям Хитенко, Лев Иванович встал на сторону капитана. – Кто-то из кандидатов обязательно задаст вопрос, полюбопытствует, почему к ним пришли люди с Петровки, а не сотрудники ГИБДД, если расследуется дорожно-транспортное происшествие? При чем тут уголовный розыск? На этот вопрос мы отвечаем уклончиво. Мол, сложилась нестандартная ситуация, особые обстоятельства, разглашать которые мы не имеем права в интересах следствия. Если человек чист, то он услышит это и забудет. Показал машину, посочувствовал погибшему. На этом для него инцидент будет исчерпан. А вот для того типа, который замазан в темных делишках, любое упоминание про особые обстоятельства будет служить сигналом. Возможно, дело вовсе не в ДТП. Не исключено, что его уже пасут, и это всего лишь пробный шар.

– Я вас понял, товарищ полковник. – Зуйков удовлетворенно кивнул. – Задача мне ясна. Разрешите выполнять? – Не дожидаясь ответа, он забрал со стола список адресов, которые ему предстояло обработать, козырнул и вышел из кабинета.

– Да, тяжелый случай, – сказал майор Хитенко и озабоченно покачал головой, глядя вслед Зуйкову. – С таким занудством ему до пенсии в капитанах ходить придется.

– Ничего, пооботрется. – Гуров улыбнулся. – Главное, чтобы от работы польза была. Как знать, может, он еще всех нас удивит.

– Ну, разве что за вас преступника поймает, – с усмешкой проговорил майор. – Сейчас найдет водителя вашего джипа, расколет его в три секунды и с готовым чистосердечным признанием в управление притащит.

– Не ерничай, майор. Как бы Зуйков и правда тебя не обскакал, – шутливо поддел его Лев Иванович Гуров. – Ты-то все еще здесь, а он уже на полпути к победе.

Они перекинулись еще парой-тройкой шутливых фраз, после чего майор ушел.

Сыщик решил, что до возвращения Стаса Крячко успеет съездить хотя бы по одному адресу. Себе он взял те автомобили, владельцами которых числились юридические лица, и сейчас собирался в город Красногорск. Владельцем одного джипа числился завод по производству упаковочных материалов «Синтеком». Гуров не особо надеялся, что кто-то из сотрудников производства замешан в деле Лахновской. Однако Красногорск располагался всего в часе езды, и проверять объект все равно было нужно. Поэтому полковник и остановил свой выбор на «Синтекоме».

Перед отъездом он успел отправить запрос на изъятие записей с камер видеонаблюдения в банк, дать распоряжение дежурному, чтобы тот не прозевал ответ, и пообщаться с матерью Лахновской. Новостей о дочери у Зинаиды Гилимовны не оказалось. Девушка на связь с ней больше не выходила, и мать подумывала, не лучше ли отправить часть денег, чтобы выиграть немного времени. Гуров убедил женщину подождать еще хотя бы сутки, заверил ее в том, что держит ситуацию под контролем, после чего выехал в Красногорск.

Спуститься по лестнице в шесть ступеней, сделать восемь шагов по коридору, толкнуть дверь. Она непременно должна справиться с этим! Сколько раз Ольга проходила этот путь, одолеет его и теперь.

«Стисни зубы, собери остатки сил и иди!» – приказала себе девушка.

Но ноги ее не слушались, подгибались, тряслись. Если она рухнет на пол, то уже не сможет подняться.

«И что с того? Не поднимусь, ну и ладно. Буду лежать здесь. Кому какое дело до этого? Плевать мне на все!»

Нога ее соскользнула со ступеньки. Какие-то секунды она пыталась удержать равновесие, но сил не хватило. Девушка с жутким грохотом полетела вниз.

«Господи, разве того, что было ночью, мало? Неужели нужно добавить еще? За что мне все это?»

Крик не вырвался из груди, слезы не потекли из глаз, она не потеряла сознание, у нее не разорвалось сердце. Не случилось ничего трагичного, эпохального. Ольга просто повалилась на пол.

Сколько она так пролежала на голом бетонном полу, закрыв глаза, сжавшись в комочек? Силы подняться у нее были, девушка это чувствовала. Не имелось желания. Теперь она могла думать лишь о том, чтобы поскорее умереть. Вот прямо здесь и сейчас. В одну секунду, быстро и легко.

Как было бы прекрасно ощутить небытие. Говорят, после смерти человек ничего не чувствует. Она считала, что это неправда. Не может такого быть. Человек должен ощущать непередаваемый кайф. Наконец-то он свободен от условностей, тревог, обязательств, глупых привязанностей и всего прочего. Ему не нужна еда и одежда, вообще ничего. Разве это не счастье?

Но Ольга не умерла, только замерзла. Прозрачная шелковая сорочка, разорванная в трех местах, едва скрывала наготу. Тепла она уж точно не давала, а бетон, как известно, не греет.

В конечном итоге холод и заставил ее подняться. Она подползла к стене, уперлась в нее руками, подтянулась и встала на колени, затем сделала еще один рывок и оказалась на ногах. Они тут же предательски затряслись.

– Только посмейте! – вслух пригрозила им девушка. – Попробуйте устроить мне еще один фокус!

Дрожь не прошла, но она поняла, что падение не повторится, и потихоньку, держась за стену, заковыляла к своей комнате.

С каких это пор Ольга стала называть камеру заточения своей комнатой? Впрочем, какая разница! Там постель, тишина и темнота. Не так уж и мало, если вдуматься.

Вот и дверь. Резная деревянная ручка выглядела нелепо на некрашеной доске. Она собрала остатки сил и толкнула створку от себя. Та качнулась, с громким треском ударилась о стену, отскочила назад и врезалась в плечо. Девушка застонала, проскользнула внутрь, свалилась на кровать.

«Только не реветь, – умоляла она сама себя. – Не вздумай! Слезы для слабаков, а ты не такая. Ты не можешь быть слабой, не имеешь права».

Ольга не заплакала, прижала ладони к глазам, лежала и не двигалась. Думала ли она о чем-то? Наверное, нет. Так бывает, когда психика на пределе. Мозг просто отключается, выгоняет из себя любые мысли. Потом, когда усталость начнет постепенно отступать, они вернутся. Назойливые, неотступные, тягостные.