Какая же она огромная, эта Москва. Идешь-идешь, а ей конца-края не видно. Уже и ноги затекли, и шея по сторонам крутиться устала, а до метро еще шагать и шагать. В родном Мурманске все иначе. Проще, что ли, привычнее. А может, дело не в размерах? Может, ноги отказываются идти от того, что на сердце груз в три тонны? Нести его тяжко, больно и страшно. Но она выдержала бы, знать бы только, туда ли несет?

В Москву Зинаида Гилимовна попала впервые. Прежде у нее не было нужды по столицам раскатывать, да и желания такого не возникало. В Мурманск она приехала в восемь лет. Отец устроился на судоремонтный завод и перевез всю семью из пыльных степей Казахстана в легендарный северный город-порт. Здесь Зиночка Ахметова окончила десятилетку, вышла замуж за красавца-капитана Виталия Лахновского, родила дочь и считала себя абсолютно счастливым человеком.

А вот дочь Зинаиды Гилимовны Мурманск ненавидела всеми фибрами души. Не по душе ей здесь было буквально все: воздух, природа, дома, люди, пища, обычаи и традиции, и даже безобидные привычки местных жителей. Олюня, папина дочка, не знала отказа ни в чем и была взращена на рассказах отца, капитана дальнего плавания, о европейских городах, о нравах, культуре и высоком уровне жизни их обитателей.

Олюня мечтала, как вырастет и переедет в столицу, а там, кто знает, быть может, и в Европу переберется. Главное, вырваться из этого захолустья, пропахшего мороженой рыбой и солью.

Отец всячески поддерживал стремление дочери, а потом, в один прекрасный день, взял и умер. Остались они один на один с суровой действительностью. Олюне тогда едва четырнадцать сравнялось.

Зинаиде Гилимовне в ее тридцать три с хвостиком пришлось идти работать на рыбокомбинат. А куда еще пойдешь, если образование – десятилетка, а опыт работы – ноль дней, ноль часов?

Олюню семейная трагедия повергла в шок. Два года она ходила, как сомнамбула, ни желаний, ни стремлений. Потом потихоньку начала в себя приходить. Окончила школу, попыталась поступить в какой-то московский институт, но с треском провалилась. Ей пришлось вернуться в ненавистный Мурманск. Здесь она училась, получила специальность социального педагога.

Когда Олюня примчалась к матери и заявила, что прошла отбор, уезжает в Москву и будет там петь, Зинаида Гилимовна восторга не испытала, но дочь поддержала. Любая мать на ее месте поступила бы точно так же. А как иначе, если появился первый за пять лет проблеск надежды на то, что дочь наконец-то обретет почву под ногами, найдет стимул жить и радоваться жизни? Опасения она все же высказала, но Олюня чмокнула ее в щеку, чего не делала с детсадовского возраста, и заверила в том, что в случае неудачи тут же вернется домой.

Шесть месяцев Олюня покоряла столицу, сто восемьдесят дней трудилась по двадцать часов в сутки. Короткие послания урывками, звонки раз в месяц по тридцать секунд. А потом это…

После смерти кормильца финансовое состояние семьи Лахновских оставляло желать лучшего. Какие-то сбережения у Зинаиды Гилимовны имелись, но даже Олюня знала, что это на самый крайний случай. Уезжая в столицу, дочь заверила мать в том, что деньгами ее поддерживать не придется. Дескать, сама не маленькая, разберусь.

Спустя две недели в Мурманск пришло первое послание с просьбой выслать денег. Зинаида Гилимовна понимала, что жизнь в столице стоит дорого, а ей одной больших денег не нужно. Упрекать дочь она не стала, просто выслала столько, сколько та просила. После этого просьбы такого рода начали приходить регулярно, и Зинаида Гилимовна все их удовлетворяла.

Но сумма, которую дочь запросила в очередной раз, превышала месячный доход женщины раз в десять. Даже в неприкосновенной кубышке столько не было. Олюня не могла не знать об этом. Так почему она просит у матери то, что она ей дать не может?

Зинаида Гилимовна рассердилась, потом расстроилась, а в конце концов решила, что с нее хватит. Она поедет в Москву, поговорит с дочерью и заберет ее домой.

Сказано – сделано. На комбинате она оформила отпуск, благо отгулов у нее накопилось прилично, купила билет на самолет и через два с половиной часа была в столице. Адрес дочь еще перед отъездом написала на листке и положила в шкатулку.

Интернетом Зинаида Гилимовна пользовалась редко, но здесь не поленилась, карту изучила, маршрут от аэропорта проложила, так что сложностей не ожидала. Однако они сами собой организовались.

До станции метро «Марьино» она доехала быстро, там прошла до парка, дальше двинулась по Поречной улице, невдалеке от православного храма свернула во дворы, там спросила у людей, правильно ли выбрала маршрут. Ей подтвердили, мол, все верно, Перервинский бульвар как раз здесь и находится.

Дом женщина тоже быстро нашла, а вот дальше все перевернулось с ног на голову. По тому адресу, который был указан в записке, квартиры никто не сдавал. Ольгу, приехавшую из Мурманска, здесь знать не знали.

Зинаида Гилимовна вышла во двор, села на скамейку, стала думать.

«Может, номер дома указан неверно? Или квартира? Я название улицы не так прочитала? А вдруг в Москве несколько бульваров с одинаковым названием? Есть проезд, тупик, или что там еще бывает? Надо искать. Не может быть, чтобы за столько месяцев дочь не сказала мне, что жилье сменила. – Мать достала записку, минут десять вертела ее так и эдак, а толку ноль. – У Олюни почерк на удивление красивый и разборчивый. Даже второпях она всегда пишет аккуратно.

Что же теперь делать? Куда идти? Вернуться в Мурманск, не повидавшись с дочерью, я уже не могу.

Ее номер у меня есть, но позвонить ей я не могу. Она не ответит на вызов. Ведь у Олюни теперь все по-новому, по-современному. Мобильные телефоны – прошлый век. Так она мне заявила, как только в Москве обосновалась. Дескать, теперь только лохи за сотовую связь платят, настоящие москвичи пользуются интернет-сервисами, будь они неладны.

Спокойно, Зинаида, без паники. Нет такой проблемы, которую ты не решила бы, – по привычке, обретенной после смерти мужа, принялась убеждать себя Зинаида Гилимовна. – Уж если ты нашла в себе силы Виталика в могилу опустить, то и с этим справишься».

Муж для Зинаиды Гилимовны был целой вселенной, ее воздухом, солнцем, жизнью. Его смерть означала конец всему. Так она думала, чувствовала и принимать удар судьбы совершенно не желала.

«Но у меня осталась Ольга. Это, как ни крути, обязывает меня забыть о своих страданиях и стать для дочери надежной опорой. Тогда, много лет назад, стоя у могильной плиты, я поклялась мужу, что буду сильной. Ради него, дочери, себя. Наверное, пришло время исполнять эту клятву.

Да вот только с чего начать? Сидя на скамейке, проблему точно не решишь. И совета спросить не у кого, нет у меня в столице друзей-приятелей. Сердце подсказывает, что с дочерью случилась беда, причем такая, которую своими силами не исправишь. Шесть месяцев она в чужом городе. Одному богу известно, что за столь долгий срок ей пришлось пережить. Ох, Олюня, доченька, и чего тебе в родном доме не жилось?»

Тут будто в ответ на немой крик матери в ее сумке заработал телефон. От неожиданности Зинаида Гилимовна вздрогнула, через мгновение сообразила, что это такое, потянулась к сумке, достала мобильник, взглянула на дисплей и вздрогнула. На экране высветилось имя дочери.

К общению с ней она была совершенно не готова. Что говорить? Как реагировать? Рассказать про свое открытие или сделать вид, что ничего не произошло?

Зинаида Гилимовна сжимала в руке телефон. Время шло, а она никак не могла сообразить, как себя вести. Сигнал прервался, и женщина тут же пожалела о своей медлительности. Вдруг звонок очень важен для дочери? А если он вообще последний?