Мы вышли на парковку полицейского участка в восемь часов вечера, но из-за темноты, рассекаемой всего парой тусклых фонарей, и гнетущей нелюдимости казалось, будто в окру́ге сейчас глубокая ночь.

– Если хотел солгать про крепление, не нужно было входить в кураж и врать о том, кто именно должен был его проверить, – первое, что сорвалось с моих губ, когда мы оказались в центре пустой парковки.

– Детка, ты о чём?! Я ничего не ответил на этот вопрос! – Гарднер сделал шаг по направлению ко мне, но я сделала два шага назад и выставила руки вперёд, явно давая понять, что не желаю, чтобы он сейчас приближался ко мне.

– Это ещё хуже! – Это был тот самый редкий случай, когда эмоции встали у руля моего сознания. – У тебя спросили, кто именно должен был проверять крепёж этого парня, и ты должен был ответить, что проверять его должен был ты! Потому что это и есть правда! Но вместо этого ты промолчал! Своим молчанием ты указал на меня, потому что вторым вариантом являюсь именно я и потому что потом ты повёл себя словно супергерой: спустя предательскую минуту молчания ты посмотрел прямо на меня и сказал, что крепёж должен был проверять ты! Какой отличный психологический ход! Полицейские сразу распознали в твоей театральной паузе идеально разыгранную тобой жертвенность! Влюблённый парень наговаривает на себя, чтобы спасти свою девушку! Бинго! Виновник, вернее, виновница разоблачена!

– Изначально я вообще не хотел говорить, что я должен был проверять его крепёж…

– То есть ты хотел отмолчаться, типа это я должна была проверить?! – я едва на закричала во весь голос.

– Нет, Теона, детка, ты неправильно трактуешь мои слова…

– Куда ещё “правильнее”?! Давай, объясняй, пока ещё даю тебе время для твоих бредовых попыток!

Я никогда так прежде не разговаривала с ним. И потому не знала, какой реакции от него ожидать. Но, очевидно, он сам не знал как себя вести с такой мной.

– Я имел ввиду, что сначала я хотел вообще молчать, чтобы привлечь к этому делу, не знаю, какого-нибудь адвоката…

– О-о-о! Да ты бы этим только усугубил ситуацию!

– Я знаю, поэтому и… Парни полицейские оказались сговорчивыми, так что я на ходу изменил свою изначальную тактику… – он говорил, но я настойчиво перебивала его, не давая ему ни шанса сказать ещё больше страшных глупостей.

– Адвокаты нужны только тем, кто виновен, понятно?! Хотя, если так разобраться, всё очень даже просто! Я об адвокате даже не задумывалась, в то время как ты сразу подумал о нём! Почему, Гарднер?! Скажи мне, Гарднер, почему?!

– Ты к чему клонишь, – в его голосе послышалась первая нота металла.

– К тому, что ты солгал полицейским, сказав им, что крепёж ты проверил сам! Ты его вообще не проверял!

– Я проверял его, Теона!

– Ложь!

– Не ложь! Парень сам открепился!

– Ложь!

– Не ложь!

– Это ложь! И ты это прекрасно знаешь! Ты сам сказал мне, что не проверил! И это двойная ложь потому, что перед тем, как спускаться в ущелье, ты сказал мне, что крепление проверил, а когда парень уже лежал на камнях, первым, что ты ответил на мой вопрос о проверке крепления, было слово “нет”!

– Теона, детка… – он широко развёл руки, словно желая подойти ко мне ближе и обнять меня, но я сделала ещё один шаг назад к своему Volvo, на котором мы вместе сюда приехали.

– Окей, Гарнер, лови следующую мысль: допустим, что это случайность. Допустим, ты действительно проверил крепление парня, после чего тот сглупил и сам его ослабил. Знаешь, такой вариант развития событий никак не усугубил бы моего отношения к тебе. Возможно, я бы даже больше к тебе привязалась, пытаясь утешить тебя в этом ужасе, ведь это было бы просто жуткой случайностью…

– Детка, но всё так и есть!

– Но то, что ты соврал, – совершенно не слушая собеседника, продолжала я, – даже не мне, а обо мне, промолчав на вопрос полицейского о том, кто именно был ответственен за этого парня во время спуска… Это разрушило бы всё в любом случае!

– Теона, успокойся, ты не понимаешь, что говоришь…

– Мне не нужен рядом человек, который убегая от опасности оставит меня позади себя с надеждой на то, что я бегаю медленнее него!!! – во весь голос выпалила я так, что мой крик пролетел эхом по парковке. – Я не должна была проверять тот крепёж! Его должен был проверять ты – вот та минимальная правда, которую ты без запинок должен был сказать тем полицейским не о себе, но обо мне! О себе ты мог плести всё что угодно, но обо мне – только правду! Обо мне правдой даже молчать! Но ты врал о себе и обо мне, словами и молчанием – всеми доступными разумному человеку способами! Не приближайся больше ко мне! Я больше не желаю тебя знать! Я никогда не буду вместе с лжецом!

Успев сесть в машину до того, как Гарднер успел до меня добраться, я заблокировалась и, пока он пытался взломать мою дверь, с третьей попытки завела свою развалину, и уехала оттуда, наблюдая в зеркале заднего вида за тем, как мой уже бывший бойфренд яростно бежит вслед за машиной. Увидев это, я поняла одну простую истину: если он настойчиво бежит за машиной, зная, что не догонит её, значит он просто так не оставит в покое человека, который находится в этой машине.

В тот же вечер, спустя всего десять минут после разрыва со Шнайдером, поспешно забрав все свои вещи из гостиничного номера, в котором мы с ним жили за счёт компании, я уехала в соседний, более крупный город, находящийся в пяти милях на север, и сняла номер в дешевом придорожном хостеле. Я прожила там две недели ровно, потом, однажды случайно увидев Гарднера неподалёку от моего хостела, поспешно сняла квартиру за баснословные деньги, в которой прожила ещё две недели.

В связи с случившимся компания без проблем предоставила мне бессрочный отпуск, из которого я в итоге так и не вышла. Само же дело погибшего в горах туриста, вместо того, чтобы стать резонансным, неожиданно быстро замялось и было официально объявлено закрытым всего по прошествии каких-то четырёх недель с момента начала следствия. Судэксперты почему-то пришли к выводу, что крепёж был проверен одним из гидов, то есть Гарднером Шнайдером, после чего турист сам повредил надёжность крепления, что и привело к свершившемуся несчастному случаю. Возможно, дело завершилось именно так, как завершилось, потому что в крови погибшего парня нашли следы алкоголя – минимальное промилле, но оно было обнаружено. Возможно потому, что провинциальные полицейские ни на что не годны в подобных делах. Возможно ещё и потому, что турист оказался сиротой: никаких безутешных родственников или убитых горем друзей так и не отыскалось. Просто несчастный случай в горах – точка и никаких запятых. Я же, весь месяц ожидая повестки в суд, который так и не состоялся, размышляла над тем, что именно скажу, когда меня спросят. Я всё ещё что-то чувствовала к Гарднеру, чувствовала, что это что-то с каждым днём угасает во мне всё отчётливее и отчётливее, что это подобие чувства скоро превратится в остывший уголёк, превратится в ничто… Но тогда этот уголёк ещё только был на последнем издыхании, он не потух до конца, и я думала, терзала себя едва ли не каждую минуту своей жизни мыслями о том, что же именно я скажу, когда меня спросят. А я была уверена в том, что меня спросят…

В конце концов я решила, что скажу правду, что бы я ни испытывала по отношению к Гарднеру, потому что я быстро поняла, что не смогу жить с ложью. Не знаю, рассказала бы я о ссоре Гарднера с погибшим, случившейся накануне у костра, ведь это уже выглядело как мотив, а я почему-то не хотела верить в то, что Гарднер способен умышленно навредить кому бы то ни было… Нет, я исключала вероятность того, что Гарднер мог быть убийцей. Каким бы жёстким, а порой даже пугающим он ни был, на убийство он не был способен. По крайней мере на умышленное. Я это знала, потому что я спала с ним. А я не могла спать с убийцей…

В момент, когда меня оповестили о том, что никакого расследования, а значит и суда не будет, я всё ещё не решила для себя, рассказала бы я о стычке Гарднера с погибшим у костра. Но я твёрдо решила, что рассказала бы, что не видела, чтобы Гарднер не помогал погибшему с креплением, как и не видела того, чтобы он помогал ему. Я бы ответила, если бы у меня спросили, что считаю ложными слова Гарднера о том, что он проверял крепление, потому что первое, что он ответил мне, когда я спросила его о том, проверял ли он крепление погибшего, было слово “нет”.