С этими словами она извлекает из сумки телефон и, увидев номер звонящего, сразу делается серьезной.

– Да?.. Что случилось?.. Что, прямо сейчас? А до утра это не может подождать?.. Хорошо, хорошо, я приеду!

С некоторым раздражением нажав отбой, она тяжело вздыхает.

– Что же, не судьба… Знаешь, Володя, есть такие люди – кармические кайфоломщики! Мне не повезло работать с одним из таких. Увы, пора идти.

– Очень жаль! – искренне отвечаю я, действительно уже настроившись провести остаток вечера, а там и (чем черт не шутит?!) ночь в ее обществе. – Слушай, а…

– Не надо! – вдруг отвечает Александра. – Кто-то там, наверху, видимо, против. Значит, так тому и быть.

– Ты фаталистка?

– В общем, нет, но… Твое общество мне понравилось, хоть мы с тобой говорили не о самых веселых вещах. Только… Моя жизнь, она, знаешь, такая…

– Не знаю.

– Ну, может, оно и к лучшему. Прости, мне действительно пора. Счастливо!

Коротко поцеловав меня в щеку, она направляется к двери, а я остаюсь у стойки, в некотором смятении глядя ей вслед.

С ее уходом желание сидеть в баре и уж тем более – напиваться исчезает напрочь. Расплачиваюсь по счету и покидаю заведение всего через несколько минут после Александры. Следовать за ней не собираюсь – настроение если и было, то пропало. Просто мне надо немного воздуха и одиночества.

Начинается очередная белая ночь. Только тут, на Среднем проспекте, в некотором отдалении от Невы, народу почти нет, что очень кстати – лучше слышно звучание города. Тут, на Васильевском, он звенит, как натянутые снасти, выводит мелодию ветра и волн скрипками и флейтами, иногда добавляя минорных тонов клавишными. Пока я слушаю и решаю, куда отправиться – на набережную Лейтенанта Шмидта или сразу домой, – в звучание города диссонансом грубо врезается тревожная музыка. Это как в триллерах, когда намечается какая-то крупная гадость или жуть, запускают такой суровый саундтрек, что сразу становится ясно: что-то будет. Сейчас происходит нечто в этом роде, только уже не в кино: совсем близко звучат чьи-то струны агрессии в самой страшной тональности – ненависти и жажды убийства.

Доносится это звучание откуда-то с восточного направления. И что делать, блин? Я хоть и крепкого телосложения, но вовсе не супермен, боевыми искусствами не владею, оружия тоже нет. Если там действительно происходит нападение с отягчающими, а то и убийство, что я смогу сделать, кроме как составить компанию жертве? Мой дар в схватке – не помощник, поскольку со струнами я пока управляться так и не умею, хоть Дарья и сулила мне пробуждение памяти предков.

Самое разумное в моем случае – позвонить в полицию и валить отсюда. Но несколько рюмок водки редко способствуют разумным действиям. Сообщаю в полицию о нападении уже на бегу, причем не от, а в направлении тревожной музыки. Меня подгоняет неведомо откуда взявшийся страх опоздать и уверенность, что успеть туда мне жизненно необходимо. Неведомо? Да нет, очень даже ведомо! Дело в том, что я не слышу звучания жертвы. Только агрессия, никакого страха или боли… Хотя звучат-то двое, теперь это совершенно ясно. Только не могу понять: дерутся ли друг с другом два отморозка с обоюдной жаждой убийства, или оба они хотят убить кого-то третьего. А если так, то этот третий – «тихий», прямо как моя новая знакомая. Я еще прибавляю ходу, при этом абсолютно не представляя, что стану делать, если успею.

Струны продолжают звучать все так же, даже по нарастающей, что одновременно пугает и говорит о том, что я еще могу успеть. Я навожусь на это звучание, как на пеленг, и стремительно приближаюсь к его источнику…

Вот оно – тут рядом, за углом! Миновав очередной дом, сворачиваю во двор и сразу вижу их. В пару секунд оцениваю обстановку. Догадка верна – Александра здесь. Она лежит у стены с кровоточащей раной в боку, а над ней стоят двое самого бандитского вида громил с ножами. Один лысый (точнее, постриженный под ноль), второй – патлатый. «Тихая», похоже, оказалась не промах, раз сумела столько продержаться. Или они ее сначала стращали и только сейчас перешли к решительным действиям? Меня громилы пока не видят, а я слышу голос патлатого: «Кончай ее уже!»

Лысый опускается на колено рядом с жертвой, чтобы нанести последний, смертельный удар.

В этот момент в моей голове будто взрывается сосуд гнева, а вместе с этим взрывом приходит понимание, что и как делать. Я энергетически тянусь к струнам обоих громил. К красным струнам здоровья, хотя у меня сильное искушение заняться черными. Меня останавливает какой-то внутренний барьер, имеющий нечто общее с заповедью «не убий». Но на красных струнах я отрываюсь от души, так их зажав, что оба вопят и корчатся от боли. Я взбешен и мог бы длить эту пытку долго, но приближающийся звук полицейской сирены заставляет спешить. Резко переключаюсь на их серые струны страха, «тренькнув» по ним изо всех сил. В результате дикий приступ паники заставляет громил метнуться прочь, не разбирая дороги. В считанные секунды они скрываются за углом, проявив завидные спринтерские качества, а я бросаюсь к оставшейся лежать на земле Александре.

Она не двигается, и я уже боюсь самого худшего – звучания-то нет, а значит, возможно все. Черт бы побрал эту «несчитываемость» Александры! Мертвые не звучат, и тут тоже, если не считать полицейской сирены, других звуков нет. Склонившись над нею, я прикладываю палец к шее и с невыразимым облегчением ощущаю пульс, а заодно на пределе чувствительности слышу еле уловимый звук струн. Жива курилка, только без сознания!

Все, пора отсюда мотать – объясняться с полицией мне не с руки. Я успеваю проскочить через арку в соседний двор как раз в тот момент, когда сирена умолкает.

Санкт-Петербург. 14–15 июня 2017 года

Время приближалось к полуночи, хотя небо было цвета молока с кровью. И таким оно останется до утра. На Марсовом поле – почти полное безлюдье, и на скамейке я сидел в одиночестве. Моя кураторша Александра стремительным шагом подошла без пяти двенадцать. «Тихая»-то она «тихая», но чтобы прочитать на ее лице сильное недовольство, не требовалось быть арфистом.

– Что за пожар, Денис?! – с ходу начала возмущаться она, раздраженно плюхнувшись рядом. – Я тебе не фрилансер, чтобы вот так в любой момент срываться!

– Почти ночь на дворе, – возразил я.

– А у нас рабочий день – понятие растяжимое! И вообще, по-моему, ты на меня работаешь, а не наоборот!

Я поморщился.

– Саша, мы сейчас будем пальцы гнуть и препираться или о деле говорить?

– Дерзите, юноша! У нас ведь и рычаги давления есть.

– Ты мне еще напомни, что я «на игле» у твоего целителя сижу!

– Надо будет – напомню! – огрызнулась она.

– Я тоже кое-что напомнить могу. Например, о тех двух операциях, что я провел для тебя лично, не посвящая в это «контору».

У меня не было возможности слышать ее звучание, но уже и по глазам видел, что ее боевой пыл пошел на спад.

– Ладно, что у тебя за дело? – буркнула Александра.

Я протянул ей свой смартфон с открытой фотографией двоедушницы.

– Вот эта женщина около часа тому назад умерла на Адмиралтейской набережной. Вероятная причина смерти – сердечный приступ.

– Кто она?

– Имени ее я не знаю. Мне необходимо выяснить, в какой морг ее отвезли.

Александра приподняла бровь.

– М-да, занятные у тебя интересы! И зачем тебе это?

– Надо.

– Денис!

– Она опасна, – нехотя проронил я.

– Кажется, ты сказал, что она мертва.

– Ну… с ней не все так просто.

– В таком случае я жду объяснений.

– Саша, ты можешь просто помочь, не задавая вопросов?

– Задавать вопросы – это моя работа. Особенно тебе.

– В двух словах этого не расскажешь, а у меня мало времени.

– Придется найти это время, если хочешь, чтобы я тебе помогла.