– Как? Сюда нет доступа… Никому нет доступа в этот сектор…

– Ты правила почти целой планетой, пока не решила убраться подальше от умирающего мирка. Так ты отдала мир новому игроку, что быстро набрал силу и стал править там, где некогда правила ты. Алоха Кеола, старуха. Алоха Кеола радостно отдала тебя мне после того, что я сделал для нее. Ты просто часть сделки…

– Он? Он бы не посмел… мое влияние… – старуха умирала, и слова едва вылезали из ее перекошенного рта. – Одного моего слова и по сей день достаточно, чтобы начать войну на целом континенте…

– Ну… похоже, ему посрать на твое влияние. – произнес я, поднимая старый револьвер, заряженный новыми пулями. – Прозвучит немного сентиментально, конечно… попробуй не смеяться, ладно? За Белую Башню…

– Я ни о чем не жалею…

– Да мне уже похер, – признался я, нажимая на спусковой крючок и пробивая дыру в высоком чистом лбу ведьмы из звездного замка…

Смерть юной туземки порадовала зрелищностью и удивила нелепостью.

Сначала мы услышали далекий – слишком далекий – рев какого-то зверя. Следом послышался дикий перепуганный бабий визг, и навстречу нам, прорвавшись сквозь колючие сухие заросли в тени вековых деревьев, пробилась израненная почти обнаженная фигурка. На бегу обернувшись, она зацепилась волосами за наросты коры, резко рванула головой, освобождаясь и поворачиваясь обратно. Этот маневр на бегу помог ей успешно исполнить первый трюк – наткнуться глазом на длинный растительный шип, растущий из какого-то крупного полосатого плода. На секунду замерев – а шип вошел глубоко – она вдруг очнулась, отдернула голову и с радостью опытного исполнителя показала заключительный номер – в странном дерганном прыжке перелететь изломанный пень и головой вперед залететь под колесо внедорожника. Нас слегка качнуло…

– Вы это видели?! – заорал очнувшийся от ступора Хорхе, ударяя по тормозам. – Вы видели, чего эта сука исполнила? Вон ее жопа в цветах! А я… я ведь не…

– Не истери, – буркнул я, вываливаясь из машины.

– Я бы не успел! Даже захоти – не успел бы!

– Встали, – скомандовал я, дублируя приказ жестом.

Хотя особой нужды не было – весь рядовой состав пребывал в том же охреневании, что и бывший советник, замерев и неотрывно глядя на мертвое тело за передним колесом машины. Голову раздавило влет. Дальнее дерево, высокий старый самшит с парочкой ульев, громогласно хохотало взахлеб.

– Тихо, – вздрогнул я, рывком разворачиваясь к темным дебрям. – Все замерли!

Наклонив голову, я прислушался и через секунду убедился, что мне не послышалось – джунгли злобно вопили. Одинокий мужской голос. Явно разъярен. Источник звука быстро усиливался, приближался, причем двигался примерно к тому месту, откуда на нас выскочила перепуганная деваха. Еще через пару секунд мы уже различали выкрикиваемые слова:

– Шлюха! Будешь знать, как давать ему, а не мне! Я первый воин! Я! А ты выбрала его?! Дохляка Сьюга?! Сделала меня посмешищем?! Мерде! Маллолиэнте пута! Пута! Понравилось тебе очнуться в запретных землях?! Обделалась, пута?! Для того и выкрал тебя! Бойся! И это только начало! Я догоню тебя! И поимею! ПОИМЕЮ ТЕБЯ, СУКА! – задохнувшись, голос захрипел и сорвался, заткнувшись ненадолго. Но едва отдышавшись, он снова заорал, на этот раз с нескрываемым злорадством: – Вижу тебя-я-я! Твои следы не скрыть! Я лучший следопыт! Я слышу твое дыхание, пута! Ты дышишь испуганно! Ты дрожишь!

Покосившись на дохлую девку под колесом внедорожника, я снова перевел взгляд на удивляющие джунгли.

– Я чую твой страх! Давай! Молись, сука! Молись! Я иду! Иду за тобой! И никто! Никто! Ты слышишь?! Никто не спасет тебя! Потому что нет никого круче меня в этих джунглях! Я второй после дракона! Я победитель!

Колючие заросли затрещали под бешеными ударами мачете. Сквозь пролом выскочил исцарапанный широкоплечий парень с мачете и… выгнулся всем телом, чтобы не слишком глубоко погружать ноздри в мой дробовик.

– Победитель? – вопрошающе улыбнулся я, глядя на сереющего на глазах дебила.

– Я… я? Я-я-я-я? – удивленно заблеял ушлепок.

– Дракона хоть раз видел?

– Не-е-е…

– Жаль, – огорченно цыкнул я зубом, убирая дробовик.

– Спасибо, сеньор! – обрадованно заулыбался ушлепок. – Я…

Заткнувшись, он удивленно уставился на свою грудь, где над левым соском вдруг выросло толстое древко дротика. Булькнув, кашлянув кровью, он упал на колени и завалился на бок. Опустив руку, Ссака удовлетворенно ухмыльнулась:

– Я умею метать дротики! Надо же… а до заморозки не умела… хотя целила в яйца…

Далекий рев повторился. Он звучал от руин, до которых оставалось около шести километров. За нашими спинами снова злорадно захохотал самшит.

Черепаший панцирь, это сраный гриб на стальных колесах с муравьями в глазах и жопе, гребаный живой дзот-нытик, экс-друид и трусливый самоубийца с нами не пошел. Передумал… о чем радостно и заявил минут пять назад. Причем заявил с такой детской внезапной радостью, что сначала я заподозрил какой-то сучий подвох, но затем понял – нет, подставы тут нет. У него на самом деле за считанные секунды изменилось настроение – с мрачной плаксивости на солнечное веселье. Насколько я знаю, такое возможно только у психопатов или тех, кто получил укол сильнодействующего средства в вену. А такое опять же вкалывают обычно буйным психам или депрессивной плесени.

Оповестив нас о своем намерении, заливаясь смехом, выдавливая из одного отверстия воняющую укусом мочу, а из другого слова прощания, он отстал и пожелал удачи, тут же добавив, что нас точно сожрут, по любому сожрут, но вы там держитесь. А теперь он наблюдал за нами издалека – с помощью установленной на высоком самшите камеры. Может, вернуться и прострелить ему костяную жопу? Я ведь не слепой и видел гоблинские черепа, зажатые в развилках деревьев. Он вел нас так, чтобы мы не наткнулись на эти украшения, но я приметлив. И заметил, что некоторые черепа выглядят очень свежими. Будто вчера от мяса ободрали…

Долгий недовольный рев заставил рубщиков нервно попятиться назад. Забыв о спятившем друиде в личине муравейника, я сделал шаг вперед и с недоумением улыбнулся:

– Кто-то сказал идти назад?

– Нет, сеньор, – испуганно проблеял Гонсалес и замахал рубщикам, призывая вернуться к работе.

Каппа суровым взглядом помог Хорхе вытащить труп из-под колес, и мы двинулись дальше.

Что интересно, смелей всех выглядели пошедшие с нами бледнокожие сурверы. Они были настолько наркотически обдолбаны пьянящим новым миром, что у них почти напрочь отрезало страх. Они рубили и глазели, рубили и вдыхали ароматы, рубили и мотали головами от избытка чувств. И даже при реве воспетого всеми недоумками округи дракона у сурверов начали нездорово блестеть глаза. Уверен, что сожри он их, и они будут столь же завороженно глядеть на его пищевод, заранее представляя, насколько восхитительно будет выглядеть кишечник… Что это? Говно дракона? Потрясающе!

– Тут говно! – с радостным удивлением заорал дочерна загорелый рубщик. – Гора говна-а-а!

– Вашу мать… вспомни о дерьме – и оно полезет… – пробормотал я, выбираясь обратно. – Каппа… научи не орать дебилов.

– Есть! О…

Ну да… понятно, почему проняло даже истово культивирующего холодную невозмутимую отстраненность мечника. Понятно, почему заорал рубщик, а остальные отвесили челюсти и смотрели… вверх.

– Отмена приказа, – буркнул я, глядя на то, что лежало сразу за прорубленным сквозь лианный полог проходом.

Не гора, но холм. Три метра с небольшим. Цвет черный. Торчащие в разные стороны сломанные кости и дикая вонь явственно говорили, что хозяин говна презирает вегетарианство. А вот пантер и свиней любит. Как основное блюдо. Ну и гоблинов в качестве редкого десертного лакомства. Отведя взор от черепа, забитого черным дерьмом, я приказал:

– Меняем направление. К реке. Напрямую. Каппа, Ссака… по экзам. Тут, похоже, все по-настоящему… такое не подделаешь…