Ягыз прикусил губу. Он отвел взгляд от дедушки, посмотрел на госпожу Кериме, которая прожигала его насквозь своим жутким безумным взглядом, перевел взгляд на Хазан.

С чего Синану было называть ее страшной? Она ведь и правда была очень красивой, подумал он, даже в этих мешковатых одеждах.

– Ну, – сказала красавица. – Начинай.

– Что, прости? – Ягыз осекся.

– Начинай извиняться.

Ягыз открыл и закрыл рот. Он отлично знал, что должен был сделать. Глубоко вздохнуть, твердо посмотреть на нее, принести холодные и бесстрастные извинения, сообщить, как ему жаль, что между ними возникло недопонимание, и он надеется в будущем на плодотворное сотрудничество и мирное сосуществование. Как повел бы себя в офисе, чисто бизнес, ничего личного.

Ягыз Эгемен, живший в Америке, так бы и поступил. Ягыз Эгемен поступил бы так, наверное, живя в Стамбуле.

Но словно морской воздух, высота гор, солнце Орду – все это будило в нем горячую кровь черноморских Эгеменов, кровь, которая закипала в нем сейчас, бурлила, заставляла задыхаться от нахлынувшей злости, желания доказать, кто тут главный, кто тут правый, кто тут первый.

– Мне кажется, первой должна извиниться ты.

– Да с чего бы?

– С того, что ты меня ударила.

– Ах, я тебя ударила.

– Ударила.

– Поди еще и ни с того, ни с сего?

– Давай не будем спорить. Начнем с того, что ты сразу на меня ни с того, ни с сего напала. Тогда, на дороге. Я ничего тебе не сделал, я просто попросил тебя уступить мне дорогу, совершенно обычное дело, но ты налетела на меня, обозвала козлом, велела убираться, что там еще…

– Ах пожалуйста, какой невинный. Какой невинный. Ах, как перекручиваешь. Молодец, браво, – она похлопала в ладоши. – Вот только какое это имеет отношение к тому, что было в номере, а?

– Ты меня обозвала козлом.

– Я просто тебя вспомнила. Уж прости, что так ты мне запомнился.

– Вот значит ты и признаешь, что ты все начала?

– Я начала? Я начала? Ты меня продажной женщиной назвал, и после этого говоришь, что я начала?

– Как ты назвал мою племянницу?

– Кериме, не вмешивайся.

Уф, Ягыз чуть не забыл, что эти двое здесь были.

– Хорошо. Тут я виноват. Я приношу свои извинения. Я неправильно понял и сделал неправильные выводы. Конечно, когда незнакомая женщина стучит незнакомому мужчине в дверь номера отеля, на это могут быть тысячи других причин, и мне не нужно было сразу думать об этом.

– Ты посмотри, о чем он думает, извращенец. Сразу об этом подумал!

– Хазан! – Прикрикнул он. – Госпожа Хазан, – сказал он тише. – Я приношу свои извинения. Свои искренние извинения. Давайте оставим это в прошлом, хорошо? Забудем. Я совершил ошибку, глупость. Искренне перед вами извиняюсь.

Хазан поджимала и разжимала губы, сердито глядя на него.

– Хорошо, – наконец решила она. – Хорошо. Давайте, об этом забудем. Хорошо. Но это ведь еще не все, господин Шахзаде Извращенец.

– Что? – Ягыз ушам своим не поверил. – Что ты сказала? Это она меня так назвала? – Он обернулся к деду. – Меня?

– Ну не меня же, – рявкнул дед. – Тебя, кого же еще! Хазан, перестань немедленно!

– Да, простите, дядя Фатих. Прошу прощения, господин Ягыз. Но, это было еще не все. Как насчет оскорбления Эдже?

– Какого оскорбления Эдже? – Госпожа Кериме снова подобралась, прожигая Ягыза взглядом.

– А с такого, что он оскорбил ее вчера, многократно, самым отвратительным образом. Называл ее дурой, тупицей и… Кем только еще не называл!

– Послушай, ты, морская коза, – вскипел Ягыз.

– Что? Тетя, это он меня так назвал? Морской козой? Меня?

– Тебя, тебя, кого же еще! Господин Ягыз, это правда, что вы так называли мою племянницу?

– Госпожа Кериме, я согласен, я виноват, что не должен был говорить таких слов, но, хочу вам напомнить, ничего из того, что я вчера сказал Хазан, не было моими словами. Каждое из этих слов, каждое, было цитатой, повторением слов уважаемой госпожи Фазилет. Каждое из этих слов она произнесла сама вчера, в адрес своей дочери.

Хазан, вскочившая на ноги, тяжело дышала, глядя ему в лицо, ее зрачки были расширены, в глазах горел огонь, и Ягыз встал прямо перед ней, не отрывая от нее взгляда.

– Даже если она что-то и сказала, это не значит, что следовало за ней повторять.

– Но сказала ведь она. Это она сказала все, что думает о своей родной дочери. Значит, разве это может не быть правдой?

– Но тебе все равно не стоило все это повторять и рассказывать всем, кому ни попадя. Кто в разговоре с первым же встречным называет свою невесту «набитой дурой», «безмозглой тупицей» и «слишком глупой, чтобы в коровницы идти»?!

– Да, а может быть мне стоило еще и о водителе автобуса сказать? Вот это уж точно первое, о чем надо было бы поговорить о моей невесте, а?

– Каком водителе автобуса?! – Прогремел голос дедушки, и Ягыз опомнился.

– Никаком, дедушка. Просто, к слову пришлось.

– Ягыз. – Слово прозвучало, как удар хлыстом, и Ягыз развернулся к деду. – Что за водитель автобуса?

Ягыз сжал челюсти.

– Хазан, – рявкнул дед. – Что за водитель автобуса? – Все молчали. – Кто посмел? Кто посмел и близко подойти к нареченной моего внука?

– Дядя Фатих, – Хазан неловко придвинулась к дедушке. – Дядя Фатих, вы не волнуйтесь, мы… Мы это уладили. Это было просто недоразумение. Ничего особенного.

– Все мужчины Орду знают, что Эдже Чамкыран – нареченная моего внука.

– Да, дядя Фатих, да, вы совершенно правы. Но вы не волнуйтесь, мы его поучили уму-разуму. Я, кузен Алтай, другие наши родственники. Мы защитили честь Эдже. Вы совершенно не волнуйтесь. Это просто недоразумение. Все это – одно большое недоразумение.

– Недоразумение, говоришь, – жестко сказал дедушка. – То, что в городе живет негодяй, позволивший себе приблизиться к чужой невесте – вот где недоразумение.

– Дядя Фатих, поверьте, мы с этим всем разобрались, – влезла в разговор Кериме. – А когда Эдже наденет кольцо господина Ягыза, когда мы сыграем помолвку, тогда и точно никто и дохнуть не посмеет в сторону Эдже, клянусь вам, господин Фатих. Просто пора уже наконец сыграть помолвку, раз господин Ягыз уже вернулся, чего уж теперь тянуть.

Ягызу очень не нравилось, куда идет эта тема.

– Вернемся к нашему делу, – твердо сказал он. – Госпожа Хазан. Я прошу у вас прощения за все, что наговорил, и тогда, и сегодня. Если я вас чем-либо обидел, заверяю вас, я не питал такого желания. Я прошу вас простить меня и начать все с чистого листа.

Хазан, сердито смотревшая на свою тетку, перевела на него взгляд. Ее губы шевелились, будто она пыталась что-то сказать. Она поджала губы, открыла рот, словно захотела что-то сказать, посмотрела на свою тетю, на дедушку, в ее глазах была неуверенность.

Ягыз подобрался и расправил плечи, наливаясь злостью и обидой. Он принес свои искренние извинения, а она вот так реагирует?

Хазан посмотрела в его глаза, и вдруг неуверенность и сомнение пропали с ее лица. Она тоже подобралась и вздернула подбородок.

– Я тоже приношу свои извинения, господин Ягыз, – твердо сказала она. – За все, что наговорила, и за все, что сделала. Я не питаю к вам недобрых чувств и недобрых намерений. Прошу, пожалуйста, меня простить, и далее жить в мире.

– Вот и славно, – сказала тетя Кериме. – Вот и замечательно. Пусть все останется позади.

– Пусть не повторится, – ответил Ягыз, и почти одновременно с ним ответила Хазан.

– Пусть не повторится.

У машин дед остановил его, положив руку Ягызу на плечо.

– Что за история с водителем автобуса? – Грозно спросил он.

– Дедушка, я не знаю, – честно ответил Ягыз. – Просто одна фраза госпожи Фазилет, я даже и не знаю, что именно, кто это. Просто она сказала, и я услышал.

– Что именно она сказала?

– Что-то вроде «путаешься с водителем автобуса». Дедушка, я уверен, в этом ничего серьезного. Скорее всего, просто детское увлечение, пройдет. Она же… Она же школьница еще.